Лев Троцкий - Проблемы культуры. Культура переходного периода
Но, само собой разумеется, мы не можем замыкаться в рамках советского государства, огражденного Красной Армией. Во весь рост еще стоит перед нами вопрос мировой революции. Есть нации, государства, – и их большинство, – где основной вопрос состоит не в культурничестве, а в завоевании власти. И поэтому в цитированной мною статье Ленина говорится, что наша работа на 9/10 сведется к культурничеству, если отвлечемся от вопросов международной политики и революции. Но отвлечься от этих вопросов можно логически, в целях выяснения вопроса, а политически отвлечься нельзя. Вот почему наша культурная и культурническая работа в клубах и через клубы должна теснейшим образом примыкать к международной революционной работе. От всех шкивов мелких частных вопросов должны идти приводные ремни к маховому колесу мировой революции. Именно поэтому я указывал на такие вопросы, как события в Италии и Германии: это вехи революционного развития, необходимые для того, чтобы дать правильную ориентировку каждому рабочему в международной обстановке.
От мельчайших задач цеха и мастерской и до основных задач мировой революции, – все должно пройти через клуб. А для этого необходимо укрепить клуб, улучшить клуб, повысить квалификацию руководителей клуба, улучшить всемерно материальное положение клубов и клубных работников. Если Ленин писал о том, что мы должны поставить учителя на такую высоту, на которой он нигде в мире не стоит, то это, разумеется, полностью и целиком относится и к клубному работнику. Нам, может быть, следовало бы сделать уже в ближайшее время опыт постановки во главе нескольких клубов работников первоклассного масштаба – для опыта, чтобы посмотреть, что можно сделать с нашими ресурсами, с нашим человеческим материалом, при инициативе, при широком кругозоре. Если клуб и не является кузницей, где выковывается классовая пролетарская культура, то он есть одно из ценнейших звеньев всей нашей системы воздействия на трудящиеся массы и построения новой, социалистической культуры. Поскольку мы привлекаем все более широкие массы к общественной активности, клуб должен подвести их к ленинизму не как к грозной истине, являющейся сверху и требующей – «стань передо мной на колени», а как к обобщению их собственного опыта, разрозненного, раздробленного, через клуб собранного, партией политически обобщенного, государством властно закрепленного. И если мы научимся через клуб учить каждого рабочего и работницу из основ этого мира извлекать основы нового мира, то мы не только сделаем их способными понимать этот мир, но научим их перестроить его, сделать его более широким, просторным и счастливым. (Шумные аплодисменты.)
«Правда» N 165, 23 июля 1924 г.
Л. Троцкий. ЕЩЕ О РАБОЧИХ КЛУБАХ
I. О посещаемости
В своей статье о клубах тов. Шульц жалуется на то, что я преуменьшаю посещаемость клубов, и выражается так: «Тов. Троцкий в этом вопросе сильно перегнул палку». Читатель может подумать, что я веду свою собственную статистику клубной посещаемости или что я прибег к каким-либо приблизительным цифрам на глаз. На самом деле я воспользовался статистикой Главполитпросвета, его клубной секции, в руках которой эти цифры и должны были бы по всем правилам сосредоточиваться. Совершенно точную ссылку на данные Главполитпросвета я сделал в своем докладе. Вот почему речь о перегибании палки тут совсем не к месту.
Но еще до статьи тов. Шульца я получил от тов. Сенюшкина, заведующего, как известно, культотделом ВЦСПС, письмо, в котором он подчеркивает то обстоятельство, что именно наиболее крупные рабочие клубы не отчитываются перед органами Главполитпросвета, вследствие чего посещаемость их не попадает в общую сводку. Сам тов. Сенюшкин пользуется статистическим обследованием, которое клубная секция ВЦСПС произвела в марте 1923 г., и на основе данных этого единовременного обследования приходит к выводу, что число посещений по всем клубам составляет не 12 миллионов, как выходит по данным Главполитпросвета, а 42 1/2 миллиона в год.
Противоречивость и неполнота этих данных заставили меня обратиться в агитпроп Центрального Комитета нашей партии. Я получил за подписью тов. Сырцова[53] очень интересную справку, которую, мне кажется, следовало бы просто напечатать целиком, так как она дает, насколько можно судить, достаточно правильное представление об общем состоянии клубной работы и ее статистического учета. Из справки тов. Сырцова вытекает, что если данные Главполитпросвета преуменьшены, то данные ВЦСПС преувеличены. Агитпроп Центрального Комитета считает, что за год на все клубы приходится, примерно, 20–25 миллионов посещений, что составляет в среднем на один клуб в день около 25 посещений.
Само собою разумеется, что средняя цифра, какова бы она ни была на деле, предполагает существование крайних цифр в ту и другую сторону. Из даваемой тов. Шульцем картины явствует, что сормовский клуб является одним из наиболее оживленных и посещаемых. Но даже если принять самую оптимистическую, отвергаемую агитпропом ЦК, цифру ВЦСПС, то общая посещаемость все же останется еще крайне недостаточной. Это признает, разумеется, и сам тов. Сенюшкин. «Конечно, и при указанных цифрах, – пишет он мне, – клубы все же обслуживают только 15–20 процентов всех рабочих и членов их семей, и вы вполне правы, что необходимо сделать гигантские усилия развертывания клубной работы и вовлечения рабочих в клуб, который должен стать действительным центром коммунистического воспитания широчайших рабочих масс на основе самодеятельности самих этих масс».
Поскольку речь зашла выше о «пессимистической» и «оптимистической» статистике, нелишне будет провести здесь одну цифру, которую я наметил в докладе гадательно: это число таких членов клуба, которые посещают его раза 2–3 в неделю, т.-е. которые тесно связаны с клубом. Но тут моя предположительная цифра оказалась не «пессимистической», как выражается тов. Шульц, а, наоборот, «оптимистической». Я предположил, что 300–400 тыс. человек тесно связаны с клубом. По данным статистического обследования ВЦСПС, число членов профсоюзов, прочно захваченных клубной и кружковой работой, составляет лишь 165 тысяч человек!
Кстати: тов. Шульц так-таки и не дал нам цифры посещаемости сормовского клуба хотя бы приблизительной. Тов. Шульц, как мы сейчас увидим, вообще предпочитает общие соображения цифрам и фактам.
II. О пиве
Гораздо менее содержательны рассуждения тов. Шульца о пиве и его месте в культурной работе. Было бы очень поучительно, если бы тов. Шульц дал нам кое-какие фактические данные насчет роли пива в жизни сормовского клуба. Например: какой процент посетителей приходится на буфет? сколько выпивается бутылок пива в день или в неделю? пьют ли приблизительно одни и те же лица, или же все понемножку? Вот это было бы действительно деловым подходом к «наболевшему вопросу», как называет сам тов. Шульц вопрос о пиве в клубах. Но вместо этого тов. Шульц переносит вопрос о пиве в принципиальные высоты и здесь безнадежно запутывается. Тех работников, в том числе и тех клубных работников – а их очень много, – которые считают нецелесообразным и вредным введение пива в клубный обиход, тов. Шульц обвиняет в «морализировании» и в «бюрократическом нажиме». При чем здесь морализирование? Что тов. Шульц понимает под бюрократическим нажимом? Сам Шульц считает, что в тех рабочих районах, где еще нет частных пивных, клубы не должны и у себя вводить пиво. Почему? Уж не по моралистическим ли соображениям или не под давлением ли бюрократического нажима? Соображения тов. Шульца, что клубы должны равняться по окружающим пивным, кажутся мне не очень убедительными. Но во всяком случае тов. Шульц считает, что клуб и клубные работники имеют право решать, вводить ли пиво или не вводить, и что в этом нет никакого морализирования и бюрократического нажима. Клуб и за вычетом пива имеет кое-какие задачи.
Если «товарищеская беседа за стаканом пива», как это рисует тов. Шульц, представляет один из столь полезных методов клубной работы, то совершенно непонятно, почему нам проявлять в этом вопросе «хвостизм» и ждать предварительного появления пивных, для того чтобы затем за ними следовать? Не лучше ли предупредить появление частных пивных заблаговременным введением пива в клубный обиход и вырвать, таким образом, самую почву из-под частных пивных? Но тут почему-то тов. Шульц останавливается в нерешительности. Странное «морализирование»! В клубах запрещено отпускать более двух бутылок на одного потребителя. Вот это правило гораздо более похоже одновременно и на «морализирование», и на «бюрократический нажим». Казалось бы, клуб имеет право торговать или не торговать пивом. Тут еще нажима нет. Но раз уж клуб отпускает пиво, то как бы потребитель не ответил тов. Шульцу: «Ты меня не морализируй и на меня не нажимай, ограничивая меня двумя бутылками; ты мне давай столько, сколько я могу вместить». Интересно, кстати сказать, было бы услышать, соблюдается ли правило о двух бутылках в Сормове? не бывает ли нарушения этого правила? как часто? ограничивается ли дело «товарищескими беседами за стаканом пива»? не принимает ли оно характер пьянства? как относятся к этому непьющие рабочие и в частности молодежь? как относятся жены рабочих? производились ли на этот счет какие-либо беседы, опросы, анкеты, с привлечением женщин-работниц и жен рабочих?
