«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 - Дмитрий Сергеевич Лихачев
Готский двор в Новгороде — мало вероятен: половцы скорее связаны с крымскими и азовскими готами[635],[636].
Приводимые Вами на стр. 9 сопоставления[637] — все в пределах обычных, повторяющихся шаблонных формул воинских повестей и совершенно не свидетельствуют об общей «школе» со «Словом» (о традиционных формулах воинских повестей см. работу А. С. Орлова: «Об особенностях формы русских воинских повестей (кончая XVII в.)», М., 1902)[638]. Подобного рода примеров в др[евне]р[усской] литературе Вы могли бы набрать буквально сотни.
Для сопоставления имен пользовались ли Вы «Словарем древнерусских собственных имен» Тупикова[639]? Я по приезде в город проверю все приводимые Вами имена по нему.
В библейской характеристике Веселеила нет ничего о том, что он был живописец или иконописец[640],[641]. «Художества»[642] по-др[евне]русски означает различные ремесла — в том числе зодчество, каменосечное дело и т. д. — боюсь, что к ремеслу иконописцев этот термин применялся крайне редко — может быть, и вовсе не применялся[643].
Позднейшие вставки в летописи и в «Сказании»[644],[645] на основании литер[атурных] произведений возможны. Это сложное место Вашей работы хотел бы проверить по текстам. Возможно, что Вы правы, и тогда эта часть Вашей работы могла бы быть опубликована в качестве отдельного этюда[646]. Вообще все, что Вы пишете о «Сказании», очень интересно. Вам мешает только погоня за автором «Слова о полку Игореве». Если бы Вы отказались от его поисков, то Вы бы развязали себе руки. Я готов даже допустить, что автором вставок в «Сказании» был Миронег новгородский[647].
Связывать отчество «Нездинич» и имя «Незда» с галицкой рекой Нездой[648] не следует, так как в Новгороде это имя встречается неоднократно[649]. Вообще, все галицкое ответвление Ваших соображений и те отождествления, которые Вы делаете в этом направлении, очень неубедительны и, по существу, Вам не нужны. Ваше предположение, что «Жирослав» — ироническое прозвище[650] — остроумно. Остроумна и Ваша догадка о споре этого Жирослава со своим противником-летописцем. Но отождествление этого Жирослава с Мирославом — автором «Слова», автором вставок в «Сказание» выглядит очень неубедительно[651],[652].
Раскопки в Юрьевом монастыре[653] производил М. К. Каргер[654]. Он варварски обошелся с погребениями (до сих пор могилы стоят раскрытыми, разломанными, засоренными). Каргера за его действия в Юрьевском монастыре даже судили. Отчет об этих раскопках появился только в 1946 г. («Советская археология», т. VIII, 1946, о погребениях — стр. 220).
Догадка об иконах-досках интересна[655], однако в XII в. иконы (особенно только что сделанные, — не почитаемые) драгоценностями не украшались[656]. Украшались драгоценностями крайне немногие иконы (вроде Владимирской) — чудотворные[657]. Светское письмо на досках совершенно неизвестно (только фрески — на лестнице Киевской Софии)[658]. Совершенно невероятно предположение, что Мирошка был иконописец[659]. Посадник, тысяцкий — это лица светские по всему духу своей деятельности. Между тем иконописание требовало почти подвижнической жизни. Писание икон, особенно в XII в., когда эта работа не превратилась еще в обычное ремесло, было «подвигом», иконописец, прежде чем приняться за письмо, постился, совершал молитвенные правила и т. д. Иконниками были люди, посвятившие себя Богу, жившие либо при владычном дворе в Новгороде (см. Грекова «Новгородский Дом св[ятой] Софии»[660]), либо при монастырях. Иконники — по большей части до XVI в. чернецы (Рублев, Дионисий, Алимпий[661] и пр.). Кроме того, до XVI в. иконник писал иконы крайне медленно — месяцами, годами. Только после того, как это занятие профессионализировалось, оно убыстрилось, и, соответственно, пало это искусство. Поэтому, если бы у Мирошки нашли доски с письмом (незаконченным) его работы, то этих досок было бы очень мало (3–5)[662]. Мало вероятно, чтобы Всеволод[663] заказывал иконы в Новгороде (во Владимире определились уже к этому времени свои вкусы в живописи и в зодчестве, резко отличные от новгородских)[664]; существовала и своя школа иконописи[665].
Догадка о Верхуславе[666] как соавторе Моисея[667] в составлении летописной статьи — 1199–1200 г. очень интересна, однако погоня за автором «Слова» помешала Вам подробнее остановиться на этой теме.
Ваша попытка истолковать отчество «Молович» как имеющее значение «сын сказителя», — слаба[668]. Она грешит против духа др[евне]р[усского] языка. Ничего схожего Вы в древнерусском не найдете. Если бы Вы имели возможность пользоваться картотекой «Словаря др[евне]р[усского] языка», Вы тотчас бы оставили эту Вашу гипотезу. От «Молвы»[669] нельзя образовать «Молович», да и слово «молва» никак не может означать «сказителя»!
Двойное имя Борис-Роман возможно[670], но 1) следовало бы доказать, что княжеский обычай давать два имени — светское и христианское — существовал также и в среде посадников-тысяцких, 2) следовало бы показать, что в конце XII в. имя Борис воспринималось еще как светское[671] и 3) следовало бы показать (все это на двух-трех примерах), что существовал обычай сопровождать имя Бориса именем Романа. Ведь, в самом деле, как себе конкретно представить это двойное называние ребенка? Мальчика обычно называли в честь деда — по языческому (светскому) имени деда — и этим именем не крестили, а крестили христианским именем — в честь того святого, в день которого мальчик родился. Как же здесь с Борисом-Романом? Неужели его крестили, скажем, Романом, а Борисом в честь деда? Или наоборот?
Ваше предположение о перестановке листа в протографе Ипатьев[ской] летописи очень интересно[672]. Это опять-таки тема отдельного этюда, закончить который Вам помешал призрак автора «Слова». Такие перестановки сплошь и рядом в летописи. Случилась такая перестановка и в самом «Слове»[673],[674]. Вы могли бы привести конкретные примеры таких перестановок, например: путаница 1206–1204/5 гг. в Радзивиловском списке и Московско-академическом[675]. Допускает ли только эту перестановку текст Лаврентьевской летописи? — и по ходу событий, и по истории текста (рассказ Лаврентьевской и рассказ Ипатьевской — оба имеют в основе частично летопись Переяславля Русского). К сожалению, у меня нет здесь под рукой летописей, чтобы это проверить[676],[677].
Мне крайне было бы неприятно, если бы мои некоторые сомнения расхолодили Вас в Ваших поисках. Наоборот, мне хочется побудить Вас к продолжению работы. Ваша любовь к летописи, Ваше знание летописи очень ценны и приводят Вас к очень интересным наблюдениям, многие из которых в виде небольших заметок можно было бы опубликовать в «Трудах ОДРЛ» или в каких-либо историч[еских] журналах и сборниках. Я готов
