Андрей Волос - Кто оплачет ворона?

Появление в крае нескольких десятков тысяч русских войск, чиновников и торговцев оказало значительное влияние на жизнь всего населения. Стена, отделявшая полусонный, замкнутый мирок Средней Азии от шумного мира европейской цивилизации, проломилась. Были упразднены поборы, самоуправство и бесчинство чиновников, жуткие казни — от отрубания рук до побивания камнями.

Не пытаясь ввести какие-либо запреты и какие-либо новации в сферу религиозно-духовной жизни местного населения, завоеватели ненавязчиво демонстрировали иной, свой собственный образ жизни, разительно отличавшийся от мусульманского, при котором человек самым серьезным образом связан установлениями ислама и шариата. К русским людям, к тем новым ценностям, что они несли с собой, естественным, ненасильственным образом тяготело значительное число молодежи, представители разных слоев общества, вообще все те, кому претили требования местного мусульманского домостроя. В их материальном быту происходили крупные перемены, прямо или косвенно увеличивавшие число тех, кому русское присутствие в Средней Азии приносило очевидные выгоды.

Вообще говоря, многие народы Средней Азии считали свое новое положение не только терпимым, но и значительно более крепким и спокойным, чем прежнее. Так, например, прежде никто в Средней Азии, двинувшись в дорогу, не был гарантирован не только от грабежа, но и от потери личной свободы: туркменские племена жили преимущественно разбоем и набегами — аламаном, а невольничьи рынки исправно действовали в Хиве, Бухаре и Коканде. После разгрома туркменских племен и организации Закаспийской области вековечная угроза была упразднена. Памирские таджики были вынуждены терпеть гнет и средневековые притеснения со стороны афганцев: присоединение Памира к России, дислокация там русских войск и установление границы по реке Пяндж радикально изменили их жизнь в лучшую сторону.

Тем не менее масштабные преобразования, предпринимаемые в Средней Азии, не могли проходить совсем гладко. Но все же первые серьезные возмущения случились только в 1892 году — более чем через четверть века после начала военной русской экспансии.

В Ташкенте началась эпидемия холеры, возникшая в старой, перенаселенной и неблагоустроенной части города.

Администрация, как ей и было положено, попыталась установить санитарные правила, которые бы препятствовали распространению болезни. В частности, они предусматривали медицинский осмотр тел умерших. Кроме того, из гигиенических соображений были закрыты 12 старых кладбищ в черте города.

Своевременно принятые меры, разумные на взгляд русского человека, были по сути шаблонными карантинными мероприятиями, какие предпринимались повсюду в России при возникновении чумной или холерной эпидемии. Однако в Ташкенте они решительно воспрепятствовали насущному, неукоснительному, коренящемуся в глубинах мусульманского сознания требованию — похоронить умершего в день смерти. Большое число трупов, требующих осмотра, недостаток медперсонала, отдаленность доступных кладбищ — все это задерживало похороны, шло вперекор обычаю, выглядело нарочито кощунственно, исходило от инородцев и в конце концов вызвало крайнее недовольство мусульман.

В результате скоротечного бунта погибло около ста человек. Шестьдесят участников мятежа предстали перед военным судом. Двадцать пять человек были оправданы, восемь приговорены к повешению, остальных приговорили к тюрьме и ссылке. Позже генерал-губернатор барон А. Б. Вревский помиловал осужденных, заменив виселицу тюремным заключением.

На примере ташкентского бунта легко убедиться, как важно было администрации понимать традиции местного населения и не затрагивать основы его привычного существования.

До того времени, когда Средняя Азия, уже как часть России, начала переживать все беды и радости неуклонно приближающейся революции, возмущения здесь происходили считаные разы и вовлекали очень ограниченный круг населения — прежних ханских чиновников и тех, кто был подвержен идеям исламского освобождения.

Первые серьезные события протестного характера были связаны уже с революционной ситуацией 1905 года. Осенью в Ташкенте состоялся многолюдный митинг, в результате разгона которого погибло несколько человек. Беспорядки продолжались около года: рабочие бастовали, солдаты саперных и железнодорожных батальонов отказывались повиноваться командованию. В бунтующих солдат стреляли, были убитые и раненые. Расстрелы не останавливали солдат. Была предпринята попытка захватить Ташкентскую крепость, в которой находились воинские казармы.

Значительным был мятеж в июне 1906 года в Закаспийской области, где из повиновения вышли солдаты стрелкового батальона. Они предъявили своему командованию ультиматум, требуя вернуть из штрафной роты трех товарищей, а также улучшить условия содержания. Мятеж был подавлен, более 500 рядовых были преданы военному суду.

Важно отметить, что коренные жители Средней Азии почти не участвовали в этой «войне кафиров» («войне неверных»). Но эти события не могли оставить их равнодушными. Авторитет русской администрации совсем недавно казался непоколебимым. Однако то, что Россия потерпела поражение в войне с Японией, а Белый царь, чьи войска когда-то легко разгромили армии всех среднеазиатских ханов, с трудом наводит порядок в собственной стране, не могло прибавить ему веса.

Дальше — больше. Первая мировая война, ставшая одной из главных причин далеко идущих последствий, круто изменивших не только судьбу России, но и значительной части мира, вызвала в Средней Азии несколько кровавых восстаний.

Война несла с собой многочисленные тяготы экономического характера — рост цен, реквизиции предметов повседневного пользования для нужд воюющей армии, необходимость содержать военнопленных и беженцев из западных губерний.

Коренные жители Туркестана были освобождены от воинской службы. Вместо этого они облагались дополнительными налогами и должны были обрабатывать земельные наделы тех русских крестьян из числа переселенцев, что уходили в армию.

В июне 1916 года по царскому указу началась мобилизация коренных жителей инородческих окраин на тыловые работы.

Это стало последней каплей. Восстание началось в Ходженте и, набирая силу, покатилось по областям и уездам, охватив преимущественно мусульманские территории с населением примерно в 10 миллионов человек.

Правительство приняло соответствующие меры…

В течение полугода в Средней Азии и Казахстане происходила локальная гражданская война, ставшая фактически прелюдией Гражданской войны в России 1918–1921 годов. Она заложила основу развернувшегося здесь после революции басмачества. И успела, как тогда, наверное, казалось, продемонстрировать весь диапазон возможной жестокости: с одной стороны, дикие погромы, безжалостные и жестокие убийства, изнасилования, пленения, с другой — применение пулеметов, артиллерии, тотальное разрушение мятежных кишлаков.

Однако то, что происходило в Средней Азии до революции, не идет ни в какое сравнение с тем, что началось после.

Пятнадцатого ноября 1917 года в Ташкенте открыл работу III съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Он принял декларацию, провозгласившую установление советской власти на всей территории Туркестанского края. Высшим исполнительным органом был объявлен Совет народных комиссаров. Представители коренного населения не вошли в состав краевого Совета. Зато большевики, многие месяцы стремившиеся завоевать инициативу, вместе с левыми эсерами составили на съезде абсолютное большинство и скоро узурпировали власть, поскольку избавиться от попутчиков — это уже было дело техники.

Органы Советов в Средней Азии формировались преимущественно из русского населения. Коренные жители принимали в них незначительное участие. Советы создавались в крупных городах, там, где исторически сложилась сильная царская администрация. Реально деятельность советской власти не распространялась далее крупных железнодорожных узлов.

Установление советской власти в среднеазиатском регионе не могло осуществиться на пустом месте без предшествовавшего ему длительного исторического процесса модернизации Туркестана. Советская власть продолжила эту модернизацию, но совершенно иными способами, с привлечением совсем иных средств. Следствием стало развитие басмаческого движения, несопоставимого по масштабности и охвату населения с тем, что было прежде.

До Октябрьской революции оно имело преимущественно бытовой, криминальный характер и не имело религиозно-политической окраски. После 1917 года это движение обрело совсем иное политическое звучание и другой масштаб.

Тем не менее большевики неоднократно вспоминали события 1915–1916 годов, обвиняя царский режим в зверствах по отношению к местному населению и пытаясь — на их фоне — идеализировать свою собственную роль в регионе.