Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6531 ( № 43 2015)
Я очарован тобой,
Как в детстве сказкой,
И задумчивой улыбкой,
И твоею нежной лаской.
Ах, эти очи, сердцу подсказали,
Что такое в жизни счастье
И что значит «генацвале».
Передо мной вставал образ черноглазой девушки. Почти месяц я вздыхал, сердце томительно замирало... И наконец решился и отправился в соседний цех. Нашёл Соню. Представился и попросил разрешения проводить её после смены домой. Девушка приняла моё предложение.
Время было военное. Рабочая смена на заводе длилась двенадцать часов: с восьми утра до восьми вечера. Когда мы выходили с завода, город уже погружался во тьму. В тот вечер мы познакомились поближе. Соня – грузинка. До войны жила в Севастополе.
Я стал часто провожать Соню после смены домой, а однажды предложил ей дружбу.
Её ответ меня огорчил:
– До окончания войны я ни с кем дружить не собираюсь, – категорично заявила она.
Позже я узнал, что на то были причины. Пал смертью храбрых её парень – воин, которого она любила и ждала. Погиб также брат. Утраты были слишком тяжёлые...
Соня нравилась многим. Но отдавала предпочтение Грише, с которым до войны училась в одной школе: высокий статный старшина второй статьи с двумя лычками на погонах. Я заметно проигрывал перед ним – матрос-краснофлотец, роста среднего и с одной лычкой.
Не нравился мне этот Гриша. У меня просто чесались кулаки при встрече с ним, при виде его красивой самодовольной физиономии... Избавиться от этого Сониного ухажёра помог случай.
Как-то вечером мне стало просто невмоготу. Хочу увидеть Соню – всё! Наполнив карманы мандаринами, отправился к ней домой. Остановился у порога. Стучать? И в этот момент вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась... Соня.
– Ты? – удивлённо спросила она и растерянно добавила, показывая в сторону кустов: – Там Гриша... Ждёт...
Решение пришло мгновенно! Беру Соню под руку, и мы парой выходим к Грише.
Увидев нас, Гриша почему-то растерялся. Я подхватываю другой рукой растерянного Гришу – и втроём мы отходим от дома. Говорю не умолкая. Так, ни о чём. И Соня, и Гриша недоумённо молчат. А я куражусь!
Неожиданно Гриша заговорил:
– Извините. Мне надо уйти. У меня тётя заболела, – промямлил он. Распрощался и быстро ушёл в темноту.
Соня пожала плечами. Его уход, кажется, обидел её. Почему он сразу сдался?
Спустя несколько дней Соня вдруг почему-то завела разговор о старшине второй статьи с подводной лодки «Щ-203». Будто бы её подруга очень интересуется им, его семейным положением. Что-то мне подсказывало: а не сама ли она и есть эта подруга? Тут уж я сразу уверенно начал сочинять, что старшина женат, у него двое детей. Хотя ни самого этого парня, ни его семейного положения я не знал...
Позже выяснилось, что старшина тот, к сожалению, вскоре погиб вместе с экипажем подводной лодки «Щ-203». Война! Она постоянно забирала хороших ребят...
Со временем Соня призналась, что не подруге, а ей самой нравился тот старшина. Уж очень он похож был на её погибшего брата...
Как-то девчата-матросы, работающие тогда со мной на заводе в одном цеху, пристали ко мне с расспросами:
– Женя, у тебя есть девушка?
– Есть!
– Ну и кто же она?
– Грузинка.
– У-у-у! – разочарованно протянули они. Стали насмехаться надо мной: – Грузинку выбрал...
– А покажешь нам её?
– Покажу!
– Где? Когда?
– Да хоть сегодня. Приходите вечером на танцы в Дом учителя и увидите.
Я, конечно, рисковал. Не знал, согласится ли Соня идти на танцы. Но всё-таки уговорил её. Девчата ввалили гурьбой. Внимательно рассматривали мою девушку. А Соня и не догадывалась, что это были смотрины...
На другое утро девчата в цеху извинялись передо мной:
– Прости, Женя, что мы смеялись, «укали». Грузинка у тебя замечательная. Красивая, стройная, очень обаятельная. А глаза какие! А волосы! – Расхваливали на все лады. Даже я сам не смог бы так восторженно описать её.
Время шло. Я продолжал ухаживать за Соней. Были у нас и размолвки, и даже случилась ссора. И именно в тот вечер вызвал меня командир, вручил путёвку в дом отдыха на 24 дня и строго приказал:
– Отбыть утром!
Я никогда не просил увольнения на ночь, а тут решился:
– Разрешите взять отгул до утра.
– Что так?
– Не могу уехать, не помирившись с девушкой.
– Раз так, даю отгул.
Далеко за полночь затянулись наши объяснения. Помирились! Утром я отбыл на отдых с лёгким сердцем. Дом отдыха находился в живописном месте под Сухуми. Погода стояла чудесная, но мне было очень тоскливо без Сони. Я постоянно думал о ней. Готовил для неё подарки. Залез на высокий кедр, сорвал большую шишку с орешками. Из редкого чёрного бамбука вырезал тросточку и изрисовал её...
Подарки Соне понравились. Правда, сначала она не поверила, что тросточку я сделал сам.
– Смотри! Это же моя подводная лодка «Л-5»! – Как тут не поверить?..
Война продолжалась. Суда постоянно приходили в Батуми на ремонт. Работа в цехах завода была очень напряжённой.
Как-то, заглянув перед обеденным перерывом в цех к Соне, застал её озабоченной. Ей поручили выточить сложную деталь, а она и не знала, как за неё взяться. Девчонка! Было-то ей всего девятнадцать лет. Да и токарем работала только три месяца.
– Не переживай, – успокоил я её. – Иди обедать. Отдохни.
Деталь действительно оказалась сложной, но я был токарем с большим опытом работы, поэтому за обеденный перерыв качественно выточил деталь. Вернулась Соня. Как она была довольна! Глаза её сияли. Ни слова не сказав, нежно обняла меня и... поцеловала. Для меня это было лучшей наградой.
Большая семья Сони жила очень скромно. У меня всегда водились деньги – зарабатывал всё же на заводе, – но предложить их Соне не мог. Знал, что девушка она гордая, не возьмёт. Но мне было известно, что хозяйством в их доме занималась тёща брата. Вот ей-то я и стал давать деньги на воскресные обеды. Однако Соня не скоро узнала об этом.
Осенью 1944 года освобождены уже были Кавказ, Крым, Румыния и Болгария. Менялись задачи и у Черноморского флота. Утром 24 октября меня срочно вызвали к командиру. Нам, группе в шесть человек, объявили, что нас направляют в распоряжение штаба бригады. Зачем? Узнаем в штабе. До отбытия оставалось несколько часов, данных на сборы. Быстро собрав вещи, я помчался к Соне.
– Сонечка! Мне не хочется тебя терять. Я не знаю, куда меня пошлют, что со мной будет. Давай распишемся! – В воздухе повисла тишина. Сердце моё замерло...
– Да. Давай распишемся, – немного подумав, согласилась Соня.
Мы побежали в загс. Расписались. И тут же расстались, так и не успев стать мужем и женой.
В штабе наша группа получила направление – служить на румынских трофейных подводных лодках. Так и жили: я – в Поти, Соня – в Батуми. Приближались ноябрьские праздники, и я решился попросить отпуск на три дня.
– Зачем тебе? – строго спросил командир.
– Свадьбу сыграть.
– Как это – свадьбу? – удивился тот.
Пришлось рассказать, что расписаться-то мы успели, а на свадьбу времени не было.
– Ну, раз такое дело, нельзя не отпустить.
Я срочно продал некоторые свои вещи, помчался в Батуми и наконец закатил свадьбу. Было просто, но возвышенно. С благословением, с пожеланиями счастья, удач… Мы всё-таки стали по-настоящему мужем и женой...
Герои рассказа Евгений и Соня жили долго и счастливо. Вырастили трёх дочерей и сына, который тоже стал подводником.
СЕВАСТОПОЛЬ
Может быть, увидимся
Может быть, увидимсяВыпуск 2
Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Война в письмах
Теги: современная проза
Светлана Ефремова
Удивительный человек моя бабушка. Она всё время хранила письма военных лет, написанные её папой, мамой, сестрой под бомбёжками в Севастополе, заканчивающиеся детским почерком – приписками племянников. Эти письма она получала в эвакуации в Новосибирске. Даже в их адресах есть некий символизм: отправленные с улицы Портовой Севастополя, они чудом добирались до улицы Вокзальной далёкого сибирского города. Мама до сих пор помнит эту улочку – тихую, с одноэтажными кирпичными и деревянными домами. Там моя тогда ещё молодая бабуля разводила возле своего дома огород.
Сохранилось одно бабушкино письмо, написанное в Новосибирске, потом, видимо, вернувшееся, – оно отправлено в июне 1942-го: «...Я представляю себе, что вы сейчас переживаете. Пишу и заливаюсь слезами, дойдёт ли оно к вам. Милые мои, не лучше ли вам эвакуироваться, как бы тяжело это ни было? И крошечки-детки не страдали бы от разрывов бомб и гранат. Милые мама, папа, сестричка и деточки, если получите моё письмо, то сообщите, все ли живы и как живёте, чем питаетесь. Слышу по радио о родном Севастополе, сильно переживаю, болею душой за вас всех. Мы работаем на оборонном заводе. Живём хорошо. Посадили картофель, капусту, морковь, помидоры. Завели свиночку, три курочки. Забот и работы много, но зато зимой будет что есть. В Новосибирске сейчас тепло, всё зелёное и, главное, совершенно спокойно. Только жить материально трудно. Мясо, овощи и жиры на рынке очень дорогие... Но живём, не умираем, хотя мяса и жиров почти не видим...»
