Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6379 ( № 27 2012)

- Сколько ему нужно молотилок?

- Г-н дырехтор пытае, скиль[?][?]ки вам треба молотилок?

- Мабуть, штук десьять.

- Может быть, штук десять, г-н директор.

- По какой цене?

- По якой цини?

- Наидешевших.

- Самых дешёвых, г-н директор.

- Великолепно! Предложи ему прейскурант.

- Г-н дырехтор предлагае вам прейскурант.

- А вин на якой мове?

- На русской.

- На русской не разумию.

- Г-н Уваренко говорит, что он не читает по-русски.

- Так пошлите его доучиться в приходскую школу.

- Вас г-н дыректор хочет послати у приходскую школу навчиться читаты и писаты по-русски.

Г-н Уваренко подывывся искосу на господина дирехтура и загомонив до переводчика:

- Скажите вашему Петронови, що иностранна мова до нашей Украины - не обьязательная.

Иван РУДЕНКО

Этот рассказ, написанный артистом эстрады Иваном Руденко, был опубликован девяносто пять лет назад - в 1917 году в журнале Аркадия Аверченко "Барабан". То, что проблема в нём не надуманная, подтверждает "волчья ягодка" из журнала "Новый Сатирикон": там был такой раздел - цитата из газеты с остроумным комментарием.

* * *

Нижеследующее настолько анекдотично, что этому можно даже поверить: ведь всё, что сегодня разыгрывается в Малороссии, - не более чем скверный анекдот.

Солидная московская газета рассказывает:

"При каждом здесь учреждении имеется переводное отделение. Бумага составляется на русском языке и направляется на перевод и тогда отсылается по назначению.

Получатели в другом учреждении сдают её вновь в переводной отдел, где её переводят на русский язык. Исполняют и опять переводят на украинский и отсылают ответ".

В самом деле, скверный анекдот!

Публикация Р. СОКОЛОВСКОГО

А я в это время читал Чехова…

А я в это время читал Чехова…

КРИК ДУШИ

Британский олигарх Иван Иванович Иванович жарил шашлыки и подносил их сверхмонарху Бельцину. Тот под сухую водочку царственно принимал и[?] подписывал бумаги Ивановича. Раздавал ему собственность страны. По указу.

А я в это время читал Чехова, на даче, под цветущими вишнями[?]

Олигарх-инопланетянин Анатолий Борисович Ч. приватизировал электричество, срезал все алюминиевые и медные провода и сдал их в пункт приёма цветных металлов.

А я в это время, как всегда, читал Чехова[?]

Туз Треф и король Холодковский пропахали брюхом нефтеносные поляны Сибири и Крайнего Севера, собрали чёрный нектар государства, весело употребили, всласть.

А я в это время традиционно читал Чехова, на даче, под созревшими вишнями[?]

Они пилили пространство, рвали время зубами, выкачивали нацпроекты, паковали чемоданы и вывозили чернозём средней полосы России на Марс.

А я в это время традиционно читал традиционного Чехова[?]

И вот наступил двадцать первый век, и на территорию России наступили китайцы.

Тут всё и кончилось: ЭТИ дочитали Россию, а я - Чехова.

Николай ЯКИМЧУК, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Врачебная нищенская

Врачебная нищенская

МЕДПУНКТ "КЛУБА ДС"

Эх, нищее племя, коллеги-врачи, за что ж нас судьба наказала? В аванс выдают нам анализ мочи, в получку - анализы кала. От голода пухну и выпить хочу, и кожаный плащ прохудился. Подайте, родимцы, простому врачу, чтоб доктор хотя бы напился!

Нет жизни на Марсе, учёный сказал. У нас тоже нет, уж поверьте. Я гол как сокол, и я зол как шакал, я нищ, как Ван Гог перед смертью. Жена, как голодная тёлка, мычит, и детки ждут хлебца от папки. У папки в кармане анализ мочи - не фунты, не лиры, не марки.

Приходи ко мне лечиться и корова, и волчица, приноси сметану, мясо, самогонку, что горит. Всех он примет, всех пригреет, исцелит от гонореи, от инфарктов и инсультов - бедный доктор Айболит.

Иль посох мне взять - да в Святые места, иль вором работать в Багдаде. Подайте, родимцы, за ради Христа, Аллаха и Кришны за ради. Как выйдешь на паперть, как глянешь окрест - нет счастья, покой есть и воля. Отчизной поставлен на мне красный крест, и в зад полумесяц мне колет.

В отместку Отчизне я мелко врежу - мой ум помутился от горя. Назло государству по клумбам хожу и матом пишу на заборе. Не лезьте ко мне, бо могу зашибить, чиновников всяких орава! Как Вещий Олег, я намерен прибить свой shit на воротах Минздрава.

Я жертва Минздрава, я падший престиж, я швед под Полтавою, братья. Я чёрная моль, я летучая мышь, я функция в белом халате. Как берег надежды, как факел в ночи, как символ любви на планете, как солнце, мне светит анализ мочи - и больше ничто мне не светит.

Тимур ШАОВ

Напоминаем, что чувство юмора авторов далеко не всегда совпадает с чувством юмора редакции

Ироническая поэзия

Ироническая поэзия

КОНСЕНСУС

Всё фигня, -

Сказал Рабочий,

Вырубая свой станок.

Всё фигня, -

Вздохнул Министр,

и горше он вздохнуть не мог.

Всё фигня? -

Спросил с испугом

У Госдумы Президент.

Всё фигня! -

Не голосуя,

Дума вторила в ответ.

ВСЁ ФИГНЯ!!! -

Над всей страною

Глас народа зазвучал[?]

Всё фигня, -

сморкнулся Маршал

и на кнопочку нажал.

ШТУЧКИ-ДРЮЧКИ

              I

А порою так бывает:

Двое плавают по жизни,

Зацепились чешуёю -

И пошла у них любовь[?]

                II

А ещё вот так бывает:

Он к тебе - и так, и этак,

Да и вроде ты не против,

А не вышло ни фига[?]

                 III

А  вот так порой  бывает:

Хочешь с кем-то задружиться,

Ну а он вдруг взял да помер[?]

И опять живи одна.

                 IV

А уж как ещё бывает:

Вроде дружно плыли рядом,

Вместе пузыри пускали,

Вместе червяков глотали,

Вдруг один хвостом как треснет!

Глядь - второй без головы[?]

                    V

И, короче, так бывает:

Смерть схватить нас успевает,

Смерть схватить нас успевает -

Прямо жизни посреди.

Посреди любви и песни,

В  будний день или  воскресный,

Не в пижаме, так во фраке

С алой розой на груди.

Елена ДУНСКАЯ

Отец, сын и душевность

Отец, сын и душевность

КНИЖНЫЙ  

  РЯД

Евгений Леонов. Давай поговорим [?] - М.: ПРОЗАиК, 2012. - 368 с.: ил. - 3000 экз.

Книга легендарного, любимого многомиллионной аудиторией актёра театра и кино Евгения Леонова обращена к сыну, а в его лице - а скорее, через него - и ко всем читателям этого искреннего, доброго послания.

Нас приглашают на доверительный разговор, вводят в семейные будни, которые не успевают становиться тайной, поскольку читатель невольно оказывается будто бы членом семьи, свидетелем волнующих её событий и камерных обсуждений за чашкой чая всего, чем она живёт. Мы отслеживаем летопись дома Леоновых. Вот актёр пишет письмо домой с очередных гастролей театра "Ленком" или после съёмочного дня, где-то в неуютном гостиничном номере или в отбивающем ритм поезде, увозящем его всё дальше от дома[?] Он общается с самым родным, что у него есть, через слово, текст, потому что на общение глаза в глаза почти не бывает времени. И совсем отсутствует граница между сугубо личным и профессиональным в этих письмах - в душе артиста эти два мира неразделимы.