Станислав Лем - Мегабитовая бомба

9

Но хватит о сексе. Крупные книгоиздатели, такие как Бертельсманн (Bertelsmann), настойчиво пытаются перенести вопросы авторских прав в цифровое пространство. Это пространство уже создало около тридцати новых профессий, причем лучшими пользователями (точнее, операторами) оказываются несовершеннолетние, и даже дети. Если б дети преимущественно хотели переписываться друг с другом — это было бы неплохо, так как исследования американских специалистов показали, что детвора, с малых лет убивающая время перед телевизором, в большом проценте случаев испытывает серьезные проблемы в пользовании родным языком. Они являются жертвами неустанно бомбардирующей их мозг визуальной информации. Поэтому желательно использовать Сеть для образовательных программ, прежде всего — активизирующих мышление.

10

Появились также различные виртуальные создания (фантомы), например зверюшки, существующие исключительно в компьютере (я не говорю об искушениях, которые несут бесчисленные игры — этой новой опасной маниакальности уже посвящены целые книги).

11

Из Сети, как и из своего компьютера, пользователь может получить очень многое, даже недостижимое в реальной сфере. Я имею в виду изощренные программы, позволяющие так хорошо имитировать интеллект, что многие из них, возможно, с успехом прошли бы тест Тьюринга. Прежде всего речь идет о так называемых вероятностных ограничениях, внутри которых можно двигаться с мнимой свободой. Позволю себе объяснить это на упрощенном примере. Каждый, кто отправляется в путешествие с большого железнодорожного вокзала, видит перед собой паутину сходящихся и расходящихся путей, поворотных платформ, и обычно их бывает так много, что наивному человеку (например, ребенку) может показаться, будто он в состоянии двинуться в совершенно произвольном направлении. Тем не менее, это не так, несмотря на всё многообразие дорог. Однако (здесь я оставляю пример) если кто-то хочет узнать, каким способом, когда и за какую наименьшую цену можно добраться от Бостона до Парижа, компьютер может представить наилучшие варианты маршрута, причем давая пояснения синтезированным человеческим голосом и сопровождая их изображением на мониторе или распечаткой. Спрашивающий необязательно даст себе отчет в том, что ему ответил Никто, а значит, не раз будет склонен ответить: благодарю вас за точную информацию. Смысла в этом столько же, сколько и благодарности стулу за то, что он не рассыпается под тяжестью нашего тела. Уже функционируют программы (правда, еще не в Польше), распознающие голос, речь, настраивающиеся на особенности произношения хозяина. Количество совершаемых ими ошибок постоянно уменьшается. Возможностей для совершенствования еще много, и есть вероятность, что связь огромных массивов модулей, содержащих данные словарей и языковые правила, приведет к имитации понимания, которую неспециалисту будет все труднее отличить от истинного рассудка. Таким образом, возникает образ серой, туманной сферы, за которой начинает высвечиваться лучик интеллекта, опирающегося на мысль, но скажем себе, что всё вращающееся вокруг этой темы (то есть заменители понимания) еще не охватывает истинных возможностей человеческого разума. Можно сказать, что мы находимся (или в Сети, или благодаря компьютеру, оснащенному новейшей и наилучшей лингвистической программой) будто бы в идеальном музее восковых фигур, наделенных достаточной автономией поступков. Таким образом, Пигмалиону, может быть, удастся в конце концов осуществить процесс оживления, но мы от этого венца всех предшествующих усилий специалистов еще далеки.

12

Неизбежным представляется появление противников Интернета, которые необязательно и не всегда являются реакционерами. Наверное, можно быть счастливым и без компьютера, лучший довод — то, что я написал несколько десятков книг на обычной пишущей машинке, без какой-либо электронной помощи. Английский драматург Джон Осборн (John Osborn) заявил: «Компьютер является логическим продолжением развития человека: интеллект без морали». Компьютеры ничего не знают о моральности, так как, ничего не понимая, не могут быть признаны объектами, подпадающими под моральные кодексы. Добавим, наконец, слова Бриджит Бардо (Brigitte Bardote): «Несимпатично в компьютерах то, что они способны сказать только „да“ или „нет“, но не способны сказать „возможно“». Однако время бежит неумолимо, и момент, когда слова госпожи Бардо имели некий привкус толкового афоризма, прошел. Компьютеры, управляемые операционными системами, основанными на отношении правдоподобия, уже существуют, но компьютер, который мог бы потчевать своего пользователя исключительно вероятностными решениями, мало кого осчастливит.

Чем мудрее, тем глупее

Окончание статьи из еженедельника «Przekroj» №28/2001

…Многие эксперты утверждают, что именно благодаря дальнейшему развитию информатики удастся создать модели человеческого мозга, близкие реальной природе. Даже если молекулярно и электронно «не высечем» искусственный интеллект, то сможем разгадать и понять загадку, которую каждый носит в своей голове: каким образом возникает и действует человеческое сознание.

Не знаю, будет ли так. Также не знаю, станет ли достижение этого порогом в создании прототипов искусственного интеллекта. Сегодня этого предсказать еще нельзя, но подобные перспективы уже перестают быть фантасмагоричной мечтой.

…Итак, чем быстрее — благодаря создаваемым при помощи компьютерного моделирования новым теориям (катастроф или хаоса) — мы увеличиваем и охватываем даже и не предполагаемые области и бездны познания, тем более примитивной, заурядной, вульгарной становится культура и нравственность растущих на планете людских масс. Таким образом, подтверждается высказанная почти полвека назад мысль Витольда Гомбровича: чем мудрее, тем глупее. Добавлю: чем прекрасней, тем примитивней. Современностью не управляет римский призыв panem et circenses [Хлеба и зрелищ (лат.)]: обычного хлеба с добавлением все более реалистических компьютерных игр людям уже недостаточно.

Возникает поразительное раздвоение человека, старающегося охватить взглядом бесконечное количество противоречий мира, который мы создаем.

Интернет и медицина

Эссе написано в мае 1998 г.

I. Вступление

1

Примерно сто лет назад в странах, идущих сегодня во главе современного мира, точнее — во главе мещанского благополучия, врачу приходилось быть докой во всех медицинских науках. Специализация тогда находилась в зачаточном состоянии. Одним из первых произошло разделение на «терапевтов ножа» (хирургов) и терапевтов, обходившихся без него. Постепенно появлялись такие специальности, как акушерство, психиатрия, педиатрия, неврология, а за ними, словно хвост кометы, тянулась область дополнительных исследований. В середине нашего столетия количество врачебных специальностей начало увеличиваться. И если прежний домашний врач, так называемый омнибус, часто — друг семьи, занимался всеми ее членами, от младенцев до стариков, то затем наступил период, который можно было бы назвать коллективной специализацией. Она основывалась на том, что в случае болезни, требующей специальных знаний, возможно, недостающих омнибусу, у постели захворавшего устраивался консилиум врачей. Бывало по-всякому. Иногда хирург, который хотел острием ножа вторгнуться в больной орган, ожесточенно спорил с терапевтом, настаивающим на профилактических методах лечения. В конце концов, расширение круга исследований потребовало создания все более и более технически оснащенных лабораторий и клиник.

2

Сегодня врач уже не позволит вовлечь себя в ту анекдотическую схему военной медицины, в которой, как говорят, от всех болезней лечили слабительным, холодными или горячими компрессами (в основном из каши) и даже, как точно определяла поговорка, диагноз мог звучать так: до сорока лет — dementia praecox, а после сорока — dementia senilis [Преждевременное слабоумие и старческое слабоумие (лат.), соответственно]. Электрографические исследования сразу же привели к первой дихотомии [Разделение целого на части] — разделению на электрокардиографию и энцефалографию [Методы исследования сердца и мозга, соответственно]. К этому же привели и исследования под микроскопом (разделившись на гистологические и электрологические [Исследование тканей и импульсов, соответственно]), и различные методы диагностики, которые стали настолько обширной областью, что совмещение теоретических и практических медицинских знаний в голове одного врача оказалось уже невозможным.

3

Как обычно происходит с прогрессом, здесь есть и темная, и светлая стороны. Лечение почти всех болезней уже не может обойтись без дополнительных исследований. С одной стороны, они помогают врачу, но с другой — его профессиональное внимание начинает концентрироваться на какой-либо отдельной системе человеческого тела. Поэтому случается, что лечение одного органа заслоняет врачу органическое целое, каковым является человеческий организм. Не всегда это приводит лишь к положительным результатам для больного.