Юрий Петухов - Тайны древних русов

Невозможно коснуться всего — безграничен мир славянской и индоарийской культур со всеми их пересекающимися плоскостями, пространствами. Но не столь просто культурное единство индоевропейских народов. Вспомним славянского женского демона смерти Мару-Мору. На италийской почве, как мы уже писали, проживал её двоюродный внучок Марс. А в жарких краях, за тысячи километров от Италии и России, на небесах восседал на необыкновенном троне Индра — в своей столице Амаравати, которую мы также описывали. А что такое Амаравати? Это город бессмертных: «нет-смерти» — «а-мара». Из «Авесты» мы узнаем о духе растительности «амертате», чьё имя переводится как «бессмертие». У древних индийцев напиток бессмертия назывался «амрита» — корень всё тот же. Но уже у «греков» мы видим сильно изменённое «амброзия». А ведь эта «амброзия» и лингвистически, и по смыслу тот же самый нектар, который пьют бессмертные, называя его «амритой». Круги замыкаются. Но, наверное, фигуры эти посложнее, чем круги.

Из «Слова о полку Игореве», в частности, нам знакома богиня печали Карна. Кто такая римская Карна? Богиня подземного загробного мира, богиня тоски и печали. Что её имя означает на латыни? Неизвестно. Откуда оно в латыни и на италийской земле? Никто не знает. А славянская Карна — это сплав понятий-обозначений: «карить» — оплакивать, «карать» — наказывать, «корить» — упрекать. Все они укладываются в образ. Кто первичнее?

Повсюду пишут, что славянский Коляда — и сам праздник, и типаж-божество — произошёл от латинского «календа». Почему? Откуда «календа» у римлян? Непонятно. А само славянское празднование заключает в себе цикличность, смену годов, новогодние обновленческие ритуалы. Оно объяснимо и по сути своей, и из слова. Коляда — это «коляда», «колода», «круг дающий», «колесо жизни». Как можно ещё выразить саму цикличность более точно, образно, верно? Только через круг, через «коло». Так кто первичнее? Где корни прообраза?

Яростная Гера и славный яростный Геракл

Дубовый Ярила

На палке высокой

Под деревом стал,

Глазами сверкал.

Наверное, с каждой третьей, а может, и второй картины мастеров эпохи Возрождения глядит на нас пухленький и розовощекий божок с крылышками — Амур. В руках у него лук и стрелы, коими беспощадно поражаются сердца людей, с момента меткого попадания превращающихся во влюблённых. Нет нужды распространяться на тему «амуровых игрищ» и самого Амура, всё это известно и так. Божок прост и бесхитростен. Имя его идёт от «амор», что значит «любовь». Римляне без лишних затей перевели имя греческого прототипа «любовного божка» на латынь — Эрос превратился в Амура.

Считается, что сам теонйм «эрос» переводится с греческого как «любовь». Но бывает так, что слова приобретают новые или просто более широкие значения по ходу развития языка. Разумеется, слово «эрос» не исключение.

В. Н. Топоров связывает «эрос» с понятием предела. Об этом он пишет в своей статье, включённой в сборник «Античная балканистика», выпущенный издательством «Наука» в 1987 году «Вожделение, желание того, чего нет, но что нужно, сродни голоду, и оно-то определяет устремлённость Эроса к цели — к прекрасному телу, прекрасным телам, прекрасным душам, к обладанию вечным благом, к рождению в прекрасном — к бессмертию» — так описывает исследователь значение самого понятия «эрос». Оно, это значение, постоянно находится в некоем соприкосновении со значением иного слова — «пэрос», что переводится как «предел». Стремление и предел, желание и барьер. И соответственно преодоление. А это уже связано с корневой основой «пер−», то есть «сквозь», «через», «пере».

Мы говорили уже об этом корне, связанном и с Перуном. «Пер−», «переть», «пронзать», «проходить». А отец Эроса — Порос. Это один из «старейших» богов. Его функциональные качества связаны с «богатством», «обилием», «доходом». Греческий Порос не просто двойник или близнец, это само праславянское божество Пор, или, как ещё его называют, Пора, а в более поздних вариантах Порей. Именно с этим славянским теснимом, да и с самим понятием, связаны слова «пора», «опора», «подпора», «порить» — наливаться, толстеть, набирать силу и здоровье. Греческий Порос и славянский Порей уходят корнями в индоевропейское прошлое, это понятно.

Богатство и здоровье, достаток и сила порождают Эроса-любовь, Эроса-стремление, Эроса-вожделение. Здесь перечислены далеко не все значения понятия «эрос». Да и мог ли этот самый Эрос быть замкнут в глубокой древности на самом себе? Нет. Мы уже убеждались, что слова-понятия могут переплетаться в невероятных комбинациях и порождать сказочные и вместе с тем реальные, фантастически непредсказуемые и жизненные образы. Наверняка у истоков Эроса были не только «порос» и «эрос» как «достаток» и «любовь». Попробуем немного разобраться.

Эрос рождается сияющим, златокрылым, златоволосым. Он довольно-таки далёк чисто внешне от изображавшихся на древнегреческих вазах «греков» — смуглокожих и черноволосых. Его скорее можно сравнить со светлейшим Арьюной или Арьяманом, такими же изначальными божествами первого поколения. Или же с асами, с Асилками и ещё множеством подобных героев, имеющих почти наверняка одного общего предка на ещё доиндоевропейском уровне. И здесь снова сплетаются и «греки», и индоарии, и славяне, как они сплетаются в известных нам славянских Анче-Анчутке, древнеиндийской Аньше, древнегреческой Айсе — божестве «доли», «части», «участи» и в какой-то степени «судьбы». Это сравнение не случайно, ибо Порос и Айса имеют самое непосредственное отношение к Эросу. Последний рождается не из одного «достатка», а из совмещения или сложения противоположностей: «богатства» и «нищеты», «всего» и «ничего».

Но как бы нам ни хотелось, как бы мы ни старались, до конца понять образ Эроса-пэроса из древнегреческого языка и древнегреческой мифологии мы не сможем. Мы вечно будем доходить до какого-то «предела», наталкиваться на него, а вот перейти через него мы не сумеем. Почему? Да потому, что для подобного перехода мало вторичной и запоэтизированной «греческой» мифологии, здесь нужно нечто иное.

У хеттов и прочих анатолийцев существовало божество Ярри. Уже на слух мы можем довериться себе и сказать: это нечто, связанное с кастой «кшатриев» воинов, нечто яростное и воинственное. И не ошибёмся. Ярри — бог войны, он вооружён луком и стрелами. И, как написано в энциклопедии «Мифы народов мира», Ярри непосредственно связан с индоевропейским корнем «йар». С этим же корнем самым тесным образом связаны Яровит и Ярила.

Нам нет надобности переводить имя Ярилы. В нём звучит и «ярость», и «ярь», и «ярение», и множество других производных. В имени-понятии собраны и «ярость» как «гнев», «раздражение», и «ярь» как «яр-жар», «любовное вожделение». Очень образно передал суть второго замечательный русский поэт Сергей Городецкий в цикле стихов «Ярь». Жрицы Ярилы поют ему «яростно-ярый» гимн-призыв:

Ярила, Ярила,Высокой Ярила,Твои мы.Яри нас, яри насОчима.Конь в поле ярится,Уж князь заярится,Прискаче.Прискаче, поимеЛюбую.Ярила, Ярила,Ярую.Ярила, Ярила,Твоя я!Яри мя, яри мя,ОчимаСверкая!

Столь глубокое и точное проникновение в образ, в речь, в слово очень трудно, практически невозможно найти даже у самых признанных наших поэтов. Здесь «яр» — вожделение всё время граничит с «юр-ом» — откровенной похотью, но не соскальзываете этой грани, удерживается на ней. Всё ясно, всё понятно нам, как всё понятно было при употреблении того же слова-образа нашими предками: славянами, праславянами, протославянами, индоевропейцами и, возможно, доиндоевропейцами, населявшими прародину будущей общности.

Вот такой щуп мы запускаем вглубь. И тут же должно последовать: раз это понятно было древним индоевропейцам, следовательно, это должны понимать и все их потомки, в том числе, скажем, и древние греки, и индоарийцы, и пр. Но понимают ли они? Ответ неоднозначен, ибо образ, сохранившийся в слове, в корне, те же «греки» понимают и чувствуют, но само значение слова для них секрет. А раз так, то слово это или было утрачено давным-давно, возможно, до сложения «греческого» этноса, или его в нём не было вообще никогда, или же оно попало со стороны и было принято непереводимым, но осмысленным. Пример? Пожалуйста.

Гневная, вспыльчивая, раздражительная богиня, чей образ — это сама ярость, нетерпение, вожделение, мстительность и всё-всё-всё связанное с «яром», — кто она? Архаичная, злобная, одна из «перворождённых», олицетворяющая буйство и преследующая «культурного» героя Геракла, связанная с хтоническими силами и из-за своей похоти порождающая чудовищ типа Тифона, богиня Гера. Она предельно понятна и «грекам», и нам. Но её имя с греческого не переводится, оно недоступно древним грекам. А нам ясно — это богиня Яра, «яростная», «ярая», «взъярённая», а вовсе не «госпожа», как пытаются перевести некоторые. Нет в этом корне, в этом теониме ничего близкого к «госпоже-охранительнице». И недаром именно Гера-Яра порождает самого неукротимого, буйного и кровавого бога войны, молодечества, жестокой удали — Ареса.