Андрей Буровский - Россия будущего
Петр I и не думал отменять противопоставление Россия–Запад; он только поменял знаки на противоположные. То что было со знаком плюс, стало восприниматься со знаком минус, и наоборот.
Более того....
Петр женится на Екатерине, крестным отцом которой при перекрещивании в православие был его сын Алексей (потому она и стала Алексеевной). И получилось, что женится-то он не только на публичной девке, но еще и на своей духовной внучке...
Петр I присвоил себе титул «отец отечества», а в религиозной традиции «отцом» может быть только духовное лицо. «Отцом отечества» — только глава всей Русской православной церкви.
Петр I допускал называть себя богом и Христом, к нему постоянно относили слова из Священного Писания и церковных песнопений, которые относимы вообще-то только к Христу. Так Феофан Прокопович приветствовал Петра, явившегося на пирушку: «Се Жених грядет во полунощи», а после Полтавской битвы 21 декабря 1709 года Петра встречали словами церковного пения, обращенного к Христу в Вербное воскресенье: «Благословен грядый во имя Господне, осанна в вышних, Бог Господь и явися нам...»
Восставших стрельцов пытали и казнили с такой истинно сатанинской жестокостью, что невольно возникали некоторые вопросы... А кто же это с таким упоением, чуть ли не с сатанинским хохотом, истребляет православных, откровенно наслаждаясь их мукой?!
А священников из восставших стрелецких полков вешали на специальной виселице в виде креста, и вешал их палач, одетый священником.
Петр I основал Всешутейный и Всепьянейший собор, который мог восприниматься только как кощунственное и притом публичное глумление над церковью и церковной службой.
Доходило до удивительных совпадений, о случайности которых я предоставляю судить читателю...
Пришествие Антихриста ожидалось в 1666 году, а когда оно не исполнилось, стали считать 1666 не от рождения Христа, а от его воскресения, то есть в 1699 году. За несколько дней до наступления этого года, 25 августа 1698 года (следует помнить, что год начинался 1 сентября) Петр вернулся из своего заграничного путешествия. Вернулся и начал бороться с русской национальной одеждой, с бородами, перенес празднование Нового года на 1 января (как в неправедных западных странах).
Получалось, что Петр прекрасно вписывался в образ Антихриста, и ничего не имел против этого образа. Разве Петр не знал, как воспринимаются эти его действия? Не мог он этого не знать.
Своими поступками Петр провозглашал, что он Антихрист, так же верно, как если бы он это о себе заявлял! Понимал ли он, у кого, по представлениям его подданных, изо рта и носа исходит дым, когда с дымящейся трубкой шествовал по улицам Москвы? Если бы Петр шел по улицам Москвы и громко кричал: «Я Антихрист!» — и тогда эффект был бы не больше.
Да и сами офицеры и солдаты — в мундирах иноземного образца, с бритыми физиономиями... Ведь бесов на иконах изображали обритыми и в немецких сюртуках и кафтанах!
У современника Петра, даже предельно лояльного к царю, династии Романовых и к Российской империи, не мог не возникать вопрос: кого же мы защищаем и за кого в бой идем... А сами мы, получается, кто?! Защитник и слуга отечества оказывался, мягко говоря, в довольно сложном и весьма неясном положении.
Эта неопределенность сохранялась и в более поздние времена. И для широких слоев дворянства, и для русской интеллигенции. Мы — служилый слой, честные слуги государства. С другой — в самом этом государстве мы легко видим нечто сатанинское. Так чему служим, православные?!
С одной стороны, мы, русские европейцы — патриоты. Мы любим свою страну естественной сыновней любовью. Но считаем себя не частью народа, а чем-то отдельным и стоящим выше народа: интеллигенцией. Мы видим свою задачу в том, чтобы цивилизовать народ, приблизить к себе... Все замечательно и благородно, аж в носу пощипывает от умиления. Только получается, мы народ одновременно любим и презираем. Хотим ему служить и отрицаем его коренные духовные ценности.
На века стало хорошим тоном ругать эту «дикую» Россию, грубую и бородатую, не умеющую правильно жить. Стало чем-то нормальным находить в ней самые невероятные недостатки (даже и те, которых нет). Ведь «все знают» и «очевидно», что Россия отсталая и дикая, надо только показать — в чем именно на этот раз.
А теперь давайте оговоримся: возможно, все в православной культуре не так уж и страшно. Мне довелось писать о том, как весь XVII век шли заимствования. Первые Романовы организовывали новые производства, заводили «полки нового строя» и, нанимая немецких и шотландских инженеров и офицеров, ставили их над русскими рабочими и солдатами — просто потому, что они владели знаниями, которых у русских еще не было. Многие реформы, приписанные Петру, на самом деле проводились еще его отцом, а кое-что и дедом[44].
Мне близка гипотеза Лотмана — Успенского[45] о неизбежности «переворачивания» бытия в православных культурах. Опыт истории говорит, что история православных стран полна невероятных разрывов, катастроф, резких необъяснимых поворотов. Как будто все подтверждается.
Но, во-первых, не надо считать никакую гипотезу, то есть предположение, некой истиной в последней инстанции! В науке не бывает таких истин.
Любая, даже самая замечательная теория — только умозрительная схема, инструмент понимания. Ни одна теория не охватывает и никогда не охватит ВСЕЙ действительности.
При всей логичности сказанного Ю. М. Лотманом и Б. А. Успенским есть множество свидетельств совершенно другого... Например того, что в московитской культуре в XVII веке размывались традиционные границы «грешного» и «праведного», возникал устойчивый пласт «нейтрального». Порукой тому — непрестанно идущие реформы трех поколений Романовых, от Михаила Федоровича до Федора Алексеевича и Софьи.
Возможно, и во времена Петра можно было действовать совсем иначе, а не только в режиме катастрофы.
Во-вторых, и в главных: нам-то организовывать новые катастрофы совершенно необязательно. Гнуснопамятная «перестройка» состоялась как очередное «переворачивание»: СССР превратился в «империю зла», а Запад — в землю обетованную, где реки текут млеком и медом.
Такой был тогда принят миф... И 57% россиян голосовали за Ельцина.
Но в любой момент мы можем принять другой миф!
■ СВОИ МИФЫ МЫ ДЕЛАЕМ САМИ!
Глава 5. В НЕОБЪЯТНОМ ПОЛЕ ВЫБОРОВ
Налево пойдешь — коня потеряешь. Прямо пойдешь — никуда не придешь. Направо пойдешь — царем станешь.
Надпись на камне
Я потратил много усилий, чтобы показать — у России нет никакой предопределенности. Всякое «должно быть» — вовсе не бесспорный закон из серии: «все подброшенные камни падают на землю».
Любое будущее мы делаем сами. В данный момент.
Границы возможного беспредельны, перспективы... практически любые.
Россия XXI века может состояться как мировая держава и как вторая сверхдержава мира, к середине века вернув себе все позиции СССР.
Она может состояться как региональная держава, лидирующая в Евразии — в Восточной Европе и на севере Азии.
Россия может оставаться «нефтяной державой» без особых перспектив развития.
■ Вплоть до превращения в задворки цивилизации, которые никому уже не интересны
Россия может стать очень демократичной страной на протяжении считаных лет.
Россия может оставаться чисто полицейским государством или стать еще более жесткой диктатурой, чем сейчас.
■ Даже намного более жестокой.
Сейчас нас кто пугает, а кто и привлекает перспективой «бархатной» или «цветной» революции.
Но любая из этих возможностей может реализоваться через «бархатную» революцию, а может и каким-то другим способом.
В общем, никакой определенности.
Если читатель возмутился и обиделся, если он потребовал конкретики, я могу ответить только одно: будущее решаю не я. И «узнать», каким будет завтрашний день, я не могу. Будущее не написано на звездах.
Будущее делаем мы сами, каждодневно и соборно. Своим личным поведением в каждый отдельный момент. И совместно, объединяя наши личные мифы в один общий национальный миф.
Какой миф мы выберем — туда и пойдем.
Какой миф мы сделаем национальным — такой нацией и станем в перспективе.
Единственный практический совет, который я могу дать, — научить, как строить «правильный» миф.
Глава 6. В ПОЛЕ НЕПРАВИЛЬНЫХ МИФОВ
Прямо пойдешь — голову потеряешь. Налево пойдешь — башку оторвут. Вправо пойдешь — совсем пропадешь.
Из современных газет
■ Первый неправильный миф
