Андрей Константинов - Коррумпированный Петербург

История с квартирой для дочери прокурора попала в поле зрения членов оперативно-следственной бригады Генеральной прокуратуры, расследующих в Петербурге уголовное дело по фактам взяточничества и других злоупотреблений со стороны чиновников. Судя по всему, интерес, проявленный оперативниками к его скромной персоне, всерьез обеспокоил Владимира Еременко. Последовала роковая встреча у Дворцовой площади, в ходе которой, говоря юридическим языком, прокурор подстрекал начальника ВМА к изготовлению фальшивого документа.

Руководителем оперативно-следственной группы было направлено письмо на имя Генерального прокурора с просьбой о выделении дела в отношении г-на Еременко в отдельное производство, но какой-либо реакции из Москвы не последовало. Депутаты Госдумы Тельман Гдлян и Эдуард Воробьев, справлявшиеся у Юрия Скуратова о ходе проводимого в Петербурге расследования, также не получили вразумительного ответа. Прокурор Еременко, несмотря на двусмысленность положения, в котором он оказался, по-прежнему остается на своем посту, с высоты которого, кстати, может оказывать влияние на следствие. Как сообщают в своем запросе депутаты Госдумы, «Еременко дает прямые указания не являться на допросы», а «сотрудники городской прокуратуры отказывались выдавать необходимые следствию документы… ссылаясь на прямой запрет Еременко».

Более того, в рамках расследования уголовного дела, возбужденного городской прокуратурой по фактам злоупотреблений некоторых сотрудников УБЭП, обыскам подверглись служебные кабинеты и сейфы участников как раз той оперативно-следственной группы, которая занималась деятельностью самого г-на Еременко. Разумеется, прокурор города опасался за свою репутацию, которую могло здорово подмочить уголовное дело, где фигурировало его имя. Не исключено, кстати, что не только уголовное дело.

Может быть, до приезда в Петербург в 1993 году г-н Еременко и не подозревал, какие возможности для улучшения жизни своей семьи и своих близких дает прокурорская работа. Документальная история об этом умалчивает. Короче, неизвестно, был ли г-н Еременко бедным человеком, когда приехал в Петербург.

Зато доподлинно известно, что его личная квартира располагается в знаменитом доме 96 по Невскому проспекту – том самом доме, где обзавелись апартаментами бывшая руководительница ГТРК «Петербург – 5 канал» Белла Куркова со своим бывшим заместителем Михаилом Сыроежиным, укравшим у государственной телекомпании не один миллион долларов, и директор фирмы «Ренессанс» Анна Евглевская, обвиняемая в даче взяток высокопоставленным должностным лицам администрации Петербурга. В 1996-м прокурору удалось завершить ремонт в собственной квартире, который, по свидетельствам очевидцев, имеющих отношение к строительному бизнесу, должен был обойтись семейству г-на Еременко во многие десятки тысяч долларов. По странному стечению обстоятельств, квартиры в этом же доме достались сыну Гардымова и Ларисе Усовой.

Во всяком случае, так и не добившись от г-на Еременко вразумительных ответов на вопросы, связанные с обстоятельствами покупки квартиры его дочерью, следователи даже не стали пытаться спросить его об остальной недвижимости. А по собственной инициативе г-н Еременко об этом никому не рассказывает, зато принародно обвиняет в продажности журналистов, которые пытаются рассказать о некоторых, не очень афишируемых фактах его биографии.

Александр Евгеньевич Ефимов родился в Ленинграде 5 ноября 1958 года, в семье рабочих, никогда не знавшей особого достатка. В середине 1990-х он стал одним из богатейших людей в городе на Неве, где его знали, в основном, как «Ефима» или «Фиму» – лидера одного из направлений знаменитого сообщества тамбовцев. Путь Ефимова к богатству и «успеху» был труден и не прост. Он потребовал от Александра Евгеньевича огромных морально-психологических и физических затрат – в этих словах нет никакой иронии. Общеизвестно, что без труда нельзя выловить никакую рыбку из пруда, а Ефим умел ловить весьма и весьма жирных «карасей»…

Его трудовой стаж начался в 1983 году. Фима тогда устроился буфетчиком третьего разряда в обычный скромный кинотеатр «Охта» и числился в Тресте столовых Красногвардейского района. В 1984 году он становится швейцаром (а проще говоря – вышибалой) бара-столовой номер шесть все того же района, любовь к которому он пронес сквозь бурное время перемен.

Ефимов особых результатов в спорте никогда не показывал, но парнем был достаточно крепким, способным при необходимости «решать вопросы». Именно тогда, в середине 1980-х, вокруг него постепенно сплачивается дружный «коллектив», который время от времени начинают привлекать серьезные люди для вышибания карточных долгов и других, оперативно возникающих надобностей. У Ефима появляются деньги – достаточно значительные по тем временам. Он мог бы уже и не работать официально, но тогда еще преследовали за тунеядство, вот и приходилось Александру Евгеньевичу «подвешиваться» все в той же сфере обслуживания. (Опять же, он никогда не ленился за «лишней копейкой» наклониться, справедливо полагая, что она, копейка эта – рубль бережет.)

Недолгое время в 1985-м он «потрудился» буфетчиком в том же баре, где был швейцаром, но через несколько месяцев круто поменял профиль – оформился слесарем-сантехником в бане N25. В эту баньку любили захаживать и теневые дельцы, и бандиты. Фима всех встречал радушно и среди клиентов имел даже кличку «Банщик». Не брезговал он принимать и сотрудников милиции – в скором времени его ближайшей связью станет офицер из отдела Управления угрозыска Алексей Никулин (позже на базе именно того отдела, где работал Никулин, будет создано знаменитое шестое управление – то самое, которое должно было бороться с организованной преступностью). У Ефимова вообще было очень много знакомых милиционеров, с которыми он поддерживал тесные контакты, справедливо полагая, что «все хотят кушать». Именно благодаря его широким связям в милиции и родился позже миф о том, что сам Ефимов служил когдато участковым инспектором в Куйбышевском РУВД. На самом же деле Фима не служил даже в армии, а в Куйбышевском РУВД у него было просто очень много знакомых. Знакомства эти он позже – уже в 1990-е – будет использовать очень и очень эффективно, его не будут тревожить такие «понятия» (принятые, например, среди московских воров), что с «ментами», мол, дела иметь «впадло». Ефим всегда считал, что нормально иметь дела с теми, с кем их выгодно иметь.

Надо сказать, что его «трудовая биография и понимание текущего момента» очень походили на биографии таких известных питерских бандитских лидеров, как Степаныч, Кумарин, Дедовских, Малышев – они тоже трудились в свое время в меру сил в сфере обслуживания швейцарами, вышибалами и барменами. В Москве такие факты биографии, например, помешали бы успешной «карьере». В Питере же это было в порядке вещей, в городе на Неве складывались постепенно свои традиции и тенденции. Именно благодаря этим тенденциям Петербург и будут позже называть «бандитским», в отличие от «воровской» Москвы. (Правда, в 1996-м возникло еще одно определение для Петербурга. Московская «братва» говорила: «Да, Москва – воровская, а Питер – город ментовской, потому что там менты борзые, крыши держат, через ментов больше половины вопросов решается, есть и такие ментовские команды, которые даже в общаки платят».)

Однако при всех многочисленных связях с представителями правоохранительных органов, Ефимов не чурался и уголовной среды. Его, например, поддерживала достаточно авторитетная «братская бригада», состоявшая из чистых уголовников, выходцев из Братска… В 1986-1987-х годах Ефимов числится гардеробщиком столовой N4, однако там он уже почти не появляется, у него возникают совсем другие «темы». Он близко сходится с Владимиром Кумариным, лидером тамбовцев, хотя и не высовывается, предпочитая оставаться в тени «Кума». Коллектив же самого Ефима начинает постепенно облагать налогами торговцев в Красногвардейском районе, предоставляя «охрану» спекулянтам и фарцовщикам. И вот что интересно – известно, как торгаши относятся к рэкетирам. Они их, мягко говоря, не любят и при случае всегда «сольют» в ту же «ментовку». Но… Ефимов никогда не привлекался к уголовной ответственности, вплоть до 1996 года. Он умел находить с торговцами общий язык, можно даже сказать, «дружил с ними». (А ведь в то же самое время воры пытались взять в Ленинграде инициативу на себя: в частности, тогда был направлен в Питер некто Савва Николаевич Попандупалло, уроженец Чимкента. Этот Попандупалло имел «лицензию» от московских воров на сбор «общака» – он тряс валютчиков и кооператоров на Невском, его поддерживали дагестанцы. Однако среди тогдашних городских авторитетов Попандупалло, опиравшийся на судимых, поддержки не нашел – победили «спортсмены», люто ненавидимые ворами. Савва Попандупалло продержался не более трех месяцев – был арестован и на этом свою активную деятельность по сбору средств в общак прекратил. В то же самое время Ефимов и Кумарин «росли, как на дрожжах».)