Газета День Литературы - Газета День Литературы # 112 (2005 12)
Столько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.
Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.
Август 1912
Осип МАНДЕЛЬШТАМ
"Веницейской жизни мрачной…"
Веницейской жизни, мрачной и бесплодной,
Для меня значение светло.
Вот она глядит с улыбкою холодной
В голубое дряхлое стекло.
Тонкий воздух кожи. Синие прожилки.
Белый снег. Зелёная парча.
Всех кладут на кипарисные носилки.
Сонных, тёплых вынимают из плаща.
И горят, горят в корзинах свечи,
Словно голубь залетел в ковчег.
На театре и на праздном вече
Умирает человек.
Ибо нет спасенья от любви и страха:
Тяжелее платины Сатурново кольцо!
Черным бархатом завешанная плаха
И прекрасное лицо.
Тяжелы твои, Венеция, уборы,
В кипарисных рамах зеркала.
Воздух твой гранёный. В спальне тают горы
Голубого дряхлого стекла.
Только в пальцах роза или склянка —
Адриатика зелёная, прости!
Что же ты молчишь, скажи, венецианка,
Как от этой смерти праздничной уйти?
Черный Веспер в зеркале мерцает.
Всё проходит. Истина темна.
Человек родится. Жемчуг умирает.
И Сусанна старцев ждать должна.
1920
Владислав ХОДАСЕВИЧ
"Нет ничего прекрасней и привольней…"
Нет ничего прекрасней и привольней,
Чем навсегда с возлюбленной расстаться
И выйти из вокзала одному.
По-новому тогда перед тобою
Дворцы веницианские предстанут.
Помедли на ступенях, а потом
Сядь в гондолу. К Риальто подплывая,
Вдохни свободно запах рыбы, масла
Прогорклого и овощей лежалых
И вспомни без раскаянья, что проезд
Уж Мэстре, вероятно, миновал.
Потом зайди в лавчонку banco lotto,
Поставь на семь, четырнадцать и сорок,
Пройдись по Мерчери и пообедай
С бутылкою "Вальполичелла". А в девять
Переоденься, и явись на Пьяцце.
И под финал волшебной увертюры
"Тангейзера" — подумай: "Уж теперь
Она проехала Понтеббу". Как привольно!
На сердце и свежо и горьковато.
1925-26
"СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ ГЛАЗАМИ МОЛОДЫХ"
В 2004 году Союзом писателей России совместно с Санкт-Петербургским отделением СП осени был учреждён (и объявлен в сети "Интернет") международный конкурс молодых писателей "Русская тема". Цель конкурса — выявление новых талантливых литераторов и лучших образцов литературного творчества среди начинающих, не состоящих в творческих союзах (до 35 лет). Ведущей целью конкурса является привлечение максимально широких слоев общественности, и прежде всего молодёжи, к участию в культурной жизни России. "Современная Россия глазами молодых" — так можно ещё более кратко сформулировать художественно-социальную задачу конкурса. В современной России, в связи с ломкой гражданских и бытовых устоев двух последних десятилетий, образовался заметный отрыв профессионально работающих писателей от широкого круга авторов, делающих первые шаги в творчестве, ищущих свой путь в русской литературе. Инициативная группа Союза писателей России (в Москве Лариса Баранова-Гонченко и Вячеслав Киктенко, в Санкт-Петербурге Иван Сабило и Валерий Попов, в Антверпене Марина Бонч-Осмоловская — компьютерное обеспечение) решила предпринять попытку нового выявления молодых талантов, часто лишенных профессиональной поддержки и просто доброго совета опытных литераторов.
Многочисленные конкурсы, широко разрекламированные на телевидении, чаще всего на поверку оказываются сугубо клановыми, "случайному" человеку невозможно пробиться не то что до призовых мест (ибо финансовая сторона их практически расписана учредителями заранее, что превращает эти "престижные" конкурсы в частную лавочку), но и просто быть отмеченными, рекомендованными для публикации.
Уже первые результаты конкурса буквально ошеломили нас — совершенно неизвестные дотоле молодые писатели со всего мира стали высылать нам свои материалы, среди которых встречаются отмеченные подлинным талантом, и таких немало! Радует, что молодые люди по-настоящему горячо озабочены судьбой современной России, и не усмешка, не глум, но искренняя горечь, неподдельная радость составляет пафос их произведений.
Мы не обещали нашим участникам золотых гор, но твердо обещаем объективный и доброжелательный взгляд на произведения молодых.
Лучшие вещи в прозе и стихах будут опубликованы в газетах и журналах Союза писателей России в Москве и Санкт-Петербурге, победителей конкурса мы рекомендуем для принятия в члены СП России.
С добрым тебя почином, Русская Тема!
Председатель Правления Союза писателей России В.Н.Ганичев
Алексей Соколов (г.Отрадное, Ленинградская область) ПАЛОМНИК
Ты будешь алкоголиком,
а я буду святой.
Ольга Арефьева.
Был он левша, что, если верить научным книгам, значило склонность к шизофрении, голубизне, уходу в себя да базаровщине. Долголетие этому не светило. Животное, неспособное мыслить логически, он боролся с карманами, кнопками и насмешками; креститься, как и писать, пытались его учить, разумеется, правой рукой — безуспешно, и против природы вещей в его голове, воспринимающей Космос не справа, с божественной стороны, а с темной, проклятой, левой. Мыслил он озарениями, собирая вместе разрозненные куски, между которыми не видел решительно никакой связи. Отдали его сначала в нормальную школу, но одноклассники — кто смеялся над ним, кто — боялся, и все они вместе питали к нему неприязнь, и учитель признался, что мальчик, при всем уважении, служит причиной болезненной атмосферы в классе, стесняя детей. Мать не перечила; Диму забрали из общей школы и стали катать в интернат, где он жил, отлучаясь домой на редкие выходные. В понедельник, проделав часовой путь пешком — коляска не лезла в трамвай, машины, конечно же, не было — мать завозила дитя в приемную, сдавала дежурной, грустно махала рукой на расспросы сестры. Не потому, что не верила, просто врачи, еще пять лет назад, сказали, ничто не поможет.
Его провозили по длинному коридору; колеса стучали на стыках меж плитами. Проезжая мимо столовой, он не дышал — так крепко пахло оттуда мокрыми тряпками, тетей Зиной-буфетчицей и компотом. Убежать от столовой не удавалось: сполоснув Диме руки в сырой ванной комнате, его везли завтракать, и Зина, виляя огромным задом, тащила за ручки бадью компота, плюхала в чашки шмотки сухофруктов. Дети, живущие странной, зависимой жизнью, ели покорно, почти не давясь.
В десять лет ему нравился Божий Закон, недавно открытый снова и читаемый тощим духовником с постным лицом, в свете яркого солнца за стеклами в каплях масляной краски, при хлипких, шершавых, древесностружечных столиках, стоящих на трубках из алюминия. То было убого. Пост, впрочем, сменялся искренним состраданием, когда дети молились — все сидя. И неспособность их стать на колени, казалось, была для попа ключевой, как вода. Он суетился, сиял и тянул свое басовитое, жуткое, про блаженных. Об отсекании членов молчал. Как и о многом другом — из уважения к больнице. Повзрослев, Дима переключился на подполковника, неизвестно зачем читавшего инвалидам гражданскую оборону.
Подполковник, прокуренный, в цвете лет, был для Дмитрия олицетворением вождя, из тех, прежних, еще не ставших чиновниками вояк, чей гордый рокот "рота, патрон, наряд" хочется слушать и слушать. О службе своей говорил он только в прошедшем времени, прибавляя крепкое слово. Ругнувшись, он подходил к окну и, не глядя на класс, задавал вопросы. И мальчик в углу, жалкий, слезливый, похожий на Германа Гессе, без ног, очнувшись от своих степных дум, отвечал твердым тоном:
