Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века - Томас Моррис
Ровно через две недели после того, как Джордж Литтл бодро прошагал через Лиффи по людным улицам центра Дублина навстречу насильственной и одинокой смерти, Томас Кеммис повторил его путь до станции. Утро выдалось чудесным, безоблачным, и прогулка была бы приятной, если бы не мысли о мрачном двухнедельном сроке. С тех пор как десять дней назад его привлекли к этому делу, он почти ни о чем другом не думал, и теперь в его голове постоянно перестраивались обрывки информации, собранной в ходе расследования. Время от времени этот оживленный мысленный коллаж грозил сложиться в некое подобие порядка; но как ни старался Кеммис составить из него портрет убийцы, общая картина упорно оставалась хаотичной абстракцией.
Как бы рано ни приезжал королевский адвокат на станцию, его всегда ждала новая порция оперативной информации – хотя во многих полученных им отчетах просто говорилось, что сообщать не о чем.
Детективы, поставленные на наблюдение, провели утомительную ночь, наблюдая за тем, как Ганнинг и Моан занимаются своими обычными делами: ничего интереснее похода за продуктами или посещения местного паба они не делали. Инспектор Райан посетил Джона Генри Мура и выяснил, что тот в вечер убийства выпивал с Робертом Фэйром и его приятелями – алиби оказалось неоспоримым. После этого Райан побеседовал с остальными служащими ревизионного отдела, часть из которых признались, что занимали деньги у мистера Литтла. Все они полностью или частично погасили задолженность, и все могли сообщить о своем местонахождении в ночь его смерти.
Главным делом того дня была беседа с юристами, работавшими в офисе адвоката, двое из которых в ночь убийства трудились допоздна. Учитывая, что они, по всей вероятности, находились в здании в момент смерти Джорджа Литтла, было странно, что следователи не успели поговорить с ними раньше. Их начальником был сам солиситор Уолтер Кирван, который сообщил Кеммису, что все его шесть клерков покинули здание около половины шестого, а он задержался, чтобы закончить работу и все закрыть. Трое из них – Торнтон, Кирни и Лински – вернулись в здание ближе к вечеру, когда потребовалось срочно подготовить документацию.
Генри Торнтон, вошедший в кабинет следующим, подтвердил, что вернулся на станцию около семи и пробыл там до пяти минут двенадцатого. Он и его коллега мистер Кирни пришли и ушли вместе, а все проведенные на работе четыре часа не выходили из своего кабинета. Королевский адвокат спросил, видел или слышал ли Торнтон кого-либо еще в течение этого времени.
– Да. Лински, другой клерк, зашел в офис около восьми и оставался там две-три минуты. Вскоре после этого вошла служанка, – под которой он подразумевал Кэтрин Кэмпбелл, – и вымыла большой офисный стол.
– В котором часу это было?
– Около половины девятого, насколько я помню.
– Когда вы вернулись на работу в семь часов, главная дверь у подножия парадной лестницы должна была быть заперта, не так ли? Как вы попали в свой кабинет?
– Да, мы спустились на цокольный этаж, поднялись по черной лестнице на второй этаж и вошли в кабинет.
– Был ли там кто-нибудь, когда вы пришли?
– Нет, никого не было.
– Видели ли вы кого-нибудь на лестнице или в коридоре, когда выходили из здания?
– Насколько я помню, нет. Когда я уходил в одиннадцать, то не видел ни полицейских, ни носильщиков.
Показания Кирни были практически точной копией того, что рассказал Торнтон. Все стало куда интереснее, когда на беседу со следователями пришел Майкл Лински. Именно Лински заходил в подвал, чтобы попросить спички у миссис Ганнинг. Однако его показания на этот счет были разочаровывающими. Он пробыл в здании совсем недолго и не заметил ничего, заслуживающего внимания. На следующий же день, вскоре после обнаружения тела мистера Литтла, он покинул станцию и встретил ищущего врача Патрика Моана, который находился в странно возбужденном состоянии. Он спросил, мертв ли мистер Литтл, и никак не отреагировал, когда Лински сказал ему, что горло кассира было перерезано. Чуть позже Лински встретил Моана в городе и заметил, что тот все еще необычно возбужден.
Само по себе это не было особенно примечательным: кого бы не огорчило зверское убийство коллеги? Тем не менее, как объяснил Лински мистеру Кеммису, последующая встреча с Моаном заставила его вновь задуматься о его поведении в тот ужасный день.
– В прошлый понедельник, 24 ноября, я зашел в отель Harris’s на Верхней Доминик-стрит, чтобы встретиться с мистером Мейсоном, который работает на парламентских агентов железнодорожной компании. Войдя в отель, я увидел мистера Моана, которого сначала не узнал, беседующего с мистером Мейсоном – тот был совершенно не в курсе, что мистер Моан имеет какое-либо отношение к компании. Затем мы разговорились, и мистер Моан, который, как я полагаю, ранее заказал что-то себе и мистеру Мейсону, спросил меня, что я буду пить. Я отказался от алкоголя, потому что был простужен, и сказал мистеру Мейсону: «Не забывайте о делах, которые вам предстоит сделать сегодня вечером; раньше пяти вы не ляжете, так что нам лучше начать прямо сейчас». Мистер Мейсон разложил свои карты, я взял справочник, и мы минут двадцать, если не больше, во всем разбирались. Все это время нас то и дело прерывал мистер Моан, отвлекая разговорами и вынуждая прерываться.
– Вам показалось, что мистер Моан был пьян?
– Да, пожалуй. Когда мы сели за стол, мистер Моан принес мистеру Мейсону стакан, как я предполагал, спиртного, и в течение всего времени, пока мы работали, он то и дело предлагал меня чем-нибудь угостить. В конце концов я согласился на стакан пунша.
– Продолжайте.
– Тогда он начал рассказывать об убийстве и спросил, помню ли я, что встречал его у вокзала. Я ответил, что да. После того как мы закончили с работой, он достал план внутренних помещений вокзала и стал объяснять всем присутствующим –
