Юрий Мухин - По повестке и по призыву . Некадровые солдаты ВОВ
15 апреля мой заместитель по тылу старший лейтенант Волошин В.К. вернулся из дивизионного обменного пункта (ДОП) без продуктов. Оказалось, что месячная норма мяса (консервы) и сахара батальона связи, а также пять буханок хлеба получены начальником штаба полковником Алексеевым В.А. Все мое существо возмутилось этим грабежом, но голос разума подсказывал, возьми себя в руки, спокойствие и спокойствие.
После раздумий решил отправить Алексееву накладную на продукты, чтобы он расписался в их получении. Старший лейтенант Волошин для этой миссии не подходил, был он бестактен, груб и заносчив. Решил послать отличного строевика, старшину Паникаровского. Через 15 минут старшина вернулся взмыленный, полковник пригрозил пристрелить его за бестактность. Оказалось, что батальон связи еще и виноват перед вором.
Пришлось мне самому позвонить Алексееву, и он вызвал меня к себе. Разговаривал со мной начштаба как удав с кроликом. Он сразу заявил, что идет война, имеются потери, и я должен списать продукты на них. На мой вопрос, а чем же я буду кормить людей в течение месяца, полковник-хапуга ничего не ответил.
Когда я вышел от полковника, уже смеркалось. Я был сильно расстроен и, проходя мимо землянки прокурора майора Жукова А.И., решил заглянуть к нему. Мы с ним часто беседовали, захотелось и в этот раз поделиться. Приоткрыл дверь, но у майора кто-то был, так что я решил не мешать им и хотел уйти. Однако Жуков выскочил из землянки и зазвал меня к себе, мол, тут все свои. Я начал рассказывать про свои беды и горести, как вдруг гость Жукова приказал ему зажечь свет. Оказалось, что это прокурор армии. Он расспросил меня про этот возмутительный случай и ушел к себе. Ну, думаю, и начальство у нас. Сначала обкрадут, а потом еще и под суд военного трибунала подведут. Выходит, верить им нужно с оглядкой.
Утром следующего дня раздался звонок из штаба армии. Вызывали командира дивизии. Я взял запасную трубку[2] и услышал голос командующего 8-й армией Ленинградского фронта. Ругал он комдива Перевозникова на чем свет стоит, обвинял в воровстве. Мол, в батальоне связи все украл, у меня даже рубаха прилипла к телу. Побушевав, командующий успокоился, объяснил, в чем дело, и приказал Перевозникову вместе с Алексеевым прибыть в штаб армии.
После этого комдив вызвал меня к себе и спокойно, дипломатично завел разговор о батальоне связи. Когда речь зашла о вопросах питания, я сказал, что слышал весь его разговор с командующим. Перевозников был крайне удивлен, как это командующий узнал о ЧП раньше него. Мне пришлось рассказать о разговоре с Жуковым. Вызвали Жукова. На вопрос, почему он не доложил о ЧП ему, Перевозникову, Жуков ответил, что его день для докладов среда, а в тот день было воскресенье. Комдив развел руками и отпустил нас.
Через некоторое время оба полковника уехали. К вечеру я получил остатки консервов и сахара. Алексеев успел израсходовать 1 килограмм сахара и 5 банок консервов. Я записал ему в книжку о денежном довольствии 10 000 рублей, а потом выгнал его ППЖ и санитара. Таким образом, четвертый по счету начальник штаба 2-й стрелковой дивизии полковник Алексеев находился в должности всего 2 месяца и 20 дней.
Вновь назначенный начальник штаба полковник Туртян И. М. рассказал, что стал невольным свидетелем мордобоя, который Алексеев учинил над своим ординарцем. Этот факт, возможно, во всей Советской Армии был единственным.
К Нарве
Впрочем, мы немного отвлеклись, вернемся к событиям середины февраля 1944 г. 11 февраля дивизии наконец, удалось оседлать дорогу, и мы продвинулись вперед. 12 февраля нашими войсками был с боем взят г. Луга.
В том бою ранило начальника связи 13-го стрелкового полка Стяжкина М.Н. Распрощавшись со Стяжкиным, я побежал догонять своих. Ночь, темень, метет снег, переходя по льду реку, я провалился в прорубь. Из нее меня вытащили какие-то солдаты. По счастью, неподалеку находилась подвода батальона связи, а в ней оказалась пара чистого сухого белья и сапоги. Тут же, на берегу, я был переодет в сухое белье. Гимнастерку, брюки и шинель отжали, но через несколько минут шинель стала топорщиться, как еловая кора. Кое-как добежали до ближайшего домика, где жили старик со старухой. Я забрался на русскую печь, а мое обмундирование старики сложили в печь, к утру все высохло.
Следует отметить, что стиль руководства дивизией у Перевозникова был совсем другой, чем у его предшественника. Если раньше командные пункты перемещались вслед за войсками без всякой рекогносцировки и подготовки, что объяснялось слабой подготовкой офицерского состава штаба 2-й стрелковой дивизии, то теперь таким переходам стали уделять большое внимание, и результаты не замедлили сказаться. Изменился и характер работы связистов. Перевозников обращал особое внимание на работу связи и без радиостанции не делал и шагу.
На четвертый день своего пребывания в дивизии полковник Перевозников лично проверил работу головного взвода связи лейтенанта Дзыбы А.К. Побеседовал с бойцами, выявил действительное положение вещей, а по результатам проверки принял решение прекратить наводку линий на марше и высоко оценил боевую работу головного взвода. Весь личный состав взвода был представлен к правительственным наградам.
16 февраля дивизия вошла в состав 112-го корпуса 8-й армии Ленинградского фронта. Бои чередовались с маршами. Противник, боясь окружения, часто не принимал боя и спешно отходил на ранее подготовленные позиции. В итоге, не выдерживая натиска наших войск, сдавал одну позицию за другой. Отступая, фашисты сжигали все населенные пункты, поэтому узлы связи приходилось оборудовать в башнях, амбарах, конюшнях и погребах.
В ходе этого наступления у нас случилось трагическое происшествие. Командир взвода лейтенант Моисеев с двумя солдатами наводил связь в полку тяжелых орудий РГК. Под утро он звонит мне и просит, чтобы ему прислали смену, так как все его люди заболели. Меня это встревожило, уж больно подозрительно показалось, что три человека заболели в одночасье. Выделив новых людей и подводу, сам я верхом направился в расположение этого полка. Въезжая в деревню, обратил внимание на то, что около орудий не было охраны. Разыскал Моисеева, выяснилось, что артиллеристы нашли две бочки спирта и угостили связистов, выделив им от широкой души два котелка спирта на троих. На беду, спирт оказался метиловым. Один из наших солдат по фамилии Мокроусов ушел в медсанбат, где и скончался. А Моисеева и второго солдата выходила военфельдшер Вера Твердохлебова, по счастью, у нее оказалось сливочное масло. Массовое отравление случилось до прибытия в батальон нового военфельдшера, весь личный состав артполка погиб.
На обратном пути заехал в медсанбат соседней дивизии, куда свезли отравившихся солдат. Медсанбат расположился в крестьянских избах; на полу, на соломе вповалку лежали мертвые и живые артиллеристы. Живые просили написать семьям погибших. Собрал около трех десятков адресов и отправил по ним письма, не указав причины смерти. После этого подошел к братским могилам. Похоронная команда свозила к ним трупы и сразу же хоронила их. Обнаружилось, что по чьей-то халатности награды и документы умерших остались у них в карманах и могли пропасть бесследно. Я арестовал начальника похоронной команды, лейтенанта, и доставил его в штаб дивизии, а команде приказал приостановить захоронение. Штаб дивизии навел порядок, но ведь по недосмотру медсанбата и похоронной команды у нас опять могли появиться без вести пропавшие.
Размещаясь в освобожденных населенных пунктах, я настойчиво рекомендовал своим подчиненным выбирать для постоя самые невзрачные дома, бани и погреба, так как все более или менее приличные дома немцы, уходя, минировали. Как оказалось, эта предосторожность была не напрасной. В конце февраля штаб дивизии располагался на ночлег в одной из занятых накануне деревень. Штабники разместились на окраине в невзрачных домиках, батальон связи с радиостанцией РСБ тоже подыскал себе соответствующие помещения. А шестеро радистов, прибывшие на грузовике чуть позже, решили шикануть и, пренебрегая опасностью, поехали к зданию школы. Не доезжая до школы, машина подорвалась на мине. К счастью, люди отделались легким испугом и царапинами, а вот автомобиль разнесло вдребезги.
Я бросился к месту происшествия, как вдруг услышал крик саперов: «Стой на месте!» Глянул себе под ноги и обомлел, стою я на противотанковой мине, а вокруг меня из снега торчат колпачки взрывателей мин. Несмотря на мороз, мне сразу стало жарко. Спасибо саперам, они быстро разобрались с минами, хотя работы у них было много. А зайди мы в школу раньше, вряд ли бы кто уцелел. Зато после этого случая осмотрительность у моих связистов была на высоте.
3 марта 2-я стрелковая дивизия вышла на берег Чудского озера, к истоку реки Нарва, мы вступали в пределы Эстонской ССР. Дивизии был дан кратковременный отдых, войска расположились на склоне в лесу.
