Арсен Мартиросян - Конец глобальной фальшивки
Чтобы не быть голословным с указанием архивных фондов для простых и конфиденциальных/секретных дипломатических документов, приведу три примера - по Прибалтике. Почему именно по Прибалтике? Да потому, что эти примеры наиболее близки по тематике. Как известно, в сентябре - октябре 1939 г. с Литвой, Латвией и Эстонией были подписаны пакты о взаимопомощи, а также иные документы. Почти все они имели конфиденциальные протоколы. Так вот, открытые тексты договоров с давних пор хранятся в Ф.3а, соответственно, через тире в каждом отдельном случае указываются Литва, Латвия, Эстония, то есть Ф. 3а-Литва, Ф. 3а-Латвия, Ф. 3а-Эстония. А вот конфиденциальные протоколы к этим же договорам и пактам с указанными государствами с тех же давних пор хранятся в Ф. 03а-Литва, Ф. 03а-Латвия, Ф.03а-Эстония. Причем нумерация дел этого архивного фонда также имеет условное обозначение секретности - впереди каждой цифры поставлен ноль. Например, Ф.03а-Эстония, Д. 010, Ф.03а-Литва, Д. 05 и так далее. Почему же нам все время тычут бумажкой из фонда, который не относится к секретным/конфиденциальным документам по Германии?!
II. Сам по себе советско-германский договор о ненападении от 23 августа секретным не был. В таком случае, согласно положениям инструкции о секретном делопроизводстве в НКИД-МИД, к оригиналу текста договора полагалось подшивать лист-«заменитель» с информацией о том, где, в каком конкретно деле какого архивного фонда хранится «секретный дополнительный протокол». Особенно в том случае, когда в самом тексте несекретного основного документа отсутствуют упоминания о секретном приложении. Но этого же тоже нет. Для иллюстрации этого важнейшего нюанса, еще раз сошлюсь на соответствующий пример. 10 октября 1939 г. между СССР и Литвой был подписан «Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой». К договору имеется Приложение № 1 - Конфиденциальный протокол. Так вот, сам договор хранится в АВП СССР, Ф. 3а-Литва, Д.55, а вот Конфиденциальный протокол - в АВП СССР, Ф.03а, Д.05. И там, и там есть указание, где хранится другой взаимосвязанный документ! Причем в самом договоре есть прямое упоминание о протоколе. И так со всеми документами, подписанными с государствами Прибалтики и имевшими какие-либо конфиденциальные или секретные составляющие.
III. Почему в ретроспективе столь нагло нарушены жесткие советские инструкции по секретному делопроизводству в Народном комиссариате иностранных дел СССР?! Ведь за несанкционированное снятие машинописной копии с секретного документа в те времена могли и к стенке вполне заслуженно поставить! Между тем, необъяснимым чудом «всплывшая “сохранившаяся машинописная копия” секретного дополнительного протокола» не дает ни малейшего представления о следующих элементарных вещах. Прежде всего, о том, кто ее сделал, по чьему приказу, кто машинистка, кто заверил, какова рассылка копии (копий) по адресатам, какой номер экземпляра фигурирующей копии и т.д.!? Ведь суровая инструкция о секретном делопроизводстве в НКИД-МИД СССР жестко обязывала сделать все это. Но ведь и этого тоже нет!
IV. Почему необъяснимым чудом, но как по мановению невесть откуда взявшейся «волшебной палочки» «всплывшая “сохранившаяся машинописная копия” секретного дополнительного протокола» самым удивительнейшим образом абсолютно идентична некой копии, которая болтается в американских и германских архивах?! Дадим слово одному из тех, кто участвовал в наведении тени на плетень в этой истории - Льву Александровичу Безыменскому. В шестом номере журнала «Вопросы истории» за 1989 год (парадоксально, но факт, что его публикация шла как бы на подтверждающее упреждение аргументации и решений II Съезда народных депутатов) он отмечал: «Если говорить о протоколах, то здесь положение парадоксальное. Само наличие договоренностей нами не отрицалось - даже осенью 1939 года, что было черным по белому напечатано в “Известиях”.[9] Да и в первом издании “Истории Великой Отечественной войны” говорилось об этом. …В архивах СССР этих протоколов нет. Как мне разъяснили в Политическом архиве МИД ФРГ, и там его нет, он погиб во время бомбежки Берлина».
Комментарий. На секунду прервем цитирование Безыменского и отметим следующее. Во-первых, он имел в виду «Известия» от 24 августа 1939 года. Правда, таким выражением - «само наличие договоренностей нами не отрицалось…» - Безыменский в сущности-то навел тень на плетень. Потому что в «Известиях» от 24 августа 1939 г. сообщалось о подписании Договора о ненападении, а не о якобы подписанном секретном дополнительном протоколе, который, к тому же, стороны якобы обязались держать в строгом секрете, если верить в то, что он действительно имел несчастье быть подписанным.
Во-вторых, вы только вдумайтесь в то, что ему заявили немцы, и во что он безоглядно поверил при всем своем колоссальном опыте. Ведь немцы, как бы это дипломатичнее сказать, судя по всему, просто поиздевались над ним, заявив, что оригинал погиб во время бомбежки Берлина! Какой бомбежки, в каком году, в каком месяце, какого дня конкретно?! Ведь немцы после каждой бомбежки, тем более в середине войны, составляли подробные акты об ущербе и потерях (как людских, так и материальных). Гибель же важных документов, тем более из архива министра иностранных дел Третьего рейха должна была быть зафиксирована соответствующим актом. Но немцы уже западные ничего подобного не сказали. Зато у нас есть все основания категорически заявить, что даже современное так называемое высокоточное оружие в состоянии лишь залететь в конкретную форточку и там взорваться! Да и то, если честно, это должно быть столь уж высокоточное оружие, которое вовсе не состоит на вооружении армий ведущих государств мира. Это отдельные, штучные экземпляры, используемые в особо важных случаях. А в годы Второй мировой войны о таком оружии мечтали только самые дерзкие конструкторы, да и то про себя. Но тогда как объяснить, что в конкретную папку с документами из личного архива Риббентропа с невероятной точностью угодила чья-то бомба?! И ведь не просто угодила, а оказалась настолько «умной», что открыла эту папку, где хранились документы по советско-германским отношениям в период с23 августа 1939 по 22 июня 1941 гг., на нужной странице и уничтожила именно ту самую страницу, которую и являл собой самый первый «секретный дополнительный протокол»!? А вот это уже такая сказка, которой позавидовали бы все фантасты мира вместе взятые! Особенно, если учесть, что архивы таких учреждений как МИД, тем более его главы, не хранятся на этажах основного здания учреждения. Для этого оборудуются специальные подземные хранилища, которые даже при сильнейшей бомбежке могут и вовсе не пострадать, потому, как разбомбленные верхние этажи в таком случае попросту защищают подземный архив. И не только могут не пострадать, а действительно не пострадают. В крайнем случае, изготавливают особо прочные стальные сейфы большой вместимости. Уж что-что, но это немцы умели делать как никто другой в мире. И, тем не менее, профессор Безыменский на полном серьезе выдал эту немецкую версию со страниц уважаемого журнала профессиональных историков! Если и того проще, то навешал лапшу на уши уважаемому сообществу профессиональных историков. А ведь Л.А.Безыменский ко всему прочему еще и фронтовик и, казалось бы, должен был бы знать, что и как может пострадать при бомбежке. Увы…
Но продолжим цитирование Безыменского: «Что же касается происхождения бытующих в литературе копий, то они имеют своим источником негативы микрофильмов, снятых по приказанию Риббентропа, начиная с 1943 года. Микрофильмы были вывезены в Тюрингию, где сотрудник МИД Карл фон Леш передал их англо-американской поисковой группе. Фильмы попали в Лондон, были обработаны, после чего на имя Черчилля был составлен специальный доклад. Позитивы микрофильмов из “коллекции Леша” хранятся в Национальном архиве США, негативы возвращены в МИД ФРГ. Примечательно, что в этих микрофильмах (их 19) документы снимались вперемежку, сам текст договора - на фильме F-11, а секретный протокол - на фильме F-19. На этих кадрах немецкий и русский тексты с подписями Риббентропа и Молотова, а также немецкий текст, перепечатанный на специальной пишущей машинке для Гитлера».
Комментарий. Опять на пару секунд прервем цитирование Безыменского. Обратите внимание на то, что немцы заявили Безыменскому, что микрофильмирование началось в 1943 году. Значит, до 1943 г. все документы, связанные с 23 августа 1939 г. были, что называется, живы. Но в таком случае, хотелось бы понять одну простую вещь. Как могло случиться такое, что теснейшим образом взаимосвязанные между собой документы немцы, эти известные всему миру педанты и аккуратисты, в том числе, а нередко и, прежде всего, именно в документации столь по-идиотски, разрозненно микрофильмировали?! Договор на одном фильме, протокол - на другом!? Вам это не напоминает несуразицу в наших архивах, в том числе и связанную непосредственно с этими же документами?! Кто бы объяснил вразумительно, почему и в советском, и в немецком архивах в отношении одного и того же документа совершенно идентичная по смыслу несуразица?! Трудно понять, как это немцы, подчеркиваю сие вновь, всемирно же известные и всемирно же признанные абсолютные лидеры в аккуратизме и педантизме ведения бумажного делопроизводства вдруг допустили бы такой идиотизм, осуществив разрозненное микрофильмирование теснейшим образом взаимосвязанных между собой документов, не говоря уже о расточительности такого действия с экономической точки зрения?! К концу войны Германия испытывала острейшую нужду буквально во всем, а тут такое непонятное расточительство!? С другой стороны, гитлеровцы настолько прекрасно и последовательно вели свое бумажное делопроизводство, настолько четко оформляли все свои бесчеловечные деяния на бумаге, что потом Нюрнбергский трибунал великолепно использовал все их документы, чтобы вынести абсолютно справедливый и изумительно обоснованный приговор. Да, тот факт, что в те времена подавляющее большинство немцев были гитлеровцами, нацистами - не оспаривается. Но даже это не лишает тех делопроизводителей германского МИД их национальной особенности - аккуратизма, педантичности и точности ведения делопроизводства. А всю жизнь специализирующийся на истории Германии профессор Безыменский даже на секунду не задумался над тем, как могло произойти столь несуразное явление. Как, впрочем, не призадумался он и над следующим фактом. В 1939 году у Гитлера со зрением было все в порядке. Это уже в середине войны с СССР зрение у него сильно испортилось, и специально для него сделали пишущую машинку с крупным шрифтом. Но в 1943 г., когда она появилась в секретариате фюрера, шла ожесточенная война с Советским Союзом. И на кой же нацистский черт тогда ему мог понадобиться отпечатанный на этой машинке «секретный дополнительный протокол»?! Этот «документ» мог интересовать его только в период с 24 августа 1939 г. по 22 июня 1941 года. Не более того. Но тогда он, фюрер германской нации, еще обладал вполне нормальным зрением. Почему Л.А.Безыменский не обратил на это внимание - никак не понять. Впрочем, не понять и другого. В своей статье он указал, что «на этих кадрах немецкий и русский тексты с подписями Риббентропа и Молотова». И ни на йоту не задумался над тем, а как такое могло произойти. Ведь и основной документ - в данном случае договор о ненападении - и приложения к нему в лице протокола - если он действительно имел несчастье быть подписанным - должны были быть оформлены единым стилем. Это всемирное правило всех дипломатов. Если в тексте самого договора было указано, что он «составлен в двух оригиналах, на немецком и русском языках, в Москве 23 августа 1939 года», то точно такое же указание должно было бы быть и в тексте протокола. Но ведь и его тоже нет! В связи с чем возникает вопрос: А что же тогда осталось в Москве, если протокол должен был быть составлен всего в двух оригиналах - на немецком и русском языках?! Понимаете ли, в чем все дело-то?! В соответствии с незыблемой, фактически испокон веку существующей дипломатической практикой, во время процедуры подписания тех или иных внешнеполитических и иных документов происходит следующее. Стороны подписывают оба экземпляра, то есть два оригинала на русском и иностранном языках, а затем обмениваются папками, в которых лежат эти документы. Подписанный экземпляр оригинала на иностранном языке остается в Москве, подписанный экземпляр оригинала на русском языке - передается представителю иностранного государства. А тут МИД ФРГ заявил Безыменскому такое, во что он сходу поверил и других пытался уверить в том, что на микрофильме немецкий и русский тексты с подписями Риббентропа и Молотова!? Это что же выходит, что Риббентроп, мягко выражаясь, без спросу прихватил с собой и немецкий оригинал, официально имея на руках оригинал на русском языке?! Конечно, это немыслимо даже в гипотетическом варианте. Но в том-то все и дело, что по сути-то выходит, что профессор пытался уверить читателей именно в этом. Кстати говоря, если необъяснимым чудом сохранилась «машинописная копия», то она должна была быть переводом с немецкого, а не тупо один к одному повторять то, что было якобы было микрофильмировано в ведомстве Риббентропа. Взгляните на тексты необъяснимым чудом «всплывшей “сохранившейся машинописной копии” секретного дополнительного протокола» и фигурирующей в исторических исследованиях под малопочтенным наименованием «русский текст в версии “копии с копии”» (кстати говоря, ее-то и привел в своей статье Л.А.Безыменский):
