Николай Лесков - Заметки Н. Лескова (Сборник)
Насчет чисто педагогического устройства школ я думаю так:
1) Школы устроить двухклассные с третьим, приготовительным, отделением.
2) В приготовительном отделении обучать детей чтению и письму по такому методу, какой признает удобнейшим учитель. Всего лучше бы, разумеется, было держаться прекрасного метода г. Золотова, но этого невозможно назначать обязательным. Может быть, со временем учителя и найдут средства перейти к золотовскому обучению, но теперь нужно ввести буквари, напечатанные точь-в-точь с секретного букваря прусской печати. Как ни пошл и тяжел этот глупый букварь, нужно покориться смешной необходимости и дать его, ибо раскольники видят в нем прелесть неизреченную и кроме его или другого секретного букваря польской печати (который все-таки в меньшем почете), по другим букварям учить детей не согласятся. Там все эти «оксии», «исо», «оварии» имеют для них свою сласть несказанную, и никто не решится лишить свое чадцо блаженства, сокрытого в этой гадости. Имея в виду, что раскольники обыкновенно учат детей лет с семи до четырнадцатилетнего возраста, а весь курс их специальных школ будет очень невелик, можно им доставить удовольствие держаться своих просодий и учить год тому, чем по лучшему методу легко можно бы выучить в месяц, иначе, я говорю, ничего не поделаешь.
3) В 1-м классе учить: Священной истории (Ветхий Завет), грамматике, краткой всеобщей истории (древней и средней), краткой математической географии, арифметике до дробей, чистописанию и черчению. Последнее особенно важно, ибо раскольники вообще желают видеть своих детей приготовленными к поступлению в науку к строителям, фабрикантам, заводчикам, каменщикам и т. п., где черчение очень нужно.
4) Во втором классе: Священная история (Новый Завет), грамматика (окончание), история (до наших времен), краткая физическая география, арифметика (дроби, хоть до смешаных дробей), чистописание и копирование планов и моделей.
5) Из второго класса выпускать по экзамену со свидетельствами, похвальными листами, похвальными книгами и прочими школьными наградами.
6) Обучение Священной истории, по избранному руководству, не возлагать ни на какое духовное лицо, а пусть ему учит тот же учитель. Мудрость очень небольшая и в новую ересь никто не впадет от чтения библейских и евангельских историй. По крайней мере в школе этого не случится, а за школой может быть все, и от этого не упасешься.
7) У раскольников есть в обычае учить мальчиков вместе с девочками, и им очень хочется удержать это обыкновение и в ожидаемых ими новых школах. Я лично не вижу причин отвергать совместного обучения детей без полового различия и, следя за горячею полемикою педагогов по этому вопросу, всегда склонялся на сторону поборников совместного учения; но думаю, что это единственный пункт, в котором раскольникам можно и отказать, если нельзя устранить соображений, по которым у нас не допускаются классы, общие для мальчиков и девочек. А лучше бы, кажется, и это дозволить, наблюдая только, чтобы дети были удобно размещаемы в классных комнатах.
8) При приеме детей в школу не требовать от их родителей или родственников никаких метрических свидетельств, ибо в общине всегда происхождение ребенка более или менее известно и в метрике никакой нужды нет. А между тем метрические свидетельства могут быть большим препятствием к соединению в школах детей, принадлежащих к разным согласиям раскола. Раскольники часто скрывают свои верования, а все они охотно отдадут детей своих в одну школу, ибо старые книги у всех у них одни и те же, не исключая даже катехизиса. Но как в катехизисе уже есть несколько вопросов, возбуждающих спорные толкования, и к тому же «нововеру» или немцу нельзя изъяснять «артикулов веры», составленных и напечатанных при царе Алексее Михайловиче и патриархе Иосифе, то я и нахожу необходимым вовсе исключить катехизис из программы школ. Пусть дети в школе сходятся, а не расходятся. Катехизису же они могут учиться дома или в праздники у духовных отцов, каждый по-своему.
9) В отношении отчетности чисто педагогической, учителей нужно подчинить на общих основаниях местной губернской дирекции училищ; а в экономической – общине, удерживая, однако, за дирекциею право наблюдать, чтобы школа содержалась в помещении здоровом, чистом и светлом, а у учителя были под руками все нужные по программе учебные пособия.
Учебные пособия, т. е. книги, составляют весьма важный и щекотливый предмет.
Раскольники как круглые невежды во всем, касающемся образования, имеют об этом предмете самые чудовищные понятия. Уши вянут, слушая, чего им хочется. Букварь чтоб был старый, с прусского, и чтобы на нем не было напечатано ни «по благословению Синода», ни «печатано при типографии единоверческой церкви»; часовник и псалтырь чтобы были признаны главными предметами преподавания в школах, а Священной истории вовсе не нужно, но так, «для баловства», можно «поучить» и ей, только «по старой книге», тогда как никакой такой старой книги не существует. Грамматику ввести изданную при царе Алексее Михайловиче, и при нем же изданный катехизис («Собрание краткия науки о артикулах веры», издана при патриархе Иосифе в Москве в лета 7157). Наконец, им даже хочется какую-то допотопную арифметику, соединяющую в себе все неудобства к обучению. Раскольники, за небольшим исключением, склонны верить, что весь мир только и заботится подкопаться под старую веру и повредить юные лозы в винограднике древляго благочестия, а невероятное невежество, при котором они не могут определить предмета ни одной науки, заставляет их страшиться всех новых книг и подбивает домогаться во всем одного старого. Нелепость соображений, высказываемых ими при этих требованиях, неописуема, и удовлетворять этих требований не следует ни под каким видом, ибо нельзя вводить просвещение орудиями, способствующими затемнению всякого света. Но хорошо изведанный характер раскольников не позволяет и резко противудействовать их симпатиям к своим безобразным древностям. При первом таком покушении их крючкотворные начетчики, в существе гораздо большие невежды, чем сама безграмотная масса, сейчас истолкуют, что «нововеры» боятся старых книг, ибо в этих книгах сокрыт кладезь премудрости, способный обличить суемудрие нововеров. А стоит разойтись такой болтовне, и дело пропало. Тут нужно действовать терпеливо, осторожно и рассчитанно.
Для школ нужно напечатать славянским шрифтом:
1. Букварь точь-в-точь с прусского букваря, не печатая на последней странице неизбежного благословения святейшего Синода, ни напоминания о единоверческой церкви.
2. Священную историю – шрифтом, подобным рукописному уставу с цветными буквами в зачалах. Историю напечатать с синодального издания с выпуском двух незначительных мест на стр. 64 и 73 или же с заграничного издания, вышедшего в Карлсруэ. Имя Христа везде должно печатать İсус, а не İисус, и Давида – Давыд, и если предположено будет перепечатывать историю, изданную в Карлсруэ, то изображение Христа нужно выпустить, ибо рисунок этот не отвечает требованиям раскола.
3. Грамматику, географию и арифметику пусть дают детям, какие признает удобными учитель, но рекомендовать можно бы грамматику Иванова (принятую в училище правоведения), арифметику – изданную Департаментом народного просвещения, а географию – вообще употребляемую в приходских училищах и обязать преподавателей учить детей, применяясь к этим учебникам. Если учителя будут знать, что учеников их станут экзаменовать, придерживаясь известных учебников, то они сами почувствуют необходимость не удаляться от этих учебников. Но никак не должно стеснять учителя на каждом шагу, ибо иначе положение его будет невыносимо. Раскол свиреп и мстителен. Рассказывают, что старичок Желтов был человек очень толерантный и учил детей, пробуя, как лучше. За это, когда правительство закрыло раскольничьи школы и дряхлому учителю, приобретшему известность добрейшего и бескорыстнейшего человека, стало нечего есть, община не хотела его даже пустить в богадельню как еретика и соблазнителя. По-моему, не в том дело, чтобы сразу явились прекрасные приходские школы, а в том, чтобы были школы сносные, чтобы было положено начало, которому рядом благоразумных мер можно давать надлежащее развитие и вести его к совершенной зрелости. Часовник и псалтырь не вносить в программу, но дозволить обучать по ним чтению. До катехизиса и церковной истории не касаться. Предложить специалистам: не найдет ли кто-нибудь возможности составить грамматическое руководство во вкусе «Грамматики родного языка» г. Половцова, которая так нравится раскольникам за свой шрифт, но не может быть принята ими за один пример («патриарх Никон в унижении!»).
Если сделать так, как я думаю, то тысячи раскольников откажутся от школ, найдут их еретическими и вредными, но тьмы тем бросятся в них и через два, а много три года увлекут за собою отсталые тысячи, и дело просвещения людей, на каждом шагу тормозимых своим невежеством, несомненно пойдет.
