Юрий Галенович - Россия и Китай в XX веке: граница
Что же касается Линь Бяо, то он продолжал проводить свою линию. С его точки зрения, формально можно было согласиться с тем, что и СССР является своеобразным противником КПК-КНР, но — вторым после США. Более того, ссора с Москвой, по мнению Линь Бяо, все-таки относилась к разряду «семейных дрязг» в социалистическом лагере, в семье коммунистов различных стран. Методы ее урегулирования, как это, очевидно, казалось Линь Бяо, должны были отличаться от методов, которыми следовало вести борьбу против США. Линь Бяо не был врагом России, а следовательно, и СССР.
Мао Цзэдун же был просто безумцем, когда речь шла о русских, о нашей стране. Накануне прибытия в Пекин делегации во главе с В. В. Кузнецовым для переговоров ЦК КПК, отражая настроения Мао Цзэдуна, издал приказ о перемещении всех руководящих работников партии и страны из Пекина в различные районы страны. Это было сделано в спешном порядке, просто в панике, как перед началом войны, буквально в один-два дня. Официальное объяснение было сумасшедшим: СССР может специально направить делегацию в Пекин, чтобы притупить бдительность руководителей КПК-КНР, заставить их остаться на период начала переговоров в Пекине и именно в эти дни нанести по Пекину ядерный удар, чтобы одним махом покончить с китайскими коммунистическими руководителями. Действительно, всех руководителей вывезли из Пекина (о себе «любимых» заботились, о рядовых же китайцах, жителях Пекина, коммунистические вожди, будучи крайними эгоистами по своей натуре, не беспокоились в такой опасный, с их точки зрения, момент). В городе остался только Чжоу Эньлай, который был обеспечен надежным убежищем и на случай атомной войны.
В этой обстановке появление вышеупомянутой статьи в газете «Жэньминь жибао» представляется хитроумной комбинацией выражения взглядов одновременно обеих заинтересованных сторон. Статью можно было понимать и как продолжение проведения своей линии на недопущение вступления в союз с США против СССР со стороны Линь Бяо, который выступал против нащупывания Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем путей к переговорам и соглашению с США, с Никсоном. С другой стороны, китайцы привыкли к иносказаниям. Многие воспринимали эту статью как формально направленную против США, но, по сути дела, говорящую о Москве, призывающую готовиться к войне против Советского Союза.
Думается, что рассказ об этих обстоятельствах пребывания советской делегации в Пекине дает некоторое представление о том, как себя чувствовали люди, входившие в состав советской делегации. У нас создавалось ощущение, что наши страны находятся в состоянии войны, что нас воспринимают в Пекине как парламентеров, прибывших из-за линии фронта во враждебный лагерь, как людей, на которых должно смотреть лишь как на военных врагов Китая, как на шпионов, заброшенных на враждебную для них китайскую территорию.
Одним словом, мы чувствовали себя во враждебном окружении, должны были быть готовы к враждебным выпадам против нас в любой момент и в любом месте.
1 ноября 1969 г. я побывал в кинотеатре «Красное знамя» у Народного рынка. Раньше, до «культурной революции», название рынка у входа на него представляло собой воспроизведение иероглифов, написанных рукой Чжу Дэ. На сей раз оказалось, что литеры были сняты. На их месте остались только дырки в стене. Кстати сказать, в 1967 г. в Гуанчжоу я видел заштукатуренную сверху другую надпись, также сделанную почерком Чжу Дэ. Там речь шла о скрепленной кровью дружбе советского и китайского народов. Видно, что во время «культурной революции» у Мао Цзэдуна не в чести был и бывший командующий Народной освободительной армией Китая маршал Чжу Дэ, возможно, и в силу того, что он не разделял в душе отношения к СССР как к военному врагу Китая. Мао Цзэдуна в 1960-х гг. устраивали только люди, видевшие в нас смертельного врага ханьцев и их страны.
В кино демонстрировалась большая программа документальных фильмов. Прежде всего, речь шла об «антикитайских преступлениях новых царей». На экране на черном фоне возникали зловещие маски Н. С. Хрущева (который к 1969 г. уже около пяти лет находился в отставке, на пенсии, но ненависть к которому у Мао Цзэдуна не ослабевала), а также Л. И. Брежнева. Мертвые тела китайских рыбаков. Демонстрации у посольства СССР в КНР. Похороны погибших китайцев. Мао Цзэдун, приветствующий «героя боев» на острове Даманском…
Далее следовал сюжет о непокоренном народе Чехословакии. Документальные кадры запечатлели солдата армии США, сжигающего дом, а текст говорил о нас. Наших солдат характеризовали как кровавых зверей и убийц. Затем шел сюжет под заголовком: «Не позволим посягать на остров Чжэньбаодао» (т. е. на остров Даманский. — Ю.Г.). В нем рассказывалось о событиях 15 марта 1969 г. Крупным планом показывали убитого советского полковника Д. Леонова, убитых бойцов нашей армии, их пробитые пулями каски, их автоматы, вытащенный со дна реки и изуродованный танк, груду документов наших погибших бойцов. И все это под стрекотание крупнокалиберного пулемета.
Наконец, шли кадры о «великой победе идей Мао Цзэдуна». Имелись в виду три первых в КНР испытания ядерного оружия. Это был апофеоз. На это не пожалели цветную, в то время редкую и дорогую для КНР, кинопленку. Атомные атаки. Выжившие, несмотря на атомный взрыв, животные и зерно, сохранившееся в земле, специально доставленное перед испытаниями из Пекина, Шанхая, Сычуани, Хунани. Сохранившиеся, несмотря на атомный взрыв (значит, «не так страшен атомный черт, как его малюют»), одноэтажный и трехэтажный дома.
Ноябрь — не лучшее время года в Пекине. Холодно. Ветрено. Я прошелся по Ванфуцзину — главной торговой улице столицы. Доминируют серо-свинцовый и красный цвета — два цвета, цвет крови и цвет свинца. На перекрестках дети, кричащие в рупоры на прохожих, вроде как бы регулирующие движение пешеходов; старухи, бредущие со скамеечками в руках и значками Мао Цзэдуна на груди на очередное собрание. Это было время, когда все население Китая всегда носило на груди изображения великого вождя, великого кормчего, великого полководца и великого учителя — Мао Цзэдуна.
И все-таки по сравнению с тем, что творилось в разгар «культурной революции», в 1966–1967 гг., видна разница. В сумасшедшей жизни появились паузы, прогалины: люди ходят, о чем-то своем думают, смеются, хотя и не часто. Преобладает настроение вынужденного повиновения, а также стремление затеряться в толпе, пережить это времечко, выжить в нем.
Красногвардейцы (или хунвэйбины) выглядят какими-то потерянными: им уже нельзя никого бить, нельзя клеить дацзыбао, а дозволяется только маршировать по улицам и горланить песни…
4 ноября 1969 г. с 15 часов 30 минут до 18 часов 30 минут главы делегаций и их заместители провели встречу.
Китайская сторона заявляла, что мы — великодержавные шовинисты, что мы делаем шаг назад, что без временных мер нет условий для продвижения вперед. (Мотив не новый: еще 24 октября Чай Чэнвэнь призывал своего визави В. А. Матросова толкать В. В. Кузнецова вперед, а не тянуть его назад.)
Мы попросили разъяснений по отдельным сторонам вопроса о выводе войск из спорных районов.
На следующий день, 5 ноября, мы направили памятную записку о пограничных инцидентах с просьбой к китайской делегации приобщить ее к протокольным записям хода переговоров. Связные китайской делегации сказали, что они немедленно доложат главе своей делегации.
Вечером 5 ноября мы предложили на следующий день провести встречу глав делегаций, и 6 ноября 1969 г. такая встреча состоялась. Она началась в 11 часов утра и продолжалась до 18 часов без обеда, но с часовым перерывом на месте встречи.
Китайская делегация в ходе этой встречи заявляла: вы нам навязываете ваше мнение; мы никогда не согласимся с так называемой фактически охраняемой линией границы; она является односторонней; советская сторона оккупирует территории, которые были отторгнуты еще царской Россией, и, более того, вы хотите заставить нас признать такое положение, вводя термин «фактически охраняемая граница»; ваша оккупация незаконна; с 1960 г., а особенно с 1964 г., вы начали заходить в спорные районы в целях провокаций и создания препятствий для производственной деятельности китайского населения и затем довели дело до кровавых инцидентов.
Цяо Гуаньхуа продолжал: «Я должен сказать без обиняков, что вы совершаете акт экспансии в нашу сторону. В этом корень возникновения конфликтов. 3 ноября ваш пограничный представитель потребовал, чтобы мы ушли с острова Чжэньбаодао (остров Даманский. — Ю.Г.). А в районе Теректы вы летом, перейдя границу, устроили засаду. Вы навязываете нам вашу линию. Она и приводит к возникновению конфликтов.
Как же быть? Наша позиция: хотя мы и считаем нашу линию более мотивированной и более соответствующей договорам, все же в целях избежания конфликтов и для того, чтобы наши переговоры могли проходить в спокойной обстановке, мы предлагаем, чтобы вооруженные силы ушли из спорных районов.
