Конец времен. Элиты, контрэлиты и путь политического распада - Петр Валентинович Турчин

в 1964 году под лозунгами низких налогов и антипрофсоюзной риторики. По сегодняшним меркам Голдуотер был умеренным консерватором, чья политика отличалась от политики, скажем, Билла Клинтона. Но его считали опасным радикалом, и бизнес-лидеры отказались от его поддержки в пользу Джонсона. Голдуотер потерпел сокрушительное поражение на выборах 173.

Хрупкость сложных обществ

Как мы видели, Американская республика пережила две революционные ситуации. Первая из них, в 1850-х годах, привела к социальной революции (Гражданская война в США), которая заменила довоенную правящую элиту новым корпоративным правящим классом. Вторая, пик которой пришелся на 1920-е годы, разрешилась реформами прогрессистов и политикой «Нового курса».

Сегодня мы находимся в третьей революционной ситуации. Как она разрешится – гражданской войной, реформами или каким-то сочетанием того и другого? К этому вопросу я вернусь в главе 8. А сейчас давайте поговорим о том, какие уроки можно вынести из «структурно-динамического» анализа (подробное объяснение того, что это такое, см. в главе A3) для понимания нынешней эпохи раздора.

Структурная часть анализа кажется довольно пессимистичной: «насос богатства» настолько прибылен для правящих элит, что, похоже, его остановка потребует насильственной революции. Но когда мы переходим к динамической части анализа, появляется некоторая надежда. Для самого правящего класса – или, точнее, для «просоциальных» фракций внутри него – существует возможность сбалансировать систему, остановить перераспределение богатства и обратить вспять перепроизводство элит относительно мирным путем. (Другие подобные обнадеживающие примеры будут обсуждаться в главе 9.) Но такой исход предполагает, что «просоциальные» силы сумеют сподвигнуть экономическую элиту на реформы, противоречащие личным интересам, чтобы предотвратить надвигающийся кризис. До этого пока далеко.

Персонажи из начала главы 5, Энди и Клара, – прекрасные, в общем-то, люди, трудятся не покладая рук над крахом устоев общественного порядка, от которого столько получают. Они приближают крах двумя способами. Поддержка политиков, выступающих за снижение налогов, лишает государство доходов, необходимых для бесперебойного функционирования. Фонд Энди и Клары вкладывается в благие упования во имя социальной справедливости и всеобщего равенства. Но наши общества представляют собой сложные системы, различные части которых взаимосвязаны самым затейливым образом. Благонамеренные действия чреваты в таких условиях непредвиденными последствиями. Финансируя леворадикальные движения, фонд Клары и Энди, пусть они сами того не желают, содействует усугублению социальных разногласий и углубляет социальную поляризацию. Это сулит результаты, противоположные ожидаемым.

Поскольку последний период социальных и политических потрясений в Соединенных Штатах Америки пришелся на 1960-е годы и был, по историческим меркам, вполне умеренным, сегодня американцы склонны сильно недооценивать хрупкость сложного общества, в котором мы живем. Но важный урок истории состоит в том, что люди, жившие в предыдущие докризисные эпохи, точно так же не понимали опасности внезапного краха государственности.

Савва Морозов, один из богатейших промышленников дореволюционной России 174, никак не предвидел бедственного исхода. Он был известным филантропом и меценатом. В своей роскошной городской резиденции (считалось, что это самый дорогой особняк Москвы) он и его жена Зинаида принимали «сливки» русской интеллигенции – известных писателей, композиторов, ученых. При этом Морозов искренне заботился и о благополучии рабочих на принадлежавших ему текстильных мануфактурах. Он ввел оплачиваемые отпуска для беременных работниц, учредил стипендии на обучение в технических институтах (в том числе за границей), построил больницу и театр для рабочих. В целом он выступал за конституционные реформы, в том числе за свободу печати и свободу собраний, всеобщее равенство и общественный контроль над государственным бюджетом. Еще он отстаивал право рабочих вступать в профсоюзы и бастовать ради повышения зарплаты и улучшения условий труда 175.

Морозов поддерживал радикальные партии, в том числе большевиков. По более поздним сведениям, он выдал революционерам сотни тысяч рублей (огромная сумма по тем временам). Он единолично финансировал издание «Искры», подпольной газеты, издаваемой запрещенной социал-демократической партией, которая позже превратилась в Российскую коммунистическую партию. Ясно, что Морозовым в этой поддержке революционеров двигало вовсе не желание приблизить крах государства, за которым последовали годы кровавой гражданской войны, а затем установление большевистской диктатуры. Скорее, он хотел использовать радикалов как таран против царского режима, побудить к подлинным реформам, которые преобразят Россию к лучшему.

Когда в январе 1905 года разразилась первая революция, спираль радикального насилия и государственных репрессий потрясла Морозова. Отдавая себе отчет в том, что он не в силах повлиять на ход событий, Морозов пережил нервный срыв и впал в депрессию. По совету врачей и семьи он отправился с женой на Французскую Ривьеру, чтобы пройти курс психиатрического лечения. Но, поселившись в отеле в Каннах, он, по-видимому, покончил жизнь самоубийством, застрелился из пистолета, хотя позже ходили упорные слухи, что его на самом деле убили и самоубийство было инсценировано. Его жена Зинаида вернулась в Россию, где продолжала пользоваться огромным состоянием мужа. Сладкая жизнь оборвалась из-за второй революции 1917 года. Большевики конфисковали все имущество вдовы Морозова и оставили ее без гроша в кармане. Чтобы выжить, ей пришлось продать оставшиеся драгоценности. По иронии судьбы богатая усадьба Морозовой Горки стала последней резиденцией лидера пролетарской революции Владимира Ленина. Сейчас там находится музей Ленина, в котором выставлено множество личных вещей и других предметов, связанных с первым правителем СССР.

Рассматривая один случай распада государства за другим, мы неизменно устанавливаем, что в каждом случае подавляющее большинство докризисных элит – принадлежали ли они к довоенной рабократии, дворянству французского ancien regime[52] или русской интеллигенции на рубеже 1900-х годов – не подозревало о грядущей катастрофе. Они сами сотрясали устои государств, а потом удивлялись падению государственных махин. Давайте же приступим к изучению распада государств – как в древней, так и в новейшей истории.

Часть третья

Кризис и его последствия

Глава 7

Падение государства

Нерон просыпается в одиночку

Летней ночью 68 года Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, правитель Римской империи, проснулся в своем императорском дворце в Риме и обнаружил, что все его телохранители куда-то исчезли. Он прошелся по дворцовым покоям, где размещались его сторонники, но и там никого не было. Вернувшись в спальню, Нерон выяснил, что слуги тоже бежали, «унеся даже простыни, похитив и ларчик с ядом»[53], как рассказывает Светоний в биографии Нерона. Он решил, что пора покончить с собой, но бежавшие слуги украли яд, необходимый для того, чтобы проделать это безболезненно, а сам он не мог набраться смелости, чтобы броситься на клинок.

Государства умирают самыми разными способами. Одни уходят шумно, под взрыв насилия, другие тихо угасают и канут в небытие со всхлипом[54]. Династия Юлиев – Клавдиев, правившая Римом с 27 года до н. э. по 68 год н. э., закончилась нелепыми словами Нерона: «Какой великий артист погибает!»

Интеллектуалы, политики и вообще люди как таковые нередко склонны переоценивать власть правителей. Эта чрезмерная оценка порой находит выражение