Владимир Бешанов - «По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны
В марте 1936 года Артуправление предложило развернуть производство 152-мм пушки Бр-2 обр. 1935 г., но не со скрепленным стволом, а со свободной трубой. Для повышения живучести рекомендовалось спроектировать ствол с углубленной нарезкой. Как и повсюду, освоение новой техники на «Баррикадах» происходило медленно, в 1937 году завод предъявил 7 пушек вместо 30 по плану, в 1938-м — ни одной, в 1939-м — 4 вместо 26. Всего в 1937–1940 гг. промышленностью было сдано 34 пушки с мелкой и глубокой нарезкой — для каждого типа «резьбы» имелись свои штатные боеприпасы.
Вес системы в боевом положении составил 18 200 кг, угол горизонтальной наводки — 8 градусов, наибольшая дальность стрельбы 49-кг фугасным снарядом — 25 750 м, скорострельность — 1 выстрел в 2 минуты. В походе орудие разбиралось на две повозки, которые могли транспортироваться гусеничными тягачами со скоростью до 15 км/ч. Перевод в боевое положение у расчета из 15 человек занимал до двух часов. Ствол выдерживал 500 выстрелов. В общем, получилось не совсем то, о чем мечтали заказчики, и далеко не в том количестве. И это все, что — после пятнадцати лет экспериментов — имелось в Красной Армии из дальнобойной артиллерии.
Вермахт в этом классе имел абсолютное превосходство над РККА в течение всей войны. Немцы строили «классику» на колесном ходу с клиновым затвором, раздельно-гильзовым заряжанием, стрелявшую обычными снарядами, и в 1933–1940 гг. успели разработать и принять на вооружение высокомобильные артиллерийские системы с мощной баллистикой.
15-см пушки Круппа K.18 и K.39 с длиной ствола 55 калибров при весе снаряда 43 кг имели дальность стрельбы 24 740 м, скорострельность 2 выстр./мин, боевой вес 12 400— 12 900 кг, перевозились на двух повозках со скоростью до 50 км/ч, переход из походного положения в боевое осуществлялся за 20 минут. K.39 имела раздвижные станицы, обеспечивавшие УГН 60 градусов, а будучи установленной на платформу, могла вести круговой обстрел. Немецкие пушки имели существенно больший ассортимент боеприпасов, включавший в себя три разновидности осколочно-фугасных гранат, бетонобойный, бронебойный и полубронебойный снаряды. 17-см пушка K.Mrs.Laf зашвыривала 68-кг гранату почти на 30 км, в боевом положении весила 17 520 кг, в походном 23 375 кг и превосходила Бр-2 по подвижности и скорострельности. Таких систем, с учетом менее мобильных, но не менее мощных 15-см пушек K.16 и SKC/28, в июне 1941 года насчитывалось не менее 150.
Дело о «Большом триплексе» тянулось семь лет. КБ Н.Н. Магдесиева спроектировало систему Б-23 со стволами калибра 203, 305 и 400 мм. Заказчик потребовал установки качающейся части на гусеничное шасси. К 1936 году в КБ завода опытного машиностроения имени Кирова (№ 185) — здесь водительствовали П.Н. Сячинтов и С.А. Гинзбург — стал вырисовываться «самоход особого назначения» СУ-7, с экипажем из 15 человек, вес которого зашкаливал за 100 тонн. В октябре проект был утвержден и начат постройкой. 2 октября 1937 года заместитель начальника Артуправления по научно-технической работе комбриг И.М. Кириллов-Губецкий предписал изготовление СУ-7, равно как и других самоходных артсистем, на заводах «Большевик» и № 185 прекратить. К этому времени были расстреляны конструкторы П.Н. Сячинтов и Н.Н. Магдесиев, отстранен и взят под стражу С.А. Гинзбург, убит, «как бешеная собака», главный инженер завода «Большевик» Н.Г. Романов, обезврежен чекистами директор завода И.П. Руда. До ареста самого комбрига оставалось два с половиной месяца, а до пули, отмеренной ему согласно 1-й категории, — восемь. В общем, «все умерли». Несмотря на потраченные немалые деньги, ни одна из самоходок, предусмотренных Системой артиллерийского вооружения РККА (был еще и «малый триплекс», и «триплекс корпусной», и различные варианты ЗСУ), в серию не пошла.
Таким образом, из классических артиллерийских систем Красная Армия получила во второй пятилетке три орудия сомнительных достоинств — полууниверсал Ф-22, гаубицу-пушку МЛ-20, медлительную и нежную Бр-2.
В эти же годы были разработаны и внедрены в массовое производство артиллерийские боеприпасы различного назначения. Конструкторы ЦКБ-22 В.И. Рдултовский, М.Ф. Васильев, Н.Н. Кондратьев, В.К. Пономарев создали головные и донные взрыватели типа РГМ, КТ, МД, МГ, дистанционную трубку Т-3.
В войска поступали приборы для наблюдения, управления огнем, подготовки исходных данных для стрельбы и топогеодезического обеспечения — бинокли Б-6, БВ, БС, Б-2 и Б-3; стереотрубы БСТ-2 и ACT; перископы ПДН-2 и ПБУ, перископическая буссоль АБ-1; дальномеры ДП, ДК и ДД-1, теодолиты ТС, ТС-2, ТТ-2 и ТТ-30.
Подразделения артиллерийской инструментальной разведки оснащались звукометрическими станциями, предназначенными для определения координат ненаблюдаемых батарей противника по звуку их выстрелов, а также обслуживания стрельбы своей артиллерии по звуку разрывов снарядов.
Примитивные береговые звукоуловители использовались для определения места судна в тумане еще в 1880-х годах. В 1909 году поручик лейб-гвардии Преображенского полка Н.А. Бенуа изобрел первый образец звукометрической станции, работа которой была основана на методе «разности времен». Станция состояла из четырех развернутых на удалении друг от друга электрических мембранных звукоприемников, аккумуляторов и прибора, измерявшего промежутки времени между приходом звука к каждому из «микрофонов» (звуковая волна, достигая мембраны, размыкала электрическую цепь). На основании зафиксированных показаний можно было графическим построением найти место неприятельской батареи. Аппаратура позволяла определить координаты цели на дальности 6–8 км.
Конструкция «ВЖ», предложенная в 1915 году инженерами Володкевичем и Желтовым, была проще. В ней роль приемников выполняли располагавшиеся на четырех звукопунктах солдаты-слухачи, которые при звуке выстрела нажимали кнопку, замыкавшую электрическую цепь. Полученные сигналы регистрировались на движущейся бумажной ленте. Точность засечки во многом зависела от реакции наблюдателя.
Как нередко бывало, русские, обозначив приоритет, своими разработками не воспользовались: может, слишком сложная оказалась техника, может, не так была хороша, как нам сегодня расписывают, а может, и вправду, из-за «косности руководства армии, не разглядевшего перспектив звуковой разведки». Во всяком случае, историк артиллерии Барсуков сообщает:
«Русские звукометрические приборы обладали большой точностью и, по отзывам специалистов, были даже более совершенные, чем германские, но и более сложные. Но, несмотря на теоретическое совершенство и точность звукометрических приборов, русская артиллерия практической пользы от них почти не получала; к тому же и мало их имела, так как формирование звукоизмерительных штатных команд началось лишь в 1917 г. В общем, нужно признать, что звукометрия не только не получила широкого применения в русской артиллерии во время войны, но и оставалась до самого конца войны в стадии испытаний».
(В армиях других воюющих государств количество специальных звукометрических команд, способных определять координаты неприятельской батареи с точностью до 50 м, что не превышало величину рассеивания снарядов, неуклонно росло: в 1916 году у французов их было 18, у немцев — 60; в 1918 году каждой наступающей германской дивизии придавались объединенные звуко-светометрические команды.)
На том же физическом принципе основывалась работа акустических пеленгаторов, получивших широкое распространение с появлением авиации. Они предназначались для определения по звуку направления на вражеский аэроплан в плохих условиях видимости и наведения на него прожекторов, зенитных орудий или истребителей-перехватчиков. Как правило, такая установка имела две пары звукоулавливателей: с помощью одной определялся азимут, а другой — угол места. По сути, это были гигантские «уши», передававшие звук в наушники слухачам, которые и осуществляли наводку по чувству «затылочного равновесия». Дальность действия в зависимости от атмосферных условий составляла от 4 до 12 км, предупреждение о воздушной угрозе можно было получить, когда неприятель находился на расстоянии 20–30 км. Точность зависела от величины базы и подготовки оператора. Со временем пеленгаторы стали оснащать корректором, автоматически вводившим поправки на запаздывание звука, скорость ветра, температурную рефракцию, и электрической синхронной связью с прожекторами и зенитками.
В советской артиллерии подразделения звуковой разведки, оснащенные станцией Бенуа, появились в 1927 году. Затем конструкторы Данилевский и Евтюхов разработали более совершенную звукометрическую станцию, имевшую в комплекте регистрирующий прибор с самописцем, шесть звукоприемников и один предупредитель. В 1930 году эта система под индексом ДЕ-30 была принята на вооружение подразделений звуковой разведки, затем были ДЕ-32 и C43–36. Модернизированный вариант последней простоял на вооружении до 1949 года. При средних условиях слышимости наибольшая дальность засечки стрельбы орудий средних калибров колебалась в пределах 8–15 км, орудий большой мощности — до 25–30 км.
