Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6297 ( № 42 2010)

Коря патриотов за ксенофобию, автор валит с больной головы на здоровую. Если в нынешней России действительно имеют место проявления агрессивности и ксенофобии, то это не значит, что они сводимы исключительно к традициям российского патриотизма. И агрессивность, и ксенофобия – это приметы либерализма в его «боевом», импортном варианте. Доказывая, что Россия переживает «этнокультурное схлопывание, сужение культурных пространств до географического обитания этноса», Столяров, желая того или нет, привлекает внимание не к самым лучшим плодам радикально-либерального «проекта» на российской почве.

По убеждению писателя, в России нужно реализовать «конкретные западные образцы». А чем же, спрашивается, как не реализацией таких «образцов», занималась российская либеральная элита два последних десятка лет? Итоги её усилий налицо: сознание немалой части общества, прежде всего молодёжи, сформировано на западный манер, заражено вирусами социал-дарвинизма и озабочено выстраиванием разного рода иерархий, чаще всего искусственных и фиктивных.

В традиционном русском сознании, отражавшем евангельскую формулу «Нет ни эллина, ни иудея», ксенофобия не приживалась. Русским православным людям было понятно, что любовь к своему вовсе не означает отвращения к чужому. Не очень-то понятно, для чего требуется демонизировать понятие «патриотизм»? Истинный патриотизм – чувство светлое, созидательное, отнюдь не фанатичное. Надо очень постараться, чтобы перепутать его с маргинальным и узколобым этноцентризмом.

РУССКОСТЬ И ЕСТЬ ДУХОВНОСТЬ

От темы патриотизма автор короткими перебежками добрался сначала до темы национального характера, затем – и до темы духовности. Национальный характер он назвал «реальностью, бытующей ежедневно, ежечасно, ежеминутно», не сомневаясь, что особенности национального характера есть и у русских. Но ему не нравится, что анализ этих особенностей подменяется «болботанием о некоей особой духовности».

Хотя знака тождества между патриотизмом, национальным характером и духовностью нет, понятно, что в каких-то моментах они стыкуются. Может показаться, что, связав патриотизм с духовностью, Столяров польстил патриотам, тем более что он отделил от духовности их подразумеваемых антагонистов – либералов. Однако писатель строгим тоном спрашивает: «Как эту духовность можно развернуть в конкретные политические, социальные и экономические технологии?» и жалуется на «современную патриотическую философию, не дающую ответов на этот вопрос».

Достопочтенному автору незачем ломиться в открытые ворота: «технология» духовности «развёрнута» давным-давно. Как из социального бытия изжить химеры, словоблудие, имитации, двусмысленность? Юридические нормативы здесь мало помогут, а люди должны уметь распознавать неявные пороки. Для этого-то и нужно отточенное духовное зрение. «Технологичность» духовности и заключается в навыках различения подлинного и фальшивого.

Слово «духовность» обладает вполне осязаемым смыслом. Духовность – это неприятие всего того, что делает человеческую жизнь низменной, примитивной, бездумной и банальной. Это стремление к совершенству, безусловное следование нравственно-этическим нормам. Это доверие и любовь к миру, к «проектности», дарованной людям самой природой. Это отказ от высокомерия, чванства, потребительского отношения к людям. Это развитый интеллект, приоритет разума над инстинктами. Духовность – понятие из религиозного лексикона, но им охотно пользуются и светские философы. В их трактовке духовность понимается как «экзистенциальный капитал социума».

Столяров задаёт ещё один больной вопрос: «Скажите хотя бы: в чём, собственно, специфика «русскости» состоит? Где она? Каковы её аналитические черты? Может ли кто-нибудь из патриотов ответить на этот вопрос?» Ответить на этот вопрос не так трудно, как кажется. Во-первых, неправильно трактовать русскость с позиций узкой этничности. Во-вторых, суть русскости определена ценностями православного мировоззрения. Именно они в течение многих веков формировали матрицу русского сознания, оттачивали нравственные императивы и волевые установки русских людей.

Специфика русскости состоит в правдолюбии, человечности, стремлении к справедливости, к осмысленному существованию, к служению общему делу. Эта специфика зовёт русских впитать всё лучшее, что накоплено мировой культурой, но она же заставляет их протестовать, когда искажают их традиции, историю, среду обитания. Эта специфика заключается в желании людей жить своим умом, не зависеть от моды, не творить себе кумиров и фетишей. Специфика русскости – это специфика высокой духовности.

Сергей РЫБАКОВ, доктор исторических наук, ЕКАТЕРИНБУРГ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Грех гордыни

Человек

Грех гордыни

РЕПЛИКА В СПОРЕ

По поводу «комплекса духовности» Андрей Столяров прав, утверждая, что «либерализм – проектен», а социокультурные рассуждения русских псевдопатриотов – нет. И резкая реплика Феликса Разумовского – яркое тому подтверждение. Вот что пишет Разумовский.

«Господин Столяров жаждет удобной, благоустроенной и состоятельной жизни на абстрактный западный манер».

А господин Разумовский не жаждет? Ему нравится жить в покосившейся избе с туалетом во дворе и с полувысохшим колодцем, из которого вычерпывается зелёная жижа? Чего хотят так называемые либералы? Жить в Европе, не уезжая из России, то есть чтобы в России простому человеку так же хорошо жилось, как живётся среднестатистическому западноевропейцу. Разумовский против этого? Если да, то он антипатриот, ибо не хочет процветания своей страны.

Столяров, утверждает Разумовский, «от несчастной полуразрушенной страны с замордованной культурой и соблазнённым всеми мыслимыми соблазнами населением требует обеспечить себе, Андрею Столярову, «изячную» жизнь».

Но в тексте нет этого требования, во-первых. А во-вторых, Разумовский должен знать, что «изячную» жизнь в России себе во все времена устраивали представители власти. Они жили по-европейски, они (см. Ключевского) покупали на Западе венецианские зеркала, французские наряды, английские новшества.

Да и сама модернизация, которая стоит на повестке дня России с XVII века, инициирована исключительно властью, всегда желавшей быть не хуже своих западных соседей, но только в плане формы, а не содержания. Наши реформаторы хотели перенять у Запада исключительно техническую сторону вопроса, модернизировать свой быт и военизированную экономику страны, а не общественно-политическую жизнь народа, совершенно не понимая, что одно тесно связано с другим и не может долго пребывать в разладе.

И ещё: кто виноват в том, что Россия – «несчастная полуразрушенная страна с замордованной культурой» и таким же населением? Прежде всего – власть. Либералы, которых в императорской России было около сотни, да и сейчас не больше (конечно, настоящие либералы, а не бутафорские), тут ни при чём, не они руководили страной на всём протяжении её истории.

Ну и чтобы не утомлять читателя, перейдём к недавней истории. Лозунг «Догнать и перегнать Америку» не либералы придумали, и не они обещали населению, что в 1980-е годы народ будет жить при коммунизме. Неужели Разумовский этого не знает?

Теперь самый больной вопрос – о духовности, вернее, об «особой русской духовности». В чём проявляется эта особость? В том, что у нас не было Варфоломеевской ночи? Ночи не было, а дней, когда сжигали еретиков – стригольников, раскольников и т.д., – сколько угодно. И языки вырывали, и руки отрубали, чтобы не могли креститься так, как хотели, всё по полной программе Средневековья. Разумовский спросит: а как же великая русская культура, Пушкин, Тургенев, Толстой? Это – элитарная культура, выросшая на западном фундаменте, на, если так можно сказать, духовности западной философии, западной литературы.

Мы такие же люди, как все, и нам также, увы, присущи семь смертных грехов, в том числе и гордыня.

Ваш Соотечественник

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Котик Котович и Принцесса Мышкана

Портфель "ЛГ"

Котик Котович и Принцесса Мышкана

ОДНАЖДЫ С АЛИСОЙ ДАНШОХ