Альберт НЕМЧИНОВ - ОЛИГАРХИ в черных мундирах.
Именно так произошло в Третьем рейхе. Гейдрих, к ужасу партийной номенклатуры, сделал резкий рынок к неограниченной власти. Из тяжеловеса он стал супертяжеловесом. Вся тайная деятельность в рейхе и за его пределами сконцентрировалась в руках одного человека, который давно был для партии бельмом на глазу.
Нельзя было терять ни минуты. Мартин Борман бросился к фюреру с известием, что спецслужбы готовят государственный переворот. На дыбы встала вся верхушка партии. Имел место редчайший случай, когда заклятые враги Геббельс и Геринг объединились перед лицом общей опасности. Как ни доказывал рейхсфюрер СС, что создание РСХА пойдет только на пользу стране, его никто не хотел слушать. Номенклатура единодушно требовала разделения компетенций.
Гитлер согласился с тем, что для какого-то обергруппенфюрера СС власти получается слишком много. С другой стороны, явным плюсом сверхструктуры подобного рода была возможность доведения контроля за населением до невиданных масштабов. Если использовать аллегорию, то РСХА представляло собой огромный намордник на коллективной физиономии всего немецкого народа и всяких там низкопробных чехов, поляков, евреев. Фюреру представлялось нецелесообразным полностью отвергать идею Гейдриха. Ведь шеф СД неоднократно доказывал, что свое дело знает.
«Верховный судья немецкого народа» внес три конструктивных предложения.
1. РСХА является внутриорганизационной структурой входящих в его состав служб. В средствах массовой информации и переписке с государственными учреждениями этого названия не упоминать.
2. Руководитель РСХА обергруппенфюрер СС Гейдрих остается в своем прежнем статусе: «начальник полиции безопасности и СД».
3. Считать гестапо и крипо (IV и V Управления РСХА соответственно) органами государственной безопасности, в то время как СД и внешняя разведка (III и VI Управления РСХА) входят в структуру партии и курируются соответственно Орготделом НСДАП ((рейхсляйтер Мартин Борман) и Международным от-делом (рейхсляйтер Альфред Розенберг). Вмешательство в партийные дела запрещено.
Все эти запреты и ограничения вызвали у Гейдриха только усмешку. В частном разговоре он заметил Шелленбергу: «Наши партийные кретины не доросли до большой политики. Своими бумагами и резолюциями они от меня не отделаются. Начальники управлений – мои люди. А что еще надо?» Шелленберг, метивший в руководители службы внешней разведки и в последний момент оттертый более управляемым Хайнцем Йостом, мстительно произнес «Посмотрим, как рейхсляйтер переварит Олендорфа».
В самом деле, лидеры партийных группировок получили формальное право контролировать работу спецслужб. Но на практике это было легче сказать, чем сделать. Хитрый лис Мюллер, воинственно настроенный Олендорф, фрондирующий Бест умело маневрировали в джунглях спускаемых сверху бесчисленных параграфов, циркуляров и предписаний. Партноменклатура оказалась в положении человека, который благополучно приготовил лакомое блюдо и не знал, как лучше приступить к еде. Более изворотливому Борману пришла мысль объявить партийный набор в органы госбезопасности. Однако продвижение своих людей на высшие руководящие должности было для рейхсляйтера делом несколько отдаленной перспективы.
Помимо внутриполитических проблем, на Германию обрушилась новая напасть – торговая война с США. Мало того, что военная промышленность пожирала все больше сырья, ресурсов и рабочих рук, тем самым постоянно снижая товарооборот во внешней торговле. Еще и правительства западных стран решили припомнить Гитлеру польские гарантии. Английский флот перекрыл выходы в Северное и Средиземное моря. Французы нажали на Балканские страны, откуда в Германию шел экспорт стратегического сырья. И вот американские плутократы показали свое еврейское лицо, объявив о повышении на 25% таможенных пошлин на все ввозимые в США немецкие товары. Самым унизительным было то. что Германия не могла отплатить той же монетой. ВПК отчаянно нуждался в американской меди, нефти, каучуке и американских долларах.
Адольфа Гитлера все это совершенно не интересовало. Как и прежде, он считал, что с помощью концлагерей можно выйти из любых экономических затруднений. Главное, война шла успешно. Немецкие войска без единого выстрела оккупировали Данию и высаживались в Норвегии. Ничто не предвещало катастрофы которой постоянно опасались паникеры с нажитым в Первой мировой войне пораженческим комплексом – адмирал Редер и генерал Томас.
С легкой руки фюрера на политической сцене появился новый государственный олигарх. 23 февраля 1940 года главный инженер Трегьего рейха Фриц Тодт был назначен генеральным инспектором по особым вопросам четырехлетнего плана. Если человек, строивший автобаны, всего лишь группенфюрер СА, вдруг попадает в заместители к самому Герингу, понятно, что это неспроста. Всяк хорошо изучивший характер Гитлера с уверенностью мог предсказать дальнейший взлет нового фаворита.
Ранее Тодт всегда использовался на вторых ролях. Хотя обладал несомненным талантом руководителя, который проявил во время авральной постройки Западного вала. Он представлял собой идеальный тип немецкого технократа, способного управлять небюрократическими методами и увязывать в единое целое работу сотен тысяч людей. Как водится, начавшаяся война заставила меркнуть старые звезды и зажигала новые. Ловкие интриганы уступали дорогу людям дела.
17 марта Тодт получил портфель министра вооружений и боеприпасов. Поскольку его министерство в условиях войны было вторым по значению, он вошел в число самых влиятельных лиц. Новый министр держал себя крайне независимо. Вопреки мнению военных, он создал комитет промышленников, который самостоятельно занимался распределением производственных заказов. Поэтому не у дел оказалось соответствующее управление военного министерства с пятью тысячами офицеров, перед которыми замаячила блестящая перспектива угодить на фронт. На все претензии генералов в отношении Тодта фюрер неизменно отвечал: «Деятельность министра вооружений меня удовлетворяет!» Так в рейхе начиналась еще одна тихая межведомственная война. Стоит ли удивляться тому, что нацисты, поставившие себе на службу промышленные мощности всей Европы, постоянно отставали от своих противников по показателям произведенного оружия?
10 мая 1940 года пришла пора англичанам и французам испытать на себе, что такое блицкриг. Во всех ротах, батареях и отдельных командах был зачитан приказ Гитлера: «Солдаты! Начинающаяся сегодня битва определит судьбу рейха и нации на тысячу лет! Тени героев Вердена, Лангемарка и Соммы незримо следуют за вами…» Многомесячное противостояние на линиях Мажино и Зигфрида завершилось. Успех был неожиданно ошеломляющим. Немецкие танки в три дня проскочили Бельгию и Голландию. Превосходящий противник отступал по всему фронту. В Германии старики-ветераны и мальчишки из гитлерюгенда с одинаковым восторгом слушали радиопередачи о героических деяниях 7-й танковой дивизии, которая за свою способность сваливаться французам как снег на голову получила прозвище Дивизия-призрак. У каждого немца на слуху были имена королей танковых атак: Гейнца Гудериана, Эрвина Роммеля, Вильгельма Клейста… Министерство пропаганды испекло захватывающий боевик «Огненная купель», немедленно, ставший культовым.
Рейхсфюрер СС имел все основания быть довольным собой. Он отправил во Францию не какие-то отдельные полки, а три полнокровных гренадерских дивизии. Они достойно заявили о себе в первые дни боев. Дивизия «Мертвая голова» первой вошла в стратегически важный населенный пункт Аррас, дивизия «Дас Райх» штурмом взяла сильно укрепленный Сен-Венан, лейбштандарт отличился при прорыве фронта под Валансьенном. Гиммлер безмерно гордился тем фактом, что первым немецким офицером, получившим Железный крест за бои во Франции, стал оберштурмфюрер Краас из лейбштандарта.
Быстрый и решительный разгром сильной англо-французской армии заставил онеметь всех лидеров великих держав. 13 июня вермахт вошел в Париж. Вал немецкого наступления стремительно покатился дальше на юг. Были захвачены колоссальные трофеи.
Гитлер обставил капитуляцию Франции очень эффектно. Французские и немецкие генералы собрались в знаменитом вагончике маршала Фоша, том самом, где в ноябре 1918 года французы заставили генерала Людендорфа подписать унизительное Компьенское перемирие. Эффект от этой пропагандистской акции превзошел все ожидания. Когда фюрер вернулся в Берлин, восторженные толпы на Вильгельмплац не давали ему спать до утра, требуя, чтобы победоносный вождь вновь и вновь появлялся на балконе. В своей речи в рейхстаге 19 июля Гитлер особо подчеркнул: «В рядах нашей великой армии мужественно сражались моторизованные и танковые дивизии и полки Ваффен СС, покрывшие себя неувядаемой славой на полях сражений. Хочу искренне поблагодарить партайгеноссе Гиммлера, создавшего не только всю систему безопасности рейха, но и замечательные Ваффен СС!» Рейхсфюрер был счастлив. Будущее представлялось ему совершенно безоблачным.
