Юрий Удовенко - Сатрапы Сатаны
— Здравия желаю! — поднимаясь из-за стола для рукопожатия, бодренько отвечает хозяин большого светлого кабинета
— Делаю Вам замечание, товарищ полковник. Наша честь я только в зале суда. А здесь, я просто Василий Иванович.
— Тогда, и я вынужден сделать замечание полному тезке знаменитого комдива: я не полковник, а подполковник и теперь уже запаса.
Мы обменялись крепким рукопожатием.
— Как дела? — поинтересовался Чапаев.
— Дела в суде, а адвокатам от дел тех скорбных только крохи перепадают — отшутился я.
— Ладно, прибедняться — похлопал меня по плечу Чапаев
— Я тут Диму Спирина[4] на днях встретил, поздравил его .
— С чем?
— Ну, как же, ты ж его в своем «Зазеркалье» расписал, почище доброго дядюшки Мюллера[5].
— И что?
— Материт тебя, почем зря! Я ему говорю: что Дим, неправду Удав написал — так подай на него в суд и дело с концом! Нет, отвечает, написал то он правду, только зачем фамилии наши указал! А я ему в ответ — если б Удав не написал, как вы убийства раскрываете, люди и не знали бы своих героев!
Немного помолчали.
— А ты сам про «Зазеркалье» что скажешь? — поинтересовался я.
— А что я скажу? Все что там написано, ну не все конечно, но процентов девяносто я знал. Об этом знали практически все: и судьи, и прокуроры, и менты[6]. О многих фактах даже в газетах писали...
Когда о каждом отдельном беспределе узнаешь — в сердцах выматеришься и забудешь, а вот когда все эти факты в одном стакане — гремучая смесь получается. Жутковато становится жить, ведь все мы под этим беспределом ходим! И этот дамоклов меч может на голову любого из нас обрушиться!
В кабинете воцарилась немая пауза. Секунд через десять Чапаев продолжил:
— А что Генеральный?
...В памяти всплыло, как звоню в информационносправочную службу Генеральной Прокуратуры России. Милый женский голос отвечает, что «Зазеркалье» 26 марта 2009 года зарегистрировано и взято на особый контроль. На вопрос, что это значит? — ответила: «Будет страшное дело!» — и, пресекая дальнейшие расспросы, повесила трубку телефона.
Меня озноб прошиб. Фраза «Будет страшное дело!» звенела в ушах, под ложечкой «засосало» недоброе предчувствие.
Для кого это дело будет страшным? — вопрос не из праздных.
Медленно тянулись томительные дни ожидания.
Двадцатого апреля по телефону назначил мне рандеву следователь по особо важным делам Набережночелниского межрайонного следственного отдела следственного управления следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации по республике Татарстан (одно наименование должности — черт ногу сломит — вызывает трепет) Амирханов А. М.
Кабинет № 313... тринадцатый кабинет на третьем этаже Набережночелниской городской прокуратуры... Сочетание цифр впечатляет. И впечатления эти не радужные: сотни, а то и тысячи посетителей из этого кабинета выводили в кандалах и везли прямиком в тюрьму.
Теперь мне первый раз в жизни предстоит давать объяснения-показания. Оправдываться самому, доказывая обоснованность озвученных обвинений. Ведь в «Зазеркалье» описаны десятки преступлений, совершенных прокурорскими и милицейскими чинами нашего города. Эти мысли роились в моем мозгу.
Ну да ладно, раньше надо было думать — Рубикон перейден, теперь только вперед. Это не детский сад, «перехаживать» не предусмотрено.
Вхожу в кабинет следователя, как в новую жизнь шагаю. Представляюсь. Из-за стола встает парень лет тридцати. Подтянут. Стрижка короткая, гладко выбрит. Усталый, но цепкий оценивающий взгляд, по которому трудно определить его отношение ко мне в частности и к предстоящему делу в целом.
Следователь представился Азатом Минсалиховичем, жестом пригласил меня присесть к столу и одновременно пояснил цель вызова:
— Господин Шарифуллин обратился в следственный комитет с заявлением о привлечении Вас к уголовной ответственности.
Вот и началось — мелькнуло в моей голове и под ложечкой вновь противно заныло.
Следователь деловито стал заполнять бланк: фамилия, имя, отчество. Этого времени мне хватило чтобы осмыслить происходящее. Вопросы следователя я упредил просьбой ознакомить меня с заявлением Шарифуллина.
Азат Минсалихович передал мне исписанный лист. Первым, что бросилось в глаза — в заявлении Шарифуллин, вероятно полагаясь на свою популярность в прокурорских кругах, не указал ни своего имени, ни отчества и даже домашнего адреса, ограничившись инициалами и лаконичным «а/я 72».
«По диагонали» просмотрел хотелки Шарифуллина: «....привлечь Удовенко к уголовной ответственности за написанную в «Зазеркалье» клевету По словам Рамушкина, он вместе с Фаилем Шарифуллиным убедили Саляхова в необходимости перестроить деятельность сообщества... в контексте главы № 7. напрашивается вывод ... Шарифуллин Фаил Фах-рутдинович, руководитель крупного предприятия, имеющий деловые связи внутри страны и за ее пределами... являлся лицом, которое руководило преступным сообществом., причастен к убийству Корнева Е. и покушениям на убийство Малькова М. и других лиц...».
— Что скажете, Юрий Александрович? — поинтересовался следователь, увидев, что я бегло прочитал донос[7].
— Скажу, что Шарифуллин в заявлении дипломатично оставил без внимания описанный в «Зазеркалье» эпизод, как 12 июня 2001 года разъяснял Ванану[8], что в отсутствие Алика[9] он второе лицо в Челнах.
... Азат Минсалихович записал мою точку зрения по этому заявлению, доложил своему руководителю о том, что Шарифул-лин уклоняется от явки для дачи пояснений, и постановил отказать в возбуждении уголовного дела.
Всего этого я не сказал Чапаеву.
Пояснил лишь:
— Файл Шарифуллин, Тагирьян[10], Шурин[11], Пух[12] и Зацепин[13] писали в следственный комитет заявления о привлечении меня к уголовной ответственности за клевету.
— И что?
— По всем заявлениям приняты решения — в действиях Удовенко Ю. А. отсутствуют признаки клеветы!
— А менты-прокуроры не жаловались?
— Они ж не дураки жаловаться, зная что в книге написана правда. Так уж, зубами, наверное, поскрипели, как Дима Спирин...
Я и раньше другом СИСТЕМЫ не был, а, написав «Зазеркалье» стал ее явным врагом. Естественно отдельные из прежних сослуживцев стали мелко пакостничать. Не успел я с одним из бывших коллег по телефону договориться о встрече, как его закошмарили, чтоб со мною прервал контакты. Обсудил с сотрудником милиции по телефону возникшую ситуацию — коллеги проинформировал об этом руководство УВД, которое, брызжа слюной на совещании, обвинило моего товарища в связях с врагом народа и вынудило уволиться со службы...
Господин Викентьев И. И. [14] кому-то рекомендовал не брать меня на работу, кого-то убеждал не оказывать мне содействия в регистрации в качестве кандидата в депутаты ГосСовета РТ...
— Это который Викентьев, бывший твой подчиненный?
— Да, тот, что спьяну хвастал мне: «это я тебя «сдал», когда контора осуществляла проверку твоей деятельностью в связи с поданным рапортом о коррупции Зайцева[15]!». Правда, не смотря на обещания, Викентьев так и не рассказал мне, какие такие факты он сообщил проверяющим. Учитывая, что контора не предъявила мне ни одного проступка, надо полагать оклеветал меня «товарищ» Викентьев...
Да еще через моих друзей прокурорские «по секрету» передавали: то Шурин на меня дал показания, то «тагирьяновские», то «сороквосьмушники» или «зябовские». Намекали: смотри, мол, не ровен час самого «закроем»[16]. Всего не перечислишь.
Честно тебе скажу, такие новости не вселяли надежды в счастливое завтра.
— Да... это они могут — задумчиво молвил Чапаев.
Помолчали.
— Я тебе больше скажу, — прервал я паузу — менты сами книжку рекламировали: руководство УВД с трибуны запретило подчиненным читать «Зазеркалье», мол, там сплошные инсинуации. Результат зазеркальный — все кинулись искать книгу, звонили, спрашивали, где можно ее купить. И за неделю раскупили первую партию. После того, как книга исчезла с прилавков, поползли слухи: «Зазеркалье» конфисковано прокуратурой». У нас ведь как — раз запрещают, значит — правда там написана... Так с писнями и вторая партия разошлась.
— А Генеральный-то что?
— А что Генеральный! Прокуроры — первые беспредель-щики на правовом поле России! Генеральный не то, что Закон, свой собственный приказ[17] нарушает!
— Как это? — удивленно воскликнул Чапаев.
— Да очень просто! На форзаце «Зазеркалья» написано, что это заявление Генеральному прокурору. Так?
— Ну.
