Александр Смирнов - Морская история казачества

Другой пример — князь Михаил Борисович Черкасский, контр-адмирал. Фамилия «казачья» и родился в столице Донского Войска — Новочеркасске. Но, увы, к донским станичникам сей представитель древнего аристократического рода, известного в Московии еще в XVI веке, не относится.

В то же время стоит вспомнить судьбы казачьих атаманов-адмиралов XVIII века: Чепеги, Белого… До — возрождения Запорожского Войска в виде Черноморского они были предводителями дворянства Херсонской и Екатеринославской губерний. Должности эти были выборными, а могло это случиться лишь оттого, что сами дворяне-выборщики были сплошь из запорожских офицеров, получавших в тех землях имения. А потомки казаков Азовского Войска — расселившиеся и в Херсонской губернии? Можно ли, прочитав в послужном списке иного офицера Морского ведомства, что он «происходит из потомственных дворян Херсонской (Таврической, Екатеринославской) губернии», считать его казаком? И да, и нет. Земли в тех губерниях при выходе в отставку получали и офицеры неказаки. Как в Областях Войск Донского, Кубанского и Терского. Это во-первых. А во-вторых, быть казаком — это не только помнить, кем были дед и прадед, но и самому жить и служить по казачьим законам и традициям.

И далеко не каждый из потомков казаков громко афишировал свое происхождение в офицерской кают-компании. И уж тем более не убеждал в этом писарей канцелярии Главного Морского штаба, заполнявших формуляры их послужных списков. На то были веские причины.

Уравнение казачьих офицерских чинов с общеармейскими произошло только в 1798 году, при Павле I. Немногим ранее казачье дворянство приравняли к общероссийскому. Недворян в офицерскую среду флота прекратили принимать после смерти Петра I. Следовательно, если юноша в XVIII веке причислял себя к казачеству, попасть в регулярный флот ему было затруднительно. Да и не было особой охоты, так как все знали о драконовских, бесчеловечных порядках, царивших на палубах кораблей и в экипажах петровского флота. Некоторое исключение составляли потомки малороссийского казачества, но, видимо, оттого, что ко второй половине XVIII века оно исчезло как обособленная организация.

Военный регулярный флот — это ведь военная служба. А она казаку предопределялась в кавалерии или в конной артиллерии. На худой конец в пластунах (казачьей пехоте) или в инженерных частях — в саперах. Выйти из казачьих сухопутных войск часто означало выход из казачьего сословия, что долгое время было запрещено законами Российской империи. В сухопутных войсках русской армии казаков обзывали с пренебрежительной иронией — «казачки», словно мальчиков на побегушках в панских имениях.

Но если в коннице или в артиллерии казак находился в братстве родной казачьей сотни или батареи, то на флоте казачьих экипажей или кораблей не имелось. И соседом по столу в офицерской кают-компании был бы не свой брат-казак, а чванливый остзейский барон или гонористый князь со Псковщины. Кстати, еще по повелению Петра I, преимущественным правом при поступлении в Морской корпус пользовались дворяне Новгородской, Псковской, Ярославской и Костромской губерний, а отнюдь не запорожцы, терцы или донцы. Так что следовало быть очень большим оригиналом, чтобы при существующих обстоятельствах из казаков рваться в офицеры флота.

Поэтому можно смело считать, что до социальных преобразований эпохи Александра II большого числа казаков-офицеров, за исключением потомков малороссийских, в русском регулярном флоте не было. И быть не могло!

Но во второй половине XIX века казаки на флот пошли. И служили целыми династиями, дав флоту командующих флотами и флотилиями, командиров броненосцев и подводных лодок… Первооткрывателей новых островов и военно-морских инженеров.

Правда, вспоминая о них, надо учитывать тонкую разницу между казаками, то есть теми, кто, надев черный флотский мундир, не утратил духовную, родственную и организационную связь с родной станицей или хутором. И потомками казаков — теми моряками, кто по крови в жилах принадлежал к числу внуков и правнуков родовых станичников, но с казачеством лично его связывали только лишь семейные предания и фамильная родословная. Но несмотря на это, слава их фамилий также является достоянием морской истории казачества.

Имя капитана 1-го ранга русского флота Юрия Федоровича Лисянского известно каждому образованному русскому человеку. По роду его заслуг его следовало бы отнести к героям предыдущей главы. Но он четверть века прослужил на кораблях под Андреевским флагом, участвовал в трех морских сражениях. И по духу, и по службе малороссийский казак Юрий Лисянский был военным моряком, кадровым офицером флота.

Великий мореплаватель родился 2 августа 1773 года в городе, одно название которого заставляет вспомнить и Гоголя, и Хмельницкого, — Нежине. В XVII веке он был одним из главных городов Гетманщины, став полковым городом. Зиновий (исторический псевдоним — Богдан) Хмельницкий назначил в состав Нежинского полка 1200 реестровых казаков. В том полку прадед моряка — Епифан Лисянский, как свидетельствуют архивные документы, «был действительно полноправным есаулом, а в 1712 году в походе и жизнь свою кончил». К счастью для России, к этому событию у есаула Епифана уже успел родиться сын. Он также служил малороссийскому казачеству, как и сын его — Демьян (родной дядя будущего легендарного воспитанника Морского корпуса), дослужившись до чина сотника Нежинского казачьего полка.

Второй внук геройского есаула — Федор, после роспуска Запорожского казачества променял саблю на Священное писание. Вскоре, после рождения одного из сыновей — Юрия, он был возведен в сан Нежинского протоиерея. В отличие от массы провинциальных попов он интересовался не только церковной схоластикой. В его доме была приличная по тем временам библиотека.

К идее определить Юрия в Морской шляхетный корпус подтолкнул вдового протоиерея его брат, дядя мальчика — сотник Нежинского казачьего полка. Идея была реализована 16 марта 1783 года. В тот день сын нежинского священника и потомок малороссийских казаков — Юрий Лисянский был определен в младший, третий класс столичного Морского кадетского корпуса.

Вот основные события жизни и службы мало-российского казака Лисянского.

В 1788 году — участвовал в морском Гогландском сражении, будучи гардемарином на фрегате «Подражислав».

В 1789 году — участвовал в морском Эландском сражении, на том же фрегате. Произведен в первый офицерский чин мичмана.

В 1795 году — командирован в США, где встречался с первым президентом — Джорджем Вашингтоном.

1796–1797 гг. — служба в английском флоте.

1802 год — награжден орденом Святого Георгия ни степени. Издал переведенную им с английского книгу — «Движение флотов».

1803 год — командуя шлюпом «Нева», отправился в кругосветное плавание.

1805 год — открыл в Тихом океане остров, названный его именем.

1806 год — завершение кругосветного плавания. Произведен в чин капитана 2-го ранга и награжден орденом Святого Владимира 3-й степени.

1809 год — вышел в отставку с чином капитана 1-го ранга, в возрасте 36 лет.

1812 год — издал за свой счет книгу «Путешествие вокруг света на корабле „Нева“» и «Альбом, собрание карт и рисунков, принадлежащих к путешествию».

1814 год — перевел на английский язык и издал в Лондоне свою книгу «Путешествие вокруг света».

За время кругосветного плавания он внес весомый вклад в такие науки, как океанография и гидрология. Командир шлюпа «Нева» открыл экваториальное течение в Атлантике, впервые наблюдал и описал вихревые процессы в воздухе у мыса Горн. Восемь точек на карте Мирового океана носят имя малороссийского казака Лисянского.

Но вот что должно заставить потомков — россиян и малороссов — покраснеть от стыда. В 2003 году исполнялось 250 лет со дня первого кругосветного плавания русских моряков. Юбилей «круглый», но отмечали это знаменательное событие скромно. И вот что странно — в России и на Украине (родине мореплавателя) до сих пор нет ни одного памятника ему. Нет ни памятника на открытом воздухе, ни мемориальной доски на стене здания, ни даже малого бюста в Центральном Военно-Морском музее в Санкт-Петербурге. Нет и не было ничего в Российской империи до 1917 года. Не было ничего в СССР до 1991 года. И в Российской Федерации к 250-летнему юбилею также ничего нет. Пока. Нет надежды и на то, что в самостийной Украине, на Черниговщине, увековечат его память. Для «фанатичных незаможников» офицер русского Императорского флота — Юрий Лисянский, не гордость малороссов, а «продавшийся москалям».

Но время идет. И может быть, памятник мореплавателю Лисянскому когда-нибудь встанет на свое место, которое и назначила ему история.