Газета Завтра Газета - Газета Завтра 949 (6 2013)
"А главное, — продолжает критик, — совершенно непонятно, что помешало ему разрядить в Столыпина, если он действительно хотел его убить, всю обойму". Вы подумайте, "что помешало"... Ничего не соображает! Повторяю: это был не тир, не тренировочное стрельбище, а покушение, за что могли тут же на месте и укокошить. Это помешало и Каплан разрядить "всю обойму". Вот Кенигиссеру, опять, как на грех, еврею, потребовался лишь один выстрел, чтобы убить Урицкого, а, убегая от преследования, даже отстреливаться. Так ведь он тоже, как Сильвио, был военным.
Или и он не стрелял в Урицкого, не убил его? И зря Константин Бальмонт воспевал их?
Люба моя мне буква "К".
Вокруг нее сияет бисер.
И да получат свет венка
Борцы Каплан и Кенигиссер!
Сарнов согласен с украинскими авторами, которые утверждают: "Богров не собирался убивать Столыпина, он хотел лишь инсценировать неудачное покушение". То есть, хотел только попужать. Но, во-первых, Столыпина уже семь раз, ох, как пужали. Однажды рядом оказалось 26 трупов. Во-вторых, для того, чтобы попужать, существуют пугачи с пробками к ним. У меня в детстве был. Такой грохот производили, что весь театр содрогнулся бы.
Но Сарнов неколебим: "Для себя Богров решил, что выстрелит, но — промахнётся. За неудачное покушение к смертной казни приговорить не могли, он отделается тюремным сроком и выйдет на свободу героем".
О, Беня, ты неподражаем и неисчерпаем... Приходится опять по пунктам. Во-первых, если решил промахнуться, то почему не пальнул в потолок? Зачем всадил пулю в "нижнюю сторону груди", принадлежавшей не кому-то, а именно Столыпину? Во-вторых, покушение было бы "неудачное" с точки зрения тех, кто хотел смерти Столыпина, а для других оно "неудавшееся". В-третьих, с чего ты, умник, взял, что за неудавшееся покушение не могли приговорить к казни? Казнили не только за это, но и лишь за намерение. Разве Дмитрий Каракозов, 4 апреля 1866 года безрезультатно пальнув в царя, не был повешен, а отсидел два-три года и вышел героем? Разве через двадцать лет Александр Ульянов и его друзья не разделили участь Каракозова, хотя не произвели ни одного выстрела — за одно лишь намерение?
Поразительное незнание этих имен и фактов учёным стариком Сарновым объясняется просто: ведь не Алла Гербер метала бомбы, не Дашкова палила, не Эмочка Мандель бросился с вилкой в руке на Сталина...
Пишет, что в главе романа, посвященной Столыпину, его убийцу Дмитрия Богрова, которого "в семье с детства звали Митя, автор упорно, на протяжении всей главы называет еврейским именем Мордко".
Ну, во-первых, мало ли как зовут человека дома, в семье. Мы, например, с женой звали нашу маленькую дочку Кузя, и порой нас спрашивали: "Разве у вас мальчик?" Так что и Солженицын обязан был Богрова называть Митей? Но если в романе действительно Мордко, то, конечно, в этом не было никакой нужды: все, кто интересовался историей убийства Столыпина, конечно же, знают, кто по национальности Богров, как и Каплан или Троцкий, Зиновьев или Ягода.
У меня нет и никогда не было под рукой этого романа, но есть "Двести лет вместе". Тут тоже глава о Столыпине и о его убийстве. Так вот, в этой главе, во всей книге Богров упомянут 19 раз на одиннадцати страницах первого тома: 240, 361, 440, 441, 442, 443, 444, 446, 448, 456 и 525. И ни разу Солженицын не назвал его Мордко. Ни единого! Мало того, два раза из этих 19-ти он назван Дмитрием — на стр. 442 и 525. А Сарнов упоминает Богрова раз пятьдесят, и несколько раз именно у него, а не у Солженицына, он — Мордко.
И вся эта невежественная бесстыдная ложь ради вот такого вывода о Солженицыне: "У него Богров убивает Столыпина как еврей. И не по (!) каким-нибудь конкретным событиям. Его толкает на убийство трехтысячелетний зов еврейской истории. Он выбирает в качестве жертвы Столыпина, потому что главная цель в том, чтобы выстрелить в самое сердце России. Столыпин выбран им как самый крупный человек России, последняя её надежда. Своим выстрелом Богров обрёк страну на все будущие несчастья. Его пуля изменила ход истории, предопределила и Февраль, и Октябрь 1917 года, и Гражданскую войну, и сталинский ГУЛаг — всё, всё было предопределено выстрелом Богрова" (подчёркнуто им).
Но вот что здесь вопиет. Такой обожатель цитат, такой любитель чужих текстов, такой почитатель сносок и указаний источников, Сарнов не привел здесь ни одной цитаты, здесь нет ни одной кавычки. С чего бы это?
Я думаю, что Солженицын был антисемитом не больше, чем, допустим, Чехов, который в 1897 году (черта оседлости!) писал, что "критики у нас почти все евреи, не знающие, чуждые коренной русской жизни, её духа, её форм, её юмора, совершенно непонятного для них, и видящего в русском человеке ни больше ни меньше, как скучного инородца" (Собр. Соч. 1980. Т.17, с.224), — и в то же время Чехов дружил с Левитаном; не больше антисемит, чем Куприн, который возмущался "хлыстом еврейского галдежа, еврейской истеричности, еврейской повышенной чувствительности, еврейской страсти господствовать, еврейской многовековой спайки, которая делает этот народ столь же страшным и сильным, как стая оводов, способных убить лошадь в болоте... Можно иносказательно обругать царя и даже Бога, а попробуйте-ка еврея. Ого-го! Какой вопль и визг поднимется особенно среди русских писателей, ибо каждый еврей родится с миссией быть русским писателем" (Письмо Ф.Д.Батюшкову18 марта 1909 года), и в то же время Куприн написал рассказы "Гамбринус" и "Жидовка", в которых с большой симпатией созданы образы еврея-скрипача и еврейской красавицы; не больше, чем Блок, который да, сказал Чуковскому: не лезьте своими одесскими лапами в нашу русскую боль, и много чего ещё в этом духе, — и в то же время вместе с другими русскими писателями выступил в защиту Бейлиса...
Можно ещё долго приводить такого рода примеры, но завершить их следует уверенным утверждением, что истинные антисемиты это как раз такие, как ты, Беня, с твоей лживостью, злобностью, невежественной клеветой на достойнейших русских людей. Тут и такие, как, допустим, Жириновский. Правильно сказал о вас честный еврей Валентин Гафт:
Когда таким пути открыты,
Ликуют лишь антисемиты.
Рекомендуем к прочтению:
Безграмотность или диверсия?
«Грани» Анны
Жили-были
Безответственность
Вор у вора дубинку украл
Реклама
Комментарии
Semensemench , time datetime="2013-02-06 03:47:40.650092" 06.02.2013 03:47 time
комментарий скрыт
Compressor , time datetime="2013-02-06 08:21:39.732788" 06.02.2013 08:21 time
комментарий скрыт
Dural , time datetime="2013-02-06 09:10:36.447123" 06.02.2013 09:10 time
комментарий скрыт
Vladimir. , time datetime="2013-02-06 12:45:09.693037" 06.02.2013 12:45 time
Да... В сознании идёт трудная борьба с психологией, для которой должность - не долг, власть - не ответственность перед людьми, перед народом, а лишь удобное средство подгребать под себя все какие ни на есть блага жизни.
Как же они дальше жить будут? они, готовые перестроиться, как они перестраивались не раз в прошлом. Они ещё не видят, не поняли, не хотят понимать, какие крутые повороты ждут их. Они веселы, самоуверенны, довольны жизнью. Им и новые перемены, как они заявляют, во благо, если признать их на словах, а на деле всё оставить по-старому.
Жаль, конечно, что автор (в силу личных причин?) основное внимание уделил публицистическим средствам "драматической" инвективы, стремясь как можно быстрее откликнуться на происходящие события. Иные характеры не раскрыты, драматические ситуации - иллюстративны. Но публицистика - публицистикой, а не следует забывать и о художественных жанрах, которые вырабатывались столетиями (трагедия, драма...). Конечно - это развернутая статья в "нынешних условиях". Что же мы будем делать, с чем останемся, когда уйдут сиюминутные, навязанные "проблемы", исчезнут лживые коллизии сегодняшнего дня?