Сергей Кремлёв - Берия. Лучший менеджер XX века.
Более того! Я не уверен, что с самого начала Берия был призван Сталиным прежде всего для скорой замены Ежова. Почему-то не обращают внимания на то, что Берия был назначен не просто 1-м заместителем наркома, а к тому же — именно начальником Главного управления государственной безопасности, ведавшего и внешней разведкой. И как раз у разведчиков НКВД незадолго до вызова Берии в Москву за новым назначением произошло три серьезнейших ЧП.
Вначале изменил капитан ГБ Игнатий Станиславович Рейсс. Ровесник Берии, он родился в Австро-Венгрии, в Галиции, некоторое время учился на юридическом факультете Венского университета, в 1917 году примкнул к большевикам. Был на нелегальной работе в Польше, работал в Разведывательном управлении РККА, а в 1931 году перешел в разведку ОГПУ — Иностранный отдел (ИНО). Базируясь на Голландию, он действовал и во Франции. В июле 1937 года Рейсса отозвали в Москву, но он не вернулся, а 17 июля опубликовал во французских газетах открытое письмо с обличениями Сталина и так же открыто примкнул к Троцкому.
Рейсса ликвидировала специальная группа НКВД неподалеку от Лозанны уже в сентябре 1937 года. Но доверие к Иностранному отделу НКВД у Сталина было подорвано.
А тут подоспела и вторая измена. Осенью 1937 года стал предателем и невозвращенцем капитан ГБ, нелегальный резидент в Голландии Вальтер Германович Кривицкий — тоже ровесник Берии, между прочим.
Кривицкий имел схожую с Рейссом биографию: родился в австро-венгерском Подволочиске, служил в Разведупре РККА, с 1931 года — в ИНО ОГПУ. Награжден орденом Красного Знамени.
Кривицкий тоже пустился во все тяжкие, связался с сыном Троцкого Львом Седовым, но главное — «сдал» «Интеллидженс сервис» более сотни наших разведчиков и агентов.
Даже относительно объективные авторы нередко сваливают все потери нашей внешней разведки в 1937–1938 годах на кровавые-де репрессии Ежова. Но ведь сотня «засвеченных» наших разведчиков на счету не Ежова, а Кривицкого. А это очень немало. ИНО НКВД — не полевая дивизия, там «и один в поле воин».
А в придачу к Кривицкому в июле 1938 года изменил Александр Орлов (он же известный в НКВД и как Лев Никольский).
Старший майор ГБ (почти генерал!) Орлов знал много. Был резидентом ИНО НКВД во Франции, Австрии, Италии, советником в Испании (из Испании он и бежал в США).
В Испанию Орлова-Фельдбинга направил его близкий друг Слуцкий. Фактически — спасая от скандала. В августе 1936 года прямо перед зданием Лубянки застрелилась молодая сотрудница НКВД Галина Войтова — любовница Фельдбинга. Она не могла вынести того, что тот покинул ее, отказавшись развестись с женой.
Впоследствии Берии припишут множество историй с женщинами, все из которых будут лживыми. Но вот тебе, уважаемый читатель, реальная неблаговидная история с одним из тех, кто входил в чекистскую среду, «зачищаемую» Ежовым. Причем протеже Слуцкого, порывая с Родиной, прихватил с собой «на память» о ней из сейфа резидентуры шестьдесят тысяч долларов, предназначавшихся для оперативных целей. По нынешнему курсу это где-то более миллиона.
Итак, с одной стороны, Фельдбинг был хотя и талантливым, но авантюристом, о котором сегодня сложно сказать, что он будет делать завтра. С другой стороны, Слуцкий был, повторяю, близким другом Фельдбинга. А мы все удивляемся — как могли не ценить такого несомненного умницу, как Слуцкий и других, ему подобных, и тоже — умниц!
Что же до Фельдбинга-Орлова, то в 1924 году он был в подчинении и у Берии — работал сотрудником Экономического управления ОГПУ и начальником погранохраны Сухумского гарнизона.
Считается, что Орлов сохранил жизнь, в своем письме на имя Ежова предупредив, что агентуру «сдавать» не будет — пока жив. Но вообще-то в разведке полагаться на честность «невозвращенца» могут только наивные люди. Так что и изменой Орлова можно объяснить то недоверие к агентуре, которое вначале выказывал уже нарком Берия.
Не говоря уже об измене Кривицкого…
Короче, не исключено, что эта тройная измена тоже стала одной из причин вызова Берии в Москву. Он ведь был не только опытным разведчиком, но и более чем опытным контрразведчиком. А это, между прочим, очень нечасто сочетается в одном человеке.
ПОЖАЛУЙ, можно привести и еще одно соображение… Если мы сравним структуру НКВД на 1 января 1938 года (нарком Н.И. Ежов) и на 1 января 1939 года (нарком Л.П. Берия), то увидим, что с 1939 года появляется новое управление — Главное экономическое (ГЭУ), и что на 1 января должность его начальника вакантна.
С 4 сентября 1939 года ее занял тридцатипятилетний Богдан Кобулов, давний сотрудник Берии по Грузии и долгое время, как и Берия, профессиональный чекист.
Кобулов фактически ГЭУ и создал. И уже в 1940 году в него входили отделы:
— промышленности,
— оборонной промышленности,
— сельского хозяйства,
— Гознака и аффинажных заводов,
— авиационной промышленности,
— топливной промышленности.
Кроме того, к 1 января 1940 года в структуре НКВД создаются дополнительно:
— Инспекция по котлонадзору;
— сектор ширпотреба;
— Главное транспортное управление с отделами по железнодорожному транспорту, водному транспорту, связи, шоссейному строительству, гражданскому воздушному флоту;
— Главное военно-строительное управление;
— Главное управление военного снабжения;
— Дальстрой.
Все было объяснимо: экономические задачи НКВД после репрессий 1937–1938 годов объективно расширялись. Сказав так, я ни в коей мере не склонен следовать за стандартным «демократическим клише» — Сталин и НКВД загоняли-де народ в ГУЛАГ, чтобы рабским-де трудом возводить социализм. Однако новые задачи НКВД действительно были связаны со значительным увеличением количества заключенных, имевших ту или иную народнохозяйственную квалификацию (если мои оценки с опорой на «калининские» данные верны, то пополнение лагерей составило примерно полмиллиона человек).
Нет, не НКВД «загонял» людей в лагеря, а жесткая реальность противостояния нового и старого. Однако нельзя же было эту действительно рабочую силу просто кормить! Тем более силу нередко, повторяю, квалифицированную.
Короче говоря, НКВД резко расширял свою народнохозяйственную деятельность. И тут во главе НКВД был необходим человек широких способностей. А Берия как раз и показал себя на все руки мастером. Мастер разведки и контрразведки, он доказал и свою компетентность как политический деятель, и — что тоже было очень важно — он показал себя компетентным хозяйственным организатором.
Однако, уважаемый читатель, не эти все соображения — при всей их первостепенной значительности — повлияли, скорее всего, на выбор Сталина. Думаю, решающее значение имели другие соображения, о которых еще будет сказано.
ПЕРВЫМ замом Ежова Берия оставался недолго. 25 ноября 1938 года Ежов был освобожден от должности наркома внутренних дел, оставаясь пока наркомом водного транспорта, которым он стал по совместительству с 8 апреля 1938 года. «Демократы» нередко лгут насчет того, что Ежова-де «перевели» в НКВТ лишь после снятия с НКВД перед будущим-де «закланием», но, как видим, это было не так.
Лишь 10 апреля 1939 года Ежов был арестован и после опять-таки достаточно долгого следствия расстрелян за четыре дня до Фриновского — 4 февраля 1940 года.
О снятии Ежова ходит тоже немало версий, как и об обстоятельствах ареста Савинкова, над чем язвил сам Ежов.
Два наиболее расхожих варианта таковы…
Первый: Сталин хотел убрать руками Берии «мавров» Ежова и самого Ежова, слишком-де много знавшего. Нечто подобное писал «генерал» Волкогонов (должен признаться, что его имя, как и имя Эдварда Радзинского, я не могу не то что произносить, но даже писать без крайней брезгливости)…
Второй вариант: вечный-де интриган Берия провел интригу и против своего шефа, в результате чего того арестовали по обвинению в намерении убрать Сталина. Именно этот второй вариант прозвучал в мемуарах выдающегося деятеля НКВД—МГБ генерала Павла Судоплатова. Мы с ним еще встретимся…
Так вот, Судоплатов привел некий рассказ бывших секретарей Берии Мамулова и Людвигова, якобы услышанный им от них во Владимирской тюрьме в пятидесятые годы. Увы, Елена Прудникова ухватилась и за эту байку то ли Судоплатова, то ли — Мамулова—Людвигова, то ли — вообще политкорректировщиков мемуаров Судоплатова.
Байка эта такова: фальшивку, «открывшую дорогу кампании против Ежова и работавших с ним людей», запустили-де два начальника управлений НКВД из Ярославля и Казахстана, подстрекаемые-де Берией. Они обратились с письмом к Сталину, утверждая, что «в беседах с ними Ежов намекал на предстоящие аресты членов советского руководства в канун октябрьских торжеств (то есть накануне 7 ноября 1938 года. — С.К.)».
