Мюнхен — 1972. Кровавая Олимпиада - Млечин Леонид Михайлович

Сергей Павлович Павлов принадлежал к группе выходцев из комсомола, которые занимали высокие посты и оказались в конфликте с Брежневым. Девять лет, с марта 1959 по июнь 1968 года, он был первым секретарем ЦК ВЛКСМ. Считалось, что и сам Павлов был склонен к политическим играм. Говорят, что Брежнев, увидев его на каком-то мероприятии, предупредил:

— Будешь заговоры плести, в порошок сотру.

Разогнав «комсомольцев», Брежнев убрал из политики и Сергея Павлова. Его поставили руководить физкультурой и спортом. Карьера Павлова целиком и полностью зависела от успехов советских спортсменов. После Олимпиады в Мюнхене он торжествующе говорил:

— В десяти видах спорта наши спортсмены показали наилучшие результаты и еще в пятнадцати видах были впереди американцев.

Особенно приятно было доложить, что Валерий Борзов победил в беге на сто и двести метров, где прежде неизменно первыми приходили американцы.

В Мюнхене сборная Соединенных Штатов по баскетболу впервые проиграла. Горечь поражения усугублялась тем, что американцы проиграли советским спортсменам.

Игра шла в ночь с 9 на 10 сентября. Борьба была невероятно острой. За минуту до окончания американцы опережали советскую команду на одно очко. И все-таки наши баскетболисты смогли отыграть очко и выйти вперед. Причем этот решающий мяч был забит буквально в последнюю секунду матча. С подачи Ивана Едешко Александр Белов отправил мяч в кольцо почти одновременно с финальной сиреной.

Соединенные Штаты никогда не могли одержать победу в хоккее на траве, футболе и других командных состязаниях. Но баскетбол был американским видом спорта. Проигрыш советской команде был невыносимым испытанием. Американская команда, считая присуждение победы соперникам несправедливым, отказалась присутствовать на церемонии награждения и получать серебряные медали.

Руководители советской команды заявили, что пятьдесят золотых медалей — это подарок спортсменов своей стране по случаю 50-летия образования Советского Союза.

Новый президент Международного олимпийского комитета лорд Килланин съязвил:

— Я не думаю, что, если вы выиграли кучу медалей, это свидетельствует о превосходстве вашего образа жизни…

МЮНХЕН, 7 СЕНТЯБРЯ 1972 ГОДА

Вилли Дауме, президент оргкомитета Мюнхенской Олимпиады, вначале хотел прекратить Игры. Дауме участвовал еще в Олимпиаде 1936 года в составе баскетбольной команды. После войны он стал спортивным функционером, возглавил в Западной Германии федерацию спортивных союзов. В 1956 году его избрали членом Международного олимпийского комитета. Через десять лет Вилли Дауме возглавил оргкомитет XX Олимпийских игр в Мюнхене.

Потрясенный случившимся, Дауме повторял, что его любимое детище, Игры, мертвы. Но руководители Международного олимпийского комитета взяли верх.

— Мы не можем позволить, — патетически говорил Эвери Брэндедж, — чтобы Олимпиада стала местом торговых, политических или преступных акций, позволить, чтобы горстка террористов загубила один из основных примеров международного сотрудничества.

Руководители МОК убедили баварское правительство, что в их собственных интересах продолжить Игры, иначе в памяти людей останутся только мертвые тела убитых палестинцами израильских спортсменов.

— Я сомневался, правильно ли было продолжать Игры, — вспоминал Фогель, — но со временем пришел к выводу, что мы не можем позволить террористам решить, будто они могут срывать олимпиады.

Семьи погибших израильских спортсменов убеждены, что главной задачей немцев было спасти не заложников, а Олимпийские игры. Президент Международного олимпийского комитета хотел во что бы то ни стало убрать террористов с заложниками из Олимпийской деревни. Игры были важны и для международных спортивных чиновников, и для руководителей ФРГ, жаждавших международного признания. Этому была подчинена политика западногерманского правительства в момент кризиса.

В какой-то момент немцы сказали себе: если нельзя спасти заложников, надо спасти хотя бы Олимпийские игры.

— Олимпийская деревня была для нас как что-то святое, как церковь, ее следовало сберечь любыми усилиями, — подтверждает эти предположения подполковник Вегенер.

Уже утром 6 сентября, когда тела погибших еще не были преданы земле, в Мюнхене на пресс-конференции объявили почасовую программу Игр, во второй половине дня, после поминальной службы, Игры вошли в график. Настал и час тех спортсменов, которые не смогли выступить накануне.

Немногие спортсмены выразили солидарность с убитыми. В знак протеста уехали шестеро голландских спортсменов. Тринадцать норвежцев отказались участвовать в Играх:

— Мы не можем делать вид, будто ничего не произошло, когда убиты одиннадцать спортсменов.

Команды Египта, Сирии и Кувейта покинули Игры, заявив, что они боятся мести.

По-своему расстроился и руководитель «Черного сентября» Абу Айяд:

— Мы были поражены тем, что мир больше огорчился тем, что Игры отложили на сутки, а не драматической судьбой палестинского народа.

Посмотреть футбольный матч между командами Западной Германии и Венгрии собрались восемьдесят тысяч зрителей. Они радовались и размахивали национальными флагами. Распорядители даже не попросили болельщиков помнить о только что произошедшей трагедии.

Несколько зрителей развернули плакат со словами: «Семнадцать человек убиты. Они уже забыты?» Сотрудники службы безопасности конфисковали плакат и вывели всех со стадиона.

В официальном отчете об Играх отмечены выдающиеся успехи американского пловца Марка Спитца (он поставил семь мировых рекордов и получил семь золотых медалей — никто и никогда не добивался такого успеха!) и советской гимнастки Ольги Корбут, за волнующими выступлениями которой следила вся пресса. Не забыта была и Олимпийская деревня, где спортсменам были созданы замечательные условия.

Что касается убийства израильских спортсменов, то это сочтено досадным эпизодом и описано по-тевтонски неуклюже:

«После ужасных событий 5 сентября 1972 года вновь вернулась атмосфера Олимпийской деревни, которая помогала спортсменам расслабиться и прекрасно себя чувствовать».

Мюнхенцы, пожалуй, больше обижались на евреев, чем на палестинцев. Это израильтяне навлекли неприятности на их замечательный город. Из-за них здесь разразилась настоящая война и мюнхенцы должны были рисковать жизнью…

Только в начале 2001 года Германия наконец согласилась выплатить компенсацию семьям убитых в размере трех миллионов долларов на всех (эти деньги в равных пропорциях платят федеральное и земельное правительства, а также городские власти Мюнхена). Один миллион долларов заплатил Немецкий Красный Крест сразу после катастрофы. Не все семьи погибших израильтян приняли немецкие деньги. Анки Шпипср передала свою долю школе фехтования в Израиле.

Но семьи убитых в еще большей степени ждут извинений и объяснений. Они уверены, что некоторые документы до сих пор от них утаиваются немецкими властями.

Вдова Шпицера Анки сказала журналистам:

— Если бы они хоть раз сказали: «Знаете, мы старались, у нас не получилось, но мы не хотели, чтобы так все закончилось, вы нас извините»… Но они этого так и не сказали.

Три месяца Анки не могла получить из Германии личные вещи мужа, дорогие ей как память. Кончилось тем, что она ворвалась в кабинет посла Федеративной Республики в Израиле и пригрозила обо всем рассказать журналистам. Она получила вещи убитого мужа на следующий день…

После мюнхенской трагедии в ФРГ был выпущен официальный доклад о том, что произошло. Этот объемистый документ — шестьдесят три страницы — решительно не устроил семьи погибших. В этом документе почему-то отсутствовали результаты патологоанатомических исследований, трассологических и баллистических экспертиз. Это казалось странным применительно к немцам с их старательностью и скрупулезностью.

Родные убитых считали, что есть другие, более откровенные документы, рисующие полную картину того, как принимались решения в Бонне и Мюнхене и как действовали баварские полицейские. И двадцать лет спустя такие документы вдруг появились! В них немецкие власти предстали в самом неприглядном виде. Стало ясно, почему они хотели все это скрыть. Они понимали, что родственники убитых заложников подадут на них в суд, и ждали, пока истечет срок давности…