Дачер Келтнер - Парадокc власти. Как обретают и теряют влияние

Книга «Государь» предлагает философию власти, подходящую для таких жестоких времен, рассматривает власть в чистом виде как «силу и обман»{15}. Мы получаем и сохраняем такую власть, совершая насильственные и непредсказуемые действия – импульсивные, жестокие, связанные с принуждением. Мы продолжаем считать такого рода власть достойной, даже если намерения у нас другие. Такая власть подавляет (или убивает) соперников и критиков, поощряет лояльность и не прислушивается к голосу масс. Мы господствуем с помощью насилия и обмана.

Тем не менее можно привести примеры и противоположного взгляда на власть. Многие важнейшие перемены в истории человечества – признание избирательных прав женщин, законы о соблюдении гражданских прав, движение за свободу слова и его влияние на протесты против войны во Вьетнаме, отмена апартеида, гарантия прав представителей сексуальных меньшинств – произошли благодаря людям, не обладавшим экономическим, политическим и военным влиянием; они изменили мир, не прибегая к насилию{16}.

В одной из недавних работ было проанализировано 323 оппозиционных движения{17}, существовавших с 1900 по 2006 г. в разных странах мира, от Восточного Тимора до государств бывшего советского блока. Одни из них придерживались насильственной тактики – взрывы бомб, покушения, казни, пытки и убийства гражданских лиц. Другие выбрали мирные средства – марши, пикеты, петиции и бойкоты. Вторые в два раза чаще (53 % против 26) добивались поставленных политических целей, завоевывая широкую поддержку граждан и внося вклад в падение репрессивных режимов.

Люди прибегают к насилию, когда власть ускользает из рук. Что касается карьеры, то власть и влияние людей, которые поддерживают макиавеллиевскую стратегию в социальной жизни – ложь, манипуляция и оттеснение других ради продвижения по службе, – обычно оказываются ниже среднего{18}. В личной жизни люди чаще прибегают к насилию над партнером – издевательства, физическое насилие, эмоциональные угрозы, – когда они ощущают собственное бесправие. Родители склонны к насилию над детьми{19}, когда они относительно беспомощны в противостоянии со своенравным ребенком. В школе задиры подавляют и оскорбляют других, но обычно в глазах сверстников имеют самый низкий статус, не пользуются уважением и влиянием{20}. В наше время принуждение и грубая сила чаще ведут к ослаблению власти, чем к ее усилению.

Концепция Макиавелли не позволяет нам увидеть проявления власти в повседневной жизни. Приравнивая власть к безжалостному насилию известных диктаторов – Гитлера, Сталина, Саддама Хусейна, Пол Пота, – мы не замечаем, как власть формирует наши взаимоотношения с друзьями, родителями, партнерами, детьми и коллегами. Если мы рассматриваем власть в терминах экстраординарных актов подавления – танки, проезжающие по деревням, охранники в Абу-Грейб, набрасывающиеся на голых заключенных словно собаки, – это не позволяет нам понять, как власть влияет на обычную жизнь – творчество, логические рассуждения, нравственные оценки, привязанности и эмоции. Концептуализация власти как принуждения мешает попыткам преодолеть парадокс власти, поскольку искажает само понимание власти.

В 1938 г., когда Европу захлестнула волна фашизма, английский философ Бертран Рассел отметил, что «власть является настолько фундаментальным понятием в общественных науках, насколько фундаментальным является понятие энергии для физики… Законы социальной динамики являются законами, которые только и могут быть определены в терминах власти»{21}.

Наша задача – понять, как власть формирует всю социальную динамику. В последние 40 лет в основе и в проявлении власти наблюдается отход от силы и принуждения. 40 лет назад люди были убеждены, что лидерство – в бизнесе, в юриспруденции, в журналистике, в политике, спорте или общественных организациях – требует доминирования, уверенности в себе и силы. Но сегодня ситуация изменилась, что отражает социальные изменения недавнего прошлого: в Северной и Южной Америке, в Европе, Азии и на Ближнем Востоке приходят к пониманию, что власть лучше проявляет себя в сострадании и в улучшении жизни других и что для сильного лидера сердечность и понимание{22} не менее важны, чем решительные, смелые и уверенные действия.

Таким образом, первый шаг к достижению цели, сформулированной Бертраном Расселом, состоит в расширении нашего представления о власти. Новая концепция власти должна быть применима ко всем взаимоотношениям и взаимодействиям, а не только к тем, в которых присутствует асимметричная сила. Она должна охватывать множество способов, с помощью которых мы влияем друг на друга: стимулируя новые идеи, возглавляя протесты, поддерживая нуждающихся или перенаправляя поток капитала. Она должна применяться во всех контактах и взаимодействиях людей и помогать нам понять все формы социальных перемен.

Вот определение, удовлетворяющее этим условиям: власть – это изменение мира. Это определение в основе своей прагматично: власть меняет жизнь других людей. Кроме того, в нем отражается социальная природа человека: мы меняем мир, влияя на других{23}.

Это определение бросает вызов некоторым заблуждениям. Власть не обязательно связана со славой или известностью – знаменитости зачастую почти не вносят вклада в изменение мира, тогда как те, кто способствует переменам, остаются неизвестными и не купаются в славе. Вопреки распространенному убеждению, власть также не обязательно связана с богатством или социальным положением. В ощущении собственной власти и влияния вклад социального положения человека – сочетания богатства, образования и престижа работы – составляет лишь от 10 до 15 %{24}. Деньги и положение трансформируются во власть только тогда, когда люди используют эти ресурсы для изменения жизни других.

Из представления о власти как об изменении мира вытекают четыре принципа:

Принцип № 1. Власть – это изменение состояния других людей.

Принцип № 2. Власть – составляющая любых взаимоотношений и взаимодействий.

Принцип № 3. Власть приобретается в повседневных действиях.

Принцип № 4. Властью наделяют другие люди в сетях социальных связей.

Рассмотрим логику, которая лежит в основе этих принципов. Мы изменяем мир, меняя состояние других людей (принцип № 1). Поэтому власть является неотъемлемой частью всех взаимоотношений (принцип № 2). Эти два принципа определяют динамичность, гибкость власти, которая приобретается в повседневных действиях нашей обычной жизни (принцип № 3). Соответственно, власть сосредоточена не внутри нас – она распределена по сетям социальных связей и состоит в наделении власти другими (принцип № 4). Исследование аргументов и свидетельств в пользу этих четырех принципов и составляет задачу этой главы.

Власть – это изменение состояния других людей

Когда науки об обществе стремятся осмыслить власть в терминах денег, военной силы и участия в политике, то у них есть на это веские причины: действия в этих сферах могут привести к огромным изменениям в мире. Но если власть пронизывает всю социальную динамику, то необходимо дать ей другое определение, чтобы объяснить, как люди меняют мир способами, не связанными с деньгами, военными действиями и политикой.

Таким образом, власть – это способность изменять состояние других. Под состоянием я подразумеваю обстоятельства жизни человека или людей. Состояние может иметь разные аспекты – банковский счет, убеждения, эмоции, физическое здоровье, право голоса, ощущение, что за тобой следят, определенная активность мозга или реакция иммунной системы.

Такое определение власти позволяет понять, каким образом власть принимает разнообразные формы, а также множество способов, которыми мы влияем на других. Мы можем воздействовать на экономическое состояние другого человека, изменяя его зарплату, уровень благосостояния, гарантии занятости или пенсионные накопления – а возможно, сделав ему подарок, который избавит его от нужды, или инвестировав в него или коллектив, который обеспечивает этого человека работой. Мы можем изменить политическое состояние: доступ к политической деятельности, вероятность участия в голосовании, ощущение своей политической значимости, чувство гордости или стыда за страну.

Мы можем повлиять на знания человека о мире. И действительно, глубокие изменения в обществе часто начинаются со сдвига в понимании мира. В XVIII в. три четверти населения планеты пребывали в рабстве, а значительная часть экономики Европы держалась на трех китах, связанных с рабством: поставке товаров в Африку, перевозке захваченных рабов в Карибский бассейн, где эти рабы трудились на сахарных плантациях, а затем транспортировке сахара в Европу. Что разрушило эту властную конструкцию? Знания. Однажды студент Кембриджского университета Томас Кларксон написал очерк о жестокостях работорговли. Очерк победил на конкурсе и попал к квакерам, которые вовлекли Кларксона в свою небольшую сеть противников рабства. Воодушевленный Кларксон исколесил не одну тысячу километров по Соединенному Королевству, беседуя с бывшими рабами на карибских плантациях и делясь своими открытиями в очерках и памфлетах. Его откровения стали причиной бойкотов, устыдили лидеров палаты общин и палаты лордов и в конечном счете привели к отмене рабства{25}.