Внутренний СССР - Аналитическая записка о событиях во Франции осенью 2005 года
Кстати, о телевидении. Естественно, эти инциденты оказались в центре вечерних новостей. Дикторша, рассказывая о покалеченной сотруднице полиции, смахнула слезу. Были интервью с избитыми полицейскими и обоих патрулей. Полицейские жаловались на падение нравов, на отсутствие уважения к полиции, на варварство некоторой части молодежи, но, что характерно, все с гордостью заявили: “Тем не менее, мы не стреляли!”
Французский парадокс. Полиция имеет оружие, но не стреляет. И главной доблестью полицейского является не то, что он защищает граждан, или задерживает преступника, или хотя бы защищает самого себя, нет – основное достоинство полицейского заключается в том, что он, полицейский, в преступника не стреляет. Стрелять в преступника во Франции – это нарушение прав человека, а Франция – родина этих прав.
В принципе согласно инструкции полицейский имеет право стрелять, но только в том случае, если его жизни угрожает опасность. Причём последнее надо доказывать, а это не всегда просто. Например, полицейскому бьют морду – это не угроза жизни, это угроза здоровью, значит, стрелять нельзя. Вот когда поверженного полицейского начинают давить трактором, тогда в принципе можно применить оружие, однако желательно заранее запастись свидетелями, чтобы те подтвердили: да, действительно была опасность для жизни.
Вот типичная для Франции ситуация. Я уже рассказывал, как хулиганьё из горячих пригородов устраивает родео, то есть гоняет со страшной скоростью по ночным улицам на ворованных машинах. Полицейскому ночному патрулю легко засечь такую машину – едет через красные светофоры, по встречной полосе, музыка включена на полную катушку. Допустим, засекли и начали преследование. Но хулиганьё, как правило, выбирает машины с сильными моторами, их на старых полицейских драндулетах не догнать. Стрелять вслед? Никак нельзя, ведь они непосредственно не угрожают жизни полицейских. Под угрозой находится жизнь поздних пешеходов или водителей машин, которые имели несчастье проезжать перекресток на зеленый свет в момент, когда… Словом, понятно. Что делать? Патруль по рации вызывает подкрепление. Полиция пытается угадать маршрут угонщиков и перекрыть движение. Перекрывают как? Ставят полицейскую машину с мигалкой поперек улицы, а сами полицейские предусмотрительно жмутся к тротуару. Если полицейских машин много и они перекрыли улицу наглухо, тогда угонщикам некуда деваться. Их арестовывают, держат ночь в участке, а утром отпускают под расписку о невыезде. То есть угонщики обязаны явиться в полицию по первому требованию, но почему-то они не являются. Бывает, что полиция заводит на них дело и передаёт его в суд. Но в суде так много таких дел, что они пылятся там годами, пока не подоспеет очередная амнистия. На этом инцидент закончен.
Инцидент не закончен, если не удалось перекрыть улицу наглухо и у угонщиков есть возможность проскочить хотя бы по тротуару. Что они и делают, причем не сбавляя скорости и стараясь сбить стоящего на тротуаре полицейского. Тут два варианта. Или они сбили полицейского, причём на такой скорости это всегда насмерть, с гиком укатали, а дальше – ищи ветра в поле. Или у полицейского не выдержали нервы, он успел выстрелить (ведь теоретически имеет право, прямо на него несётся машина), а сам отскочил в сторону, и машина, потеряв управление, во что-то врезалась. В первом варианте в газетах напечатают три строчки: дескать, такого-то числа при таких-то обстоятельствах погиб офицер полиции, отец троих детей, а телевидение покажет на 10 секунд скорбное рыло очередного министра внутренних дел, который вручает вдове какую-то медную побрякушку с орденской ленточкой.
Всё. Больше о погибшем никто не вспомнит. Во втором варианте, если пострадал кто-то из угонщиков, да ещё негр или араб, то во всех газетах появятся огромные статьи, пышущие негодованием: мол, опять произвол полиции. Банда, к которой принадлежали хулиганы, устроит в своём квартале демонстрацию протеста и будет несколько ночей подряд громить соседние магазины, лавки и поджигать машины ни в чём не повинных местных жителей. Все программы телевидения охотно предоставят слово друзьям пострадавших, которые, закутав лицо шарфами, станут талдычить с экрана о расизме и социальной несправедливости. Чудом уцелевшего полицейского тут же отстранят от работы и устроят долгое служебное расследование. Исход расследования часто зависит от накала страстей в прессе. Тем более что друзья пострадавшего будут утверждать, что никаких правил уличного движения они не нарушали. Подумаешь, решили лихо покататься: разве за это стреляют? Свидетельства коллеги полицейского в расчёт не принимаются – мол, разве когда-нибудь полиция скажет правду… В общем, инцидент может кончиться так, что беднягу полицейского, проявившего усердие, выгонят со службы.
А теперь поставьте себя на место полицейского, попробуйте понять его психологию. Да, конечно, служба в полиции нелёгкая, связанная с риском и совсем не престижная: в любом уличном инциденте толпа обычно настроена против полиции и поливает её площадной бранью. И зарплата у французского полицейского не ахти какая, не сравнить с заработком американского копа. Всё так, но у полицейского статус государственного служащего, а это имеет огромное значение. Многочисленные опросы общественного мнения неоднократно подтверждали, что у так называемого рядового француза есть множество фобий, но над ними превалирует страх оказаться безработным. А вот это государственному служащему не грозит. Получив статус госслужащего, француз может спать на рабочем месте до самой пенсии. У полицейского, особенно в начале служебной карьеры, зарплата совсем небольшая, но постепенно к ней что-то приплюсовывается, какие-то премии, прибавки и в конечном итоге пенсию полицейскому выводят весьма приличную. И главное: для получения полной пенсии французам надо иметь сорокалетний стаж работы, а полицейским достаточно двадцати пяти. То есть не служба, а золотая жила. Кто же от неё откажется, кто же добровольно уйдёт из полиции?
Не было случая, чтобы из французской полиции кого-то уволили за то, что тот упустил бандита, или за плохую работу, дескать, совсем мышей не ловит. Нерадивых сотрудников, конечно, наказывают: не дают повышения, задвигают на второстепенные должности, но до пенсии они все благополучно дотягивают. Из полиции могут уволить лишь в трёх случаях: за глупость, по обвинению в расизме и за излишнее усердие. Если второй пункт – обвинение в расизме – комментариев не требует, то первый и третий нужно пояснить.
За глупость (жаргонное выражение) увольняют полицейского, когда он вообразил себя слишком умным, то есть, ежедневно наблюдая, как грабят банки и ювелирные магазины, причём почти безнаказанно, подумал: “А почему бы мне этого не сделать? Что я, хуже других? И потом, мне известны методы и техника ограблений”. Или решил округлить себе конец месяца (жаргонное выражение), получая взятки от людей, живущих не в ладах с законом. Коррупция! Вот тут полицейского прищучивают (если прищучивают) и не только увольняют, но и предают суду. А его коллеги говорят: “Дурак, не мог дождаться пенсии!”
Третий пункт – за излишнее усердие – мы уже частично рассматривали, но необходимо повторить. Значит, когда полицейский видит, что кого-то избивают, грабят, насилуют, убивают, он, естественно, обязан вмешаться, однако строго соблюдая права человека. Например, если мужик гоняется за женщиной с ножом и уже несколько раз её пырнул, то остановить его желательно, не применяя силу (громко читать ему текст конституции). Ведь если скрутить буяна, он потом по совету адвоката потребует медицинского освидетельствования. Медики перечислят царапины и синяки, а адвокат завопит, что его клиента избили в полиции. Сразу заинтересуется пресса, неприятностей не оберёшься. И абсолютно недопустимо угрожать мужику с ножом пистолетом. Вдруг рука у полицейского дрогнет и пистолет выстрелит? Если бабу разрежут на мелкие кусочки, полицейскому потом, может, премию дадут за пережитый ужас. Если же пистолет выстрелит, да ещё так неловко, что пуля заденет убийцу, то накрылась пенсия и бедолаге придется записываться на пособие по безработице.
Какой– нибудь дока-юрист, хитро прищурясь, меня спросит: “А не вводите ли вы в заблуждение почтенную публику? Конечно, все, что вы рассказали о французской полиции, верно, но вы несколько передёргиваете карты. Ведь существуют спецподразделения, где полицейские не только умеют стрелять, но и имеют на это право”. [9]
Да, действительно, такие подразделения существуют. Опять же немного истории. Был во французской полиции спецотряд мотоциклистов, в задачу которого входило – нет, не стрелять, а ловить воров и зачинщиков уличных беспорядков. Дело в том, что парижские хулиганы очень организованны и натренированны. Разбивают витрину магазина, хватают, что под руку попадется, и моментально разбегаются в разные стороны. Или поджигают машину, переворачивают её и скрываются в толпе. Нерасторопным полицейским-тихоходам их никак не поймать. А в этом отряде все как на подбор были мастера мотоциклетного спорта, на скорости маневрировали в узких парижских переулках – и ловили! Спецотряд мотоциклистов хулиганы и грабители боялись как огня. Но однажды случилась трагическая накладка: гнались за хулиганами, увидели арабского парня, прятавшегося в подъезде, и огрели его несколько раз дубинкой. А парень оказался ни при чём, к тому же больным. И, пока его везли в госпиталь, он умер по дороге. В прессе поднялся жуткий вой, полицейских всех скопом обвинили в расизме, и отряд расформировали. Теперь каждая демонстрация в Париже, по какому поводу она бы ни была организована, заканчивается разбитыми витринами, ограбленными магазинами, сожженными автомашинами. Все знают, что это дело рук “кассеров” (от французского глагола «ломать, крушить»), специально затесавшихся в ряды демонстрантов, но их никто и не пытается поймать.
