Александр Хинштейн - Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

То, что случилось затем, выглядит не менее сверхъестественно, нежели спешная посадка Янчева с Ильюшенко. При престраннейших обстоятельствах Лицкевич… погибает. По официальной версии, директор Омского нефтезавода утонул, купаясь в Иртыше; якобы у него остановилось сердце.

Трагедия эта произошла 19 августа 1995 года. А 24 августа – и недели не прошло – Ельцин подписывает указ о создании «Сибнефти».

Чертовщина какая-то, честное слово…

Сами омичи, впрочем, ничего потустороннего в истории этой не видят. Большинство осведомленных людей до сих пор считают, что уход Лицкевича на дно был инсценирован. Слишком уж вовремя, точно по заказу подоспел он. Градоначальник Валерий Рощупкин еще в те времена говорил мне:

«Практически никто в Омске не верит, что Лицкевич умер своей смертью. Его быстрая гибель сняла все вопросы и привела к тому, что у нас появилась „Сибнефть“… У меня и сейчас стоит в памяти тот наш разговор; я до сих пор корю себя, что пошел тогда к губернатору. Может, Иван Григорьевич до сих пор был бы жив…»

«Мы все убеждены, что Лицкевича убили, – вторит Рощупкину бывший депутат областного заксобрания, ректор Омского автодорожного института Леонид Горынин. – Незадолго до смерти мы летели с ним в самолете. Он жаловался, что все очень плохо, со всех сторон давят. Меня поразило, что когда я предложил ему рюмку водки, Лицкевич ответил, что не пьет теперь ничего из чужих рук; встал и принес свою бутылку».

К этому следовало бы присовокупить еще одно, принципиальнейшее обстоятельство: по словам бизнесмена Виктора Хроленко, близко дружившего с покойным, когда тело Лицкевича было поднято из воды, на ногах его обнаружились… следы проволоки. При этом был он почему-то в носках.

«Никакого расследования по этому факту, конечно, не проводилось: никому это не было нужно…Вообще, вся эта история с купанием в Иртыше выглядит как издевка. Лицкевич органически не переносил воды. Он даже в бассейн и баню никогда не ходил, а уж, чтоб среди бела дня полезть в реку…»

Сразу после гибели Лицкевича и прихода новой команды оба его сына, работавшие на Омском НПЗ, незамедлительно были уволены. Зато «Сибнефть» платит теперь омским студентам персональные стипендии, учрежденные в честь бывшего директора, а имя его присвоено ДК нефтяников и одной из городских площадей; знай он об этом, перевернулся, должно быть, в гробу…

Последними, кто видел Лицкевича в живых, были его шофер и супруга; по версии следствия, решив проветриться в выходной, директор НПЗ поехал якобы в пригород Омска и ушел куда-то вдоль берега, оставив жену дожидаться в машине. Назад он больше уже не вернулся.

Так вот, до сих пор, хоть прошло уже без малого 12 лет, вдова Лицкевича боится рассказывать, что же на самом деле случилось в тот субботний день. Самой близкой своей подруге она призналась однажды: «Меня предупредили, чтобы я не болтала лишнего».

Галине Лицкевич есть чего опасаться; перед ее глазами стоит, должно быть, наглядный и очень поучительный пример второго опасного свидетеля – директорского шофера. Своего начальника он пережил всего на несколько месяцев и вскоре погиб в автокатастрофе.

Это была отнюдь не последняя смерть, ознаменовавшая рождение «Сибнефти».

После того как в областном заксобрании была образована депутатская комиссия по расследованию приватизации Омского НПЗ, неизвестные злоумышленники расстреляли одного из пятерых ее членов, заместителя гендиректора «Омскшины» Олега Чертова; как полагает инициатор создания этой комиссии Леонид Горынин, «это было устрашающее действие». В результате комиссия свою работу фактически свернула. Убийц не нашли до сих пор.

Почти одновременно в Москве странным образом погиб управделами областной администрации Александр Харламов, везший, по словам все того же неугомонного Горынина, крупную сумму якобы для раздачи взяток в интересах «Сибнефти». Из материалов расследования выходило, что Харламова застрелил его же собственный охранник, после чего, не сходя с места, покончил с собой. Правда, сделал он это весьма причудливым образом – пуля вошла в районе подмышки, пробила все тело насквозь и вышла в области противоположного плеча; попробуйте хотя бы на секунду представить себе подобную траекторию, и вам сразу же станет ясно, что самоубийством тут и не пахнет.

Вслед за этим из жизни ушел и президент областного общества предпринимателей Кожевников, именно он ссудил деньги Харламову на поездку в Москву.

Если Афродита была рождена из морской пены, то «Сибнефть» – из человеческой крови…

Весть о создании «Сибнефти» вызвала в нефтяном мире оторопь напополам с удивлением. Президентский указ стал полной неожиданностью не только для Минтопэнерго, но даже и для правительства.

Целую неделю газеты напропалую гадали, кто же стоит за спиной новой компании. («Естественно будет предположить, что источник поддержки нового проекта находится не в Минтопэнерго и вне пределов его компетенции», – писал, например, в те дни «Коммерсантъ».) Лишь 31 августа покров таинственности начал спадать: имя Березовского как главного инициатора предприятия впервые просочилось в печати; об Абрамовиче – не знал тогда еще никто (благословенные были времена!).

Дело оставалось за малым: выкупить «Сибнефть». Но это было совсем не просто.

Одновременно с Березовским глаз на новую компанию положили и другие богатеи: один из них – Виктор Хроленко, – вообще шел к цели параллельным с ним курсом.

Имя это упоминал я уже не раз – Хроленко возглавлял группу компаний, объединенных вокруг американской структуры со странным названием «Белка Трэйдинг». Фирма эта являлась одним из ведущих трэйдеров Омского НПЗ. Кроме того, Хроленко имел серьезные интересы в медной, алюминиевой и никелевой промышленности, был председателем совета директоров «Кузбассразрезугля», владел модным столичным клубом «Манхэттен Эксперсс». Годовой оборот его компаний достигал двух миллиардов долларов.

А еще – он близко и тесно дружил с кремлевской семьей; именно Хроленко выкупил годом прежде американские права на ельцинские «Записки президента», а в его «Белке» трудился теперь зять президента Леонид Дьяченко.

В беседе со мной Хроленко подтвердил, что наряду с Березовским приложил немало сил для создания «Сибнефти». (Кстати, это первое интервью, которое Хроленко дал кому-либо за всю свою жизнь.) Его активно поддерживал в том гендиректор Омского НПЗ Иван Лицкевич. Они успели создать даже совместное предприятие, взяв в долю и Леонида Дьяченко.

Кроме того, Хроленко установил доверительные отношения и с омским губернатором Полежаевым, московское представительство омской администрации даже разместилось в особняке на Верхней Радищевской улице, принадлежащем Хроленко.

«Я планировал выкупить „Сибнефть“ в одиночку, но в последний момент все сорвалось. Леша (Дьяченко. – Авт.) сказал мне: „Если мы перепишем компанию на тебя, журналисты прознают, подымется скандал: как это – фирма, где работает зять президента, купила „Сибнефть“. Вот пройдут выборы, тогда и получишь свою долю“».

Между прочим, тот факт, что Хроленко был в числе претендентов на «Сибнефть», наглядно подтверждается и записью его телефонного разговора с Березовским, который можно найти в аудиоприложении к нашей книге. Эта беседа, похоже, имела место в середине 1995 года: Борис Абрамович делится с будущим конкурентом своими впечатлениями от проведенной накануне встречи с директорами «Ноябрьскнефтегаза» и Омского НПЗ.

Вот лишь небольшой, но очень красноречивый фрагмент из их диалога.

Хроленко: Чего ты с Городиловым и Лицкевичем без меня зарабатываешь? Спаиваешь их? Сколько они выпили с тобой?

Березовский: Они-то немного.

Хроленко: Так сколько ты им влил?

Березовский: Да нет, мы вчера выпили, я не знаю… Лицкевич пил только вино красное.

Хроленко: Это я знаю, он пари заключил на 10 тысяч долларов, поэтому только красное вино.

Березовский: А Городилов – он вообще не пьет.

Хроленко: Нет, он немножко пьет… Так ты в доме приемов их показал?

Березовский: Конечно.

Хроленко: Ну, довольны?

Березовский: Ну, понимаешь, Лицкевича я видел первый раз…

А Городилова я видел до этого.

Хроленко: Да, я знаю, ты там кое-что отгрузил, это я знаю все объемы.

Березовский: Нет, я ничего не отгрузил… Я к этому не имею никакого отношения на сегодняшний день, но очень хочу иметь.