«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 - Дмитрий Сергеевич Лихачев
Я не считаю, что следует игнорировать интересы широкого читателя; тем не менее я думаю, как и Вы, что для текстов разных эпох следует принять различные правила передачи, хотя не всегда [это применялось]. До сих пор при издании летописей в пределах одного текста разные скобки [издателями] не допускались.
На стр. 6-й Вашей рецензии Вы приписываете мне то, чего в предисловии у меня нет. Вы уверяете читателя, что будто бы я в качестве примера раскрытия титл согласно правилам современной археографии привожу слова, в которых восстановлена буква «ять» (очевидно, по незнанию современного правописания).
На стр. 12[576] в примечании после точки с запятой ясно напечатано: «но мсць — мѣсяцъ»… и т. д.; слово «но» означает, как известно, противоположность, отрицание, возражение, изъятие, а никак не подтверждение предыдущего. Думаю, что это место рецензии в интересах истины Вам необходимо исправить[577].
Обращаю Ваше внимание на то, что Русская Правда помещена в Новг[ородскую] первую л[е]т[о]п[ись] мл[адшего] извода в текст 65[24] г., а Троицкий список[578] кончается летом 65[23] г., обрываясь на полуфразе. Следовательно, отсутствие Р[усской] Пр[авды] в тексте Троиц[кого] списка не дает основы к каким-либо выводам (ср. стр. 4 Вашей рецензии).
Слово «кура» под 1209 г. может, конечно, быть искажением слова «куна». Но к явным опискам не относил это место, по-видимому, и А. А. Шахматов, судя по примечанию в его издан[ии] Новг[ородской] 4 из[вода] ле[тописи] на стр. …[579],[580].
Благодарю Вас за похвалы, может быть не вполне заслуженные.
Вы совершенно правы, что я недостаточно внимательно отредактировал указатель; причина ошибок часто, действительно, заключена в том, что Доронин[581] доверялся ук[азате]лю Савваитова[582].
Не думаю, чтобы Вам прислали бы корректуру. По крайней мере, я не получил корректуры рецензии на издан[ие] К. Н. Сербиной[583], написанной для «Воп[росо]в ист[ории]».
Передайте, пожалуйста, поклон Зинаиде Александровне.
Ваш А. Насонов 25/II 51 г.
Архив РАН. Ф. 1547. Оп. 1. Ед. хр. 202. Л. 1–3. Автограф. Черновик.
3. Д. С. Лихачев — А. Н. Насонову 4 декабря 1951 г.
Дорогой Арсений Николаевич! Я немного попытался еще расположить МНТ[584] к изданию летописей, но ничего не успел в этом. Он очень настроен против и выдвигает десятки аргументов: всё, в основном, личного характера.
Здесь хорошо, тенисто, прекрасные русские пейзажи[585], но я чувствую себя неважно (болит язва).
Привет Вашей матушке[586].
С искренним уважением Ваш Д. Л. 4.XII
Архив РАН. Ф. 1547. Оп. 1. Ед. хр. 227. Л. 2. Автограф. На почтовой карточке. Год установлен по почтовому штемпелю.
4. Д. С. Лихачев — А. Н. Насонову 3 августа 1956 г.
Дорогой Арсений Николаевич!
У меня к Вам две большие просьбы:
1) Пожалуйста, дайте разрешение Б. И. Дубенцову[587] ознакомиться с рукописью, которая сейчас числится на Вашем абонементе в Ленинской библиотеке: Пуб[личная] биб[лиотека] в Л[енингра]де F. IV.214 (из собрания Толстого)[588]. Б. И. Дубенцов занимается Повестью о Михаиле Александровиче и тверской литературой вообще. Без Вашего разрешения ему могут и не выдать рукопись, а рукопись эта ему очень нужна.
2) Если сочтете возможным, откликнитесь на мою отповедь Черныху в «Историческом архиве»: архивисты-то будут отвечать и состоится «общественное мнение», а ведь идеи Черныха явно вредные для науки[589].
Как Вы поживаете? Если будете в Ленинграде — обязательно заходите. Очень хочется с Вами повидаться.
Если увидите Екатерину Мих[айловну][590], передайте ей, пожалуйста, наш общий привет.
Читаю сейчас книгу Паскевича[591] о начале Руси[592]. Там он полемизирует с Вами[593].
Ваш Д. Лихачев 3.VIII.56
Архив РАН. Ф. 1547. Оп. 1. Ед. хр. 227. Л. 3. Автограф.
Переписка Д. С. Лихачева и И. М. Кудрявцева
Иван Михайлович Кудрявцев (1898–1966) — актер, театральный педагог; народный артист РСФСР (1948). Родился в многодетной семье, его отец Михаил Александрович (1862–1936) — священник села Муравьище Богородского уезда Московской губернии. Немногословный, мудрый и сдержанный человек, он был нравственным идеалом для своих детей (четырех сыновей и четырех дочерей). Иван, пятый ребенок в семье, с раннего детства любил рисовать, пел в церковном хоре, интересовался русской историей, хорошо играл в шахматы, много читал. Учился в церковно-приходской школе, затем в Москве — в училище при Донском монастыре и в Московской духовной семинарии, поступил на историко-филологический факультет Московского университета, но, увлекшись театром, в 1918 г. начал учиться в драматической студии М. А. Чехова, в 1922 г. после ее ликвидации перешел в студию Е. Б. Вахтангова (Третью студию МХТ), а в 1924 г. был принят в труппу МХАТ, где проработал до конца жизни. Он играл в ведущих спектаклях театра: Хворостинин («Царь Федор Иоаннович»), Николка («Дни Турбиных»), Мелузов («Таланты и поклонники»), Алеша (1931) и отец Зосима (1960) в «Братьях Карамазовых» и др. Важное место в деятельности актера занимала педагогическая работа — он преподавал в Школе-студии МХАТ, ГИТИСе и Московской консерватории.
Кудрявцев был большим знатоком литературы и библиофилом. Особый интерес он проявлял к творчеству Пушкина, собирал книги, имевшиеся в библиотеке поэта, приобретал раритетные издания, в чем мог бы посоревноваться с пушкинистом М. А. Цявловским. В книжном собрании Ивана Михайловича имелся экземпляр первого издания «Слова о полку Игореве». С 1930-х годов он увлеченно и глубоко изучал этот памятник древнерусской литературы, осуществил его ритмический перевод и сделал много интересных наблюдений над текстом, оставаясь тем не менее любителем в этой области. Некоторые гипотезы Кудрявцева были признаны ведущими историками и вошли в научные комментарии к «Слову». Главную заслугу Кудрявцева как исследователя Лихачев видел в том, что актеру удалось объяснить фрагмент о похоронах отца Святополка, долгое время считавшийся загадочным[594], о чем Дмитрий Сергеевич говорил на круглом столе «Споры у подножия великого памятника», посвященном 800-летию «Слова»[595].
Переписка Лихачева и Кудрявцева началась в мае 1947 г. Черновик самого большого письма (42 машинописные страницы) о вероятности новгородского происхождения «Слова», возможности установления его автора и «с изложением того пути, по которому он шел в своих изысканиях», Кудрявцев датировал 17 июля 1947 г. В нем он, в частности, писал: «[…] я боюсь, что мои высказывания покажутся Вам слишком смелыми и весь мой тон — ну, несколько нескромным, что ли. Мне бы не хотелось, чтобы у Вас сложилось такое впечатление. Я хотел бы заверить Вас, что все те выводы, к которым я пришел, есть результат мучительных, напряженных поисков и сомнений!»[596] В конце письма Кудрявцев просил Лихачева «со всей откровенностью и беспощадностью высказаться по поводу всех тех мыслей», которые он подробно изложил
