Абдурахман Авторханов - Ленин в судьбах России
Суду были преданы Ленин, Зиновьев, Коллонтай, Козловский, Суменсон, Парвус, Ганецкий, Раскольников, Рошаль, Семашко, Сахаров "по обвинению в том, что в 1917 г., являясь русскими гражданами, по предварительному между собой и другими лицами уговору, в целях способствования находящимся ныне с Россией во враждебных против нее действиях государством, вошли с агентами иностранных государств в соглашение содействовать дезорганизации русской армии и тыла для ослабления боевой способности армии, для чего на полученные от этих государств денежные средства организовали пропаганду среди населения и войск с призывом к немедленному отказу от военных действий против неприятеля. В тех целях в период времени с 3 по 5 июля организовали в Петрограде вооруженное восстание"
(Это сообщение взято из плехановской газеты "Единство” от 22 июля 1917 г., цитирую по А.Н.Спиридовичу, стр.351–357). Теперь вернемся к доказательствам из немецких источников. В январе 1921 г. в газете "Форверст" ("Вперед") — органе ЦК Германской социал-демократии, один из ее лидеров, Эдуард Бернштейн писал:
"Ленин и его товарищи получали от правительства кайзера огромные суммы денег на ведение своей разрушительной агитации. Я об этом узнал еще в декабре 1917 г. Через одного моего приятеля я запросил одно лицо, которое благодаря посту, им занимаемому должно было быть осведомлено, — верно ли это? И я получил утвердительный ответ. Но тогда я не мог узнать, как велики были эти суммы и кто был посредником между правительством кайзера и Лениным. Теперь я из абсолютно достоверных источников выяснил, что речь шла об очень большой, почти невероятной сумме — больше пятидесяти миллионов золотых марок, о такой громадной сумме, что и у Ленина и у его товарищей не может быть никакого сомнения насчет того, из каких источников эти деньги шли".
Ни Ленин, ни его партия не ответили на это тяжкое обвинение депутата Рейхстага и члена правительства как раз по финансам, лидера Германской независимой социал-демократической партии Эдуарда Бернштейна. Зато ответил орган ЦК Германской компартии газета "Роте Фане" следующим заявлением: "Эдуард Бернштейн как за границей, так и в Германии считался до сих пор человеком честным, а не просто клеветником. Поэтому мы приглашаем Бернштейна назвать имя его информатора, чтобы мы могли на суде дать этому клеветнику ответ. Если же Бернштейн этого не сделает, то нам придется публично назвать самого Бернштейна не только клеветником, но и сплетником". Ответ Бернштейна обескуражил не только "Роте Фане", но и Кремль: пусть газета или Ленин или кто-либо из его представителей подаст в суд на него самого, Бернштейна, за распространение клеветы и вот на суде он назовет своего информатора! Приведя эти документы, хорошо осведомленный русско-американский публицист А.Серебренников спрашивает: "Как отреагировали Ленин с товарищами? По своему благоразумию отмолчались… Надо ли говорить, что до самой смерти Бернштейна (1932 г.) никто так не использовал столь простую возможность пресечь распространение клеветы" ("Русская мысль", 5.5.1989).
После Второй мировой войны американская армия нашла спрятанный в различных замках Германии весь архив министерства иностранных дел, в котором имеются тысячи официальных документов, касающихся связей между большевистскими лидерами и правительством кайзера. Часть этих документов опубликована в двух сборниках: один на немецком языке в 1957 г. в Голландии под названием "Возвращение Ленина в Россию в 1917 г.", другой, уже упомянутый выше сборник на английском языке в издательстве Оксфордского университета в 1958 г. под названием "Германия и революция в России". Из этих официальных документов с абсолютной несомненностью видно, что октябрьский переворот Ленина финансировался из Берлина. Вот некоторые документы из сборника Земана. Германский статс-секретарь ведомства иностранных дел фон Кюльман 29 сентября 1917 г. телеграфировал своему представителю при Ставке:
"Наш главный интерес — это усилить в России националистические и сепаратистские стремления и оказать сильную поддержку революционным элементам. Мы теперь заняты этой работой в полном согласии с политическим отделом генерального штаба в Берлине. Наша совместная работа дала осязательные результаты. Без нашей беспрерывной поддержки большевистское движение никогда не достигло бы такого размера, которое оно имеет сейчас."
Другой документ от 3 декабря, уже после большевистского переворота. В нем фон Кюльман сообщает тому же представителю:
"Лишь тогда, когда большевики начали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под различными ярлыками, они были в состоянии поставить на ноги их главный орган — "Правду", вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии. Большевики теперь пришли к власти. Как долго они ее удержат — невозможно предвидеть" ("Germany and the Revolution in Russia", Oxford University Press, 1958, ed. Z.A.B.Zeman).
Большевики продолжали получать немецкие деньги и после прихода к власти, теперь с целью ее удержания, по крайней мере, до заключения будущего Брест-литовского сепаратного мира в марте 1918 г. Так 10 ноября 1917 г. большевики получили на политическую пропаганду 15 миллионов марок, а после подписания сепаратного мира 18 мая 1918 г. германский посол в Москве Мирбах предложил своему правительству поддерживать большевиков и дальше. Берлин отпустил Мирбаху для этой цели еще 40 миллионов марок (См. в указанном сборнике еще документы №№ 75, 92, 124, 128, 129, 131, 132, 133, 135). Из этих документов совершенно ясно, что Ленин не мог явиться "на демократический суд", как это предлагал Сталин на VI съезде партии. Вполне прав был тот советский историк, который писал об этой ошибке Сталина, цитируя хрущевского секретаря ЦК по идеологии Ильичева: "На VI съезде были делегаты, которые наивно полагали, будто суд над Лениным превратится в разоблачение Алексинских, Церетели и компании, что партия выйдет победителем из этого процесса" (Журн. "Вопросы истории КПСС", № 4, 1962, стр.46, 48). Что верно, то верно… Партия действительно не могла выйти победительницей из этого процесса, ибо факты, о которых знал только Ленин и очень узкий круг вокруг него, были против большевиков.
Теперь обратимся к общеизвестным документам Ленина о его связях с Ганецким. В ответ на приказ о его аресте Ленин обещал явиться на суд, категорически отрицая всякую связь с Ганецким. 7 июля 1917 г. Ленин направил письмо на имя бюро Центрального Исполнительного Комитета Советов, в котором писал: "Я считаю долгом официально и письменно подтвердить… что в случае приказа правительства о моем аресте и утверждения этого приказа ЦИК, я явлюсь в указанное мне ЦИК место для ареста" и подписал его как "Член ЦИК В.И.Ульянов (В.Ленин)". Ленин, конечно, не собирался являться не только на суд правительства, но и на комиссию ЦИК, созданную по требованию большевистской фракции 6 июля по расследованию обвинения Ленина в получении немецких денег. Ленину нужно было время, чтобы усыпить бдительность властей и скрыться. Он его и получил. Что же касается существа обвинения, то Ленин опубликовал два заявления. Поскольку большевистская печать была запрещена после восстания 3–4 июля, то Ленин опубликовал их в газете "Новая жизнь" Максима Горького. В первом заявлении от 11 июля Ленин, доказывая, что его "впутывают в коммерческие дела Ганецкого и Козловского", утверждал, что "мы вообще ни копейки денег не от кого из названных товарищей ни на себя лично, ни на партию не получали" (Ленин, ПСС, т.34, стр.7). Во втором заявлении под названием "Ответ" Ленин писал: "Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Гане-цкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких" (там же, стр.11). Намеренная ложь обоих заявлений Ленина опровергнута его же секретными письмами, опубликованными после победы большевиков по наущению Сталина, во время его заговора против Ленина. Ганецкий опубликовал некоторые из них в журнале "Пролетарская революция" № 9, 1922 г. Собираясь выезжать из Швейцарии 1 апреля 1917 г., Ленин телеграфировал Ганецкому: "Выделить две тысячи, лучше три тысячи, крон для нашей поездки". (Ленин, ПСС, т.49, стр.7–8). После возвращения в Россию Ленин от 12 апреля пишет Ганецкому и Радеку: "Дорогие друзья! До сих пор ничего, ровно ничего: ни писем, ни пакетов, ни денег от вас не получили… Будьте архиаккуратны и осторожны в сношениях" (там же, стр.437). 21 апреля 1917 г. Ленин пишет Ганецкому: "Деньги две тысячи от Козловского получены. В общем выходят около 15 большевистских газет" (там же, стр.438). "Две тысячи" — это, конечно, шифр, ибо за "две тысячи" нельзя выпускать "одиннадцать большевистских газет"! Характерно другое: упоминание о числе выпускаемых газет — это отчет деньгода-телям: Парвусу и немцам. Как указывалось выше, немцы продолжали субсидировать Ленина и после захвата им власти, но на этот раз нужды в посредничестве Парвуса и "Заграничного бюро ЦК" в лице Карла Радека, Ганецкого и Воровского не было. Берлин вступил с советским правительством в прямые связи, сначала через "бюро ЦК", минуя Парвуса, а потом через своего посла в Москве — Мирбаха. Парвус привел к власти Ленина, но Ленин ответил черной неблагодарностью: бесцеремонно выключил его из этой поистине глобальной игры, назвав Парвуса политиком с "грязными руками". Вот что сообщают авторы "Купца революции" о последних связях между Лениним и Парвусом. Когда Парвус добился своей цели — привел Ленина к власти и к "диктатуре пролетариата", которую он, наряду с Лениным, проповедовал, то, естественно, и Парвусу захотелось вернуться в ленинскую Россию. Ленин слишком хорошо знал, что Парвус может оказаться тем динамитом, который заложили немцы под его советское здание, если он будет затягивать заключение мира с Берлином или будет выставлять условия, неприемлемые для кайзеровского правительства. К тому же запомним, что первыми организаторами Советской власти в Петербурге еще в 1905 г. были не Ленин и большевики, а Парвус и его ученик Троцкий. К тому же Парвус — близкий друг и бывший шеф Карла Радека, Ганецкого, Воровского, Урицкого, он марксистский авторитет класса Каутского, Плеханова, самого Ленина. Как можно такого пускать в Россию? Цитированные авторы пишут, что через две недели после большевистского переворота Радек, Ганецкий и Боровский вызвали телеграммой находившегося в Вене Парвуса в Стокгольм. 17 ноября состоялась их встреча. На этой встрече 17 ноября, пишут авторы,
