Дмитрий Верхотуров - Суворов врет! Потопить «Ледокол»
На другом полюсе — крупное землевладение. В Германии во владениях свыше 50 гектаров, которые составляли 1,3 % от численности хозяйств, было сосредоточено 26,5 % всей земли. В Румынии 0,8 % хозяйств владели 32,2 % земли. В Бельгии 2,1 % крупных хозяйств владели 10,9 % земли. Впрочем, в Бельгии в огромной степени была развита аренда земли, мелкие хозяйства не имели земли в собственности и обрабатывали ее на правах аренды.
Земельный вопрос в Европе назрел и перезрел еще в конце Первой мировой войны, когда малоземелье и безземелье крестьян стало одной из важнейших проблем. Однако, как было видно по примерам Германии, Польши и Румынии, земельные реформы, проводившиеся в этих странах в 1920—1930-х годах, в первую очередь наделяли землей крупные хозяйства: кулацкие (20–50 гектаров) и помещичьи (от 50 гектаров). Мелкое крестьянство земли так и не получило, а в Бессарабии в ходе земельной реформы оно даже лишилось той земли, которая была получена во время революции.
Земельная реформа и политика капиталистов вполне сознательно держали крестьян на мельчайших участках и плодили малоземелье в деревне. Крестьянин, который не мог прокормиться со своего участка, влезал в долги и разорялся, превращался в самого настоящего пролетария, готового работать за еду. Его можно было эксплуатировать любым образом.
В индустриальных странах, в Бельгии и Германии, развивалось и поощрялось мелкое и мельчайшее земледелие среди городских жителей и промышленных рабочих. Так, из 2,9 млн мельчайших хозяйств в Германии, которые в среднем имели участок в 0,62 гектара, т. е. чуть более шестидесяти соток, большая часть принадлежала как раз городским жителям и рабочим. В особенности эта практика стала развиваться во время Великой депрессии, когда малооплачиваемым рабочим и безработным было крайне трудно прожить на свои заработки. Огород в шесть соток, или даже в 1,5–2 сотки, помогал поддерживать физическое существование. Это положение было выгодно для капиталистов, поскольку позволяло поддерживать оплату труда на очень низком уровне.
В Бельгии было то же самое. 469 тысяч хозяйств принадлежали рабочим, в основном это были мелкие и мельчайшие хозяйства до 2 гектаров земли. «Горняки, металлисты, текстильщики, стекольщики, кустари-ткачи и др. владеют клочком земли или арендуют его. Их жены и дети, а в свободное время и они сами копаются на своем участке, разводя овощи и картофель. Такое подсобное хозяйство промышленных рабочих поощряется бельгийской буржуазией, так как привязывает их к земле и к ближайшему предприятию и дает капиталистам возможность держать заработную плату на низком уровне»[266].
Так что, если кто-то считает, что личный участок для горожанина — это чисто советское изобретение, тот глубоко ошибается. Такая практика была широко распространена в европейских странах еще до войны.
Основной смысл этой практики состоял в том, чтобы держать заработную плату на минимальном уровне, вычитая из нее стоимость продуктов, произведенных на таком участке. Кроме того, для крупных землевладельцев была возможность дополнительно ободрать рабочих арендной платой за землю.
В СССР в то же время вопрос продовольственного снабжения рабочих решался другим образом. Заводы и фабрики часто имели коллективные садоводства, а в годы первой пятилетки появился знаменитый ОРС — отдел рабочего снабжения, который имел собственное подсобное хозяйство. Подсобные хозяйства достигли мощного развития. В 1934 году ОРСы одного Главного управления металлургической промышленности НКТП СССР имели 180 тысяч гектаров земли, производили 60 тысяч тонн зерна, 100 тысяч тонн овощей и 84 тысячи тонн картофеля. Крупные металлургические заводы имели подсобные хозяйства до 15 тысяч гектаров[267].
ОРСы и подсобные предприятия получили бурное развитие во время войны. В 1945 году насчитывалось 7700 ОРСов, а в 1943 году площадь подсобных хозяйств составила 3,1 млн гектаров, поголовье крупнорогатого скота достигло 904 тысяч голов. На них приходилось 27,5 % розничного товарооборота страны[268]. Это были государственные предприятия, находящиеся в распоряжении директоров предприятий, которые развивались за государственный счет.
В довоенных европейских странах хозяйство было устроено так, что основная масса населения перебивалась или сельским хозяйством, почти не дававшим дохода (в Румынии почти весь доход уходил на налоги, в Польше сельское хозяйство было убыточно даже для кулаков), или работой в промышленности на низкой заработной плате, отдавая значительную часть своего дохода на выплату налогов. Немецкие рабочие и служащие в 1935 году платили в налог 22,5 % своего дохода[269]. Зачем немецкому рабочему высокие доходы, когда производство предметов первой необходимости уже к 1936 году сократилось до 14 % от всего промышленного выпуска (в 1923 году было 22 %)? В Германии разорились городские ремесленники. Их доход упал с 4 млрд марок в 1929 году до 1,8 млрд марок в 1936 году. Каждый день разорялось 8 ремесленников. В январе 1937 года Геринг и Лей объявили о планах принудительного закрытия 700 тысяч ремесленных дел[270].
Увеличение налогов, сокращение производства предметов потребления в промышленности и массовое разорение ремесленников резко ухудшало жизнь широких масс населения в Германии перед войной. В СССР, напротив, с 1934 года началось масштабное развитие местной промышленности, на которую возлагались задачи снабжения населения товарами первой необходимости. В годы войны мелкая местная промышленность стала главным источником товаров для населения и еще вносила серьезный вклад в военное производство.
Пройдемся по другим странам. В предыдущих главах Италия не затрагивалась. Однако и в Италии перед войной шло падение уровня жизни, и по масштабам обнищания масс Италия была собратом Германии. Причина та же самая: подготовка к войне, мобилизация финансов, программы автаркии.
Так, в Италии развернули продуманный грабеж населения, мало в чем уступающий подобному грабежу в Германии. Из 100 млрд лир национального дохода 60 % уходило в налоги, государственные, провинциальные, общинные. Только государство в 1936/37 году брало 25 млрд лир.
Но это еще не все. Фашистское государство грабануло сберегательные кассы, переводом половины из 75 млрд лир вкладов в государственные ценные бумаги. 0,4 млрд лир дало принудительное изъятие золота у населения, 2,8 млрд лир дала реквизиция выручки от продажи иностранной валюты. В дополнение к этому государство разместило 1,3 млрд лир государственных билетов и 7 млрд лир принудительного займа на недвижимость[271]. Стала распространяться практика задержки выплат по поставщикам и кредиторам государству, и в 1937 году государство было должно 11,1 млрд лир по этой статье.
Все равно, при всех ухищрениях и прямом грабеже населения, долг государства вырос до 155 млрд лир в 1938 году, а дефицит бюджета составил 17,8 млрд лир[272].
Положение в Италии до войны было таким, какое в Великобритании сложилось в самые тяжелые дни морской блокады: «Не хватает угля как для промышленного, так и для частного потребления. Железом обеспечиваются лишь крупные военные заводы. Опустошив народное хозяйство, разорив вконец широкие народные массы, фашистские поджигатели войны взялись за ограбление… мертвецов. Сейчас серьезным образом речь идет об использовании железных и бронзовых украшений на кладбищах»[273].
Итальянские фашисты особо тщательно грабили сельское хозяйство своей страны. Крестьянство платило в налоги % своего дохода, т. е. около 1 млрд лир ежегодно. Но это еще не все. Италия не обеспечивала себя хлебом собственного производства, но в 1934–1937 годах ввоз хлеба был резко сокращен. При потребности ввоза в размере 22 млн центнеров, в 1934–1936 годах ввозилось всего 4,8 млн центнеров (в это время потребление муки упало на 40 % по сравнению с периодом 1928–1934 годов), а в 1937 году — 16,6 млн центнеров. Уже в 1938 году итальянское правительство ввело суррогаты при выпечке хлеба[274]. Поскольку у Италии не было нефтяных ресурсов, то фашистское правительство развернуло программу производства моторного топлива из сахарной свеклы и винного спирта. По этой причине было официально запрещено делать вино крепче 10 градусов, а винный спирт должен был продаваться государству для переработки на топливо. Пашни под зерновые переводились на выращивание сахарной свеклы в качестве топливного сырья.
Итальянские фашисты намного обогнали немецких нацистов в ограблении собственного населения для подготовки к войне. Немцы производили топливо из угля, а итальянцы буквально забирали у крестьян хлеб, вино, сахар для производства топлива. Особенно сильно снизилось производство вина. Если в 1926 году, в начале всех военных программ, крестьяне выпускали вина на 7,78 млрд лир, то уже в 1933 году оно сократилось до 2,1 млрд лир[275]. При таком сокращении традиционный итальянский продукт стал недоступен для большинства населения, как в городах, так и в сельской местности.
