Александр Север - Сталин против «выродков Арбата». 10 сталинских ударов по «пятой колонне»

Будьте зорки и бдительны! Пролетарские руки не должны и не могут быть замараны взятками!» [227].

Власти не ограничились исключительно призывами. Активно работали и суды. Так, с 1 октября 1922 года по 1 июня 1923 года судебные органы Петрограда и губернии рассмотрели 151 дело о взяточничестве и вынесли наказание 237 человекам. Из них более 76 % были приговорены к различным срокам лишения свободы. Около 600 дел о взяточничестве прошло через судебно-следственные органы, милицию и ОГПУ.

Во втором полугодии 1923 года за «преступления по должности» было арестовано 5212 человек [228].

В 1924 году в Ленинграде прошел ряд крупных судебных процессов по делам о взяточничестве: работников севкоопкредита, гублесотдела, пищетреста, Октябрьской железной дороги, биржи труда и др. В отношении виновных были приняты самые суровые меры наказания.

Газета «Красная звезда» 24 мая 1924 года сообщила о вынесенных приговорах по этим судебным процессам. Так, выездная сессия Верховного Суда РСФСР рассмотрела дело по обвинению во взяточничестве ряда ответственных судебно-следственных работников Ленинграда, установивших тесную связь с нэпманами. Из 42 осужденных 17 были приговорены к расстрелу, остальные – к различным срокам лишения свободы

В докладной записке Феликсу Дзержинскому о борьбе со взяточниством (июль 1926 года) отмечалось, что взяточничество:

«…стало приобретать массовый характер. Почти во всех крупных следственных делах в производстве ОГПУ мы сталкиваемся с системой взяток, как основной всех прочих экономических преступлений… взятка в данный момент является огромным злом, угрожающим интересам хозяйства Союза».

А далее приводились конкретные факты. Дела «Мологолеса», «Маслотреста», «Машинотреста», «Росгосстраха», «Аркоса» и др. При помощи взяток ряд государственных лесных трестов стал поставщиками крупнейших потребителей леса: Грознефти, Госсельсклада, Люберецкого завода, железных дорог и др. Благодаря взятке сорвано строительство крупных промышленных предприятий в Туле и Иваново-Вознесенске (а «реабилитаторы» утверждают, что всех вредителей придумали в 1937 году палачи с Лубянки. – Прим. авт.) [229].

Разумеется, советская власть активно боролась с этим. Мало кто помнит, что полное название ВЧК звучало так – Всероссийская Чрезвычайная комиссия по борьбе со спекуляцией и преступлениями по должности.

Порой цифры из отчетов более красноречивы, чем абзацы текста. Возьмем, например, данные о количестве осужденных в категории «преступления по должности». Оговоримся сразу, статистика не полная, т. к. большинство арестованных коммунистов, по той или иной причине, сумели избежать наказания за свои деяния.

В 1921 году было осуждено 32 177 человек. На следующий год их число снизилось – 14 887 – наверно чекисты объяснили, «кто в доме хозяин» или особо воровать было нечего – промышленность почти не работала. Хотя, возможно, была третья причина – чекисты просто не успевали расследовать все дела, так много было нарушений закона.

Об успехах борьбы с взяточниками активно писали тогда советские газеты. Читаются такие материалы, как появившиеся позднее сообщения об успехах на производстве. Вот, что, например, 21 декабря 1922 года сообщила издаваемая в Петрограде «Красная Газета» в статье «Результаты компании борьбы с взяточничеством»:

«По полученным сведениям, из 49 губерний и 11 областей возбуждено за время с 10 октября по 15 декабря 958 дел в совнарсуда и 331 дело в ревтрибуналах. По делам уже рассмотренным осуждено 588 чел., оправдано 132 чел. К высшей мере наказания – расстрелу – приговорено 23 чел., к лишению свободы сроком от 5 до 10 лет – 50 чел., от 3 до 5 лет – 75 чел., остальные к более кратким срокам лишения свободы».

А вот вести с Украины, которые 7 октября 1922 года опубликовала газета «Беднота»:

«Пятерка по борьбе со взяткой при дорожно-транспортном отделе ГПУ произвела в Харькове массовые аресты закоренелых жел. – дор. взяточников. Среди арестованных – ряд влиятельных жел. – дор. тузов, занимающих высокие посты ревизоров и начальников.

Арест этих ответственных работников в железнодорожном мире произвел ошеломляющее впечатление.

Пятеркой арестовано корме того несколько начальников станций, весовщиков и носильщиков, обвиняемых в систематическом взяточничестве.

Арестованные в числе 40 чел. преданы суду реввоентрибунала».

А вот новости из Азербайджана. О них сообщила 18 октября 1922 года газета «Известия»:

«Чрезвычайной комиссией закавказских жел. дор. произведено исследование деятельности агентов ст. Баку II. В итоге расследования предаются суду с обвинением во взяточничестве, продаже грузов, подделке документов для получения чужих грузов целыми вагонами: начальник и помощ. нач. ст. Баку II, старший товарный кассир ст. Баку II, младший тов. кассир ст. Баку II, весовщик, смотритель погрузочных дворов, старший агент ТОАЗЧК и др.».

Официальная статистика ВЧК – ОГПУ отражает лишь вершину айсберга [230].

Количество обвиняемых «прошедших по законченным делам по отдельным категориям преступлений с 1926 года по 1928 год [231]:

Дело Госбанка

Журналист Евгений Жирнов рассказал об одной из схем обогащения сотрудников Госбанка:

«В конце 1927 – начале 1928 года в Уголовно-судебной коллегии Верховного суда СССР слушалось дело хлебного отдела Госбанка СССР. Хлебный отдел появился в Госбанке во времена НЭПа для регулирования рынка зерна, которое было одной из немногих реальных ценностей в разоренной стране. Однако, как утверждало следствие, руководители отдела Телеснин и Поляков в 1925 году нашли общий язык с группой частных предпринимателей, в которую входили братья Штерн, Порец, Раковщик и Гринберг, а также другие комиссионеры и зерноторговцы. Применявшаяся компаньонами схема отличалась абсолютной бесхитростностью и простотой. Хлебный отдел продавал им зерно, предназначенное для кооперативов и госорганизаций, по договору, согласно которому лишь 15 % оплаты вносилось немедленно, а остальное – в течение 30–45 дней. Пшеница или рожь отправлялась в глубинку, где продавалась госорганизациям со значительной наценкой. После чего компаньоны вносили недостающие деньги в Госбанк и делили полученную прибыль, не забывая руководителей хлебного отдела. Доказанная разовая взятка только за одну операцию составляла 15 тыс. руб. И это в то время, когда небольшой, но приличный дом на одну семью стоил в Москве 5–8 тыс. А оборот Пореца в 1926 году достиг 2,5 млн. руб.».

Телеснин и Поляков на суде многократно ссылались на то, что на все действия получали разрешения от вышестоящего руководства вплоть до руководителей Совнаркома [232]. И вот, что интересно, большинство обвиняемых были оправданы или получили условные сроки. Странная мягкость наказания могла объясниться только тем, что у подсудимых были высокопоставленные покровители. Правда, последние наказания за свои деяния не смогли избежать. В 1937 году большинство из них осудили по политическим статьям Уголовного кодекса.

Это не единственный эпизод преступной деятельности банковских служащих. Например, в 1926 году сотрудники «Госбанка» Генералов, Мартиросян, Вайнсбейк доложили в ЦК ВКП(Б):

«Значительные средства банка увязли в кооперации, которая не только не платит, но получает льготные отсрочки, часть же Госбанк списывает на убытки… Член Правления, возглавляющий Инспекцию, накануне полного краха предприятий Орловск. губ. увеличивает кредит, а через несколько месяцев хозяйство губернии трещит по всем швам и должно быть при нашем активном вмешательстве реорганизовано в корне. Ту же картину наблюдаем с Арханг. губ., куда бессистемно вливаем значительные средства, приводя организации к краху, а долги предприятий, переваливающие за миллион, пролонгируются на несколько лет при наличии весьма шаткой обеспеченности долга. Кроме того, если приведенные для примера факты удесятерить (Рязань, Краснодар, Ив. Вознесенск, Кострома), то это заставляет часть коммунистов призадумываться о наличии злой воли в аппарате Госбанка…

Самым показательным фактом, подтверждающим правильность наших доводов об аппарате Госбанка, служит то обстоятельство, когда в самом центре, вопреки твердым и ясным директивам нашей партии в отношении использования частного капитала в восстановлении хозяйства страны, через госкредит идет безудержное, ловко проводимое аппаратом, усиление роли частного капитала…» [233].

Если говорить современным языком, то Госбанк проводил высокорискованую кредитную политику, выдавая займы тем, кто скорее всего не сможет их вернуть. Это можно было бы объяснить низким уровнем профессионализма банковских служащих, если бы они не нарушили указаний властей. Под «злой волей» можно понимать осознанное и целенаправленное вредительство и (или) корыстный интерес, когда за каждый выданный кредит банковские служащие получали «откат».