Ковры под псевдонимом - Яков Фроимович Шестопал
Еще за год до назначения на столь высокую должность В. Корытов добился разрешения на участок земли в 0,25 гектара в селе Чапаево Усть-Абаканского района для строительства жилища. В том самом районе, где он раньше работал. Исполком Калининского сельского Совета не устоял под напором и вынес решение о выделении участка… сыну Корытова. Отгрохали дом, надворные постройки для скота. Поселили в дом тещу старшего Корытова и поручили ей вести все хозяйство.
Большое хозяйство требовало приложения больших сил. Корытовым это показалось в тягость. Стали подумывать о сторонней помощи. Как-то к главе семьи обратился руководитель пригородного хозяйства с просьбой побыстрее сшить в ателье «Новинка» две дамские дубленки. «Надвигается зима, — объяснил он, — и хотелось бы обеспечить дочку и жену теплой одеждой». Корытов, внимательно выслушав гостя, пожаловался и на свои трудности: есть у него, дескать, неподалеку личное хозяйство — огород и разная животина, а поухаживать за ней, поработать на участке некому. Нельзя ли чем помочь?
Они быстро поняли друг друга. Дубленки были сшиты без очереди, а в хозяйстве Корытова всю осень и зиму трудились двое работников. Они рубили дрова, выкапывали картофель, убирали овощи, складывали их в погреба, ухаживали за коровами, овцами.
Не обременяя себя мыслями о противоправности всех этих действий, В. Корытов идет все дальше. В другой хозяйственной организации он похищает, по существу, целый «уазик». На Ачинской фабрике меховых изделий «заимствует» 50 шубных овчин. Затем «добывает» запчасти к автомобилю и т. д. и т. п. К этому списку преступлений добавилось еще одно: отец и сын Корытовы незаконно приобрели огнестрельное оружие — два карабина и револьвер системы «наган». Тренировались в стрельбе. Для чего? Вразумительно ответить никто не смог.
Когда началось следствие, В. Корытов и его сообщники бросились заметать следы. В Москву мчится главный инженер управления. Ему поручено оформить документ на оплату Костриком дубленок. Задним числом тот пишет записку, будто посылает деньги за дубленки.
Перед самым обыском В. Корытов поручает подчиненным угнать от дома незаконно приобретенную им автомашину УАЗ, разобрать ее, часть деталей выбросить, часть спрятать. И этот фокус не удается — поймали с поличным. Попытались укрыть и незаконно приобретенное оружие. В то время когда Корытов-младший делал отчаянные попытки увести следователя от того места, где было спрятано оружие, его отец координировал показания своих сообщников, подсказывал, что и как говорить. Но несмотря на все ухищрения, следственная бригада сумела провести всестороннее и объективное расследование всех преступлений.
Суд Хакасской автономной области, рассмотрев дело с участием общественных обвинителей, один из которых был выдвинут коллективом управления бытового обслуживания населения, признал В. Корытова виновным в хищении государственного имущества в особо крупных размерах, даче и получении взяток, злоупотреблении служебным положением, должностном подлоге, подделке документов, незаконном хранении огнестрельного оружия и приговорил его к лишению свободы в исправительно-трудовой колонии усиленного режима сроком на 15 лет.
За посредничество во взяточничестве, хищения, подлог документов и незаконное хранение оружия к 10 годам лишения свободы (с конфискацией имущества) осужден его сын. С Корытовых взыскан причиненный государству ущерб. На 8 лет лишения свободы за взяточничество осужден бывший директор автобазы Кострик. Получили свое и другие участники преступлений.
Разоблачение и осуждение Корытовых многие тогдашние руководители Хакасии пытались представить как неожиданность. Но Корытовы целых три года орудовали у всех на виду. В преступления оказались втянутыми многие работники системы бытового обслуживания. Достаточно сказать, что в грязных делах участвовало более десяти человек, в том числе несколько руководящих работников этой системы. Многие выступали в качестве свидетелей. Значит, видели, знали. Почему молчали?
Нельзя сказать, что не было сигналов о неблагополучном положении дел с сохранностью социалистической собственности на предприятиях управления бытового обслуживания населения. Тут бы работникам исполкомов Советов народных депутатов области и города насторожиться, но все свелось к формальным проверкам. Отчеты Корытова по вопросам хозяйственно-финансовой деятельности дважды (за два года) слушались на исполкоме Совета народных депутатов автономной области.
И что же? Было отмечено, что на ряде предприятий слабо осуществляются учет и контроль за поступлением выручки, плохо обеспечивается сохранность имущества. Но ни причинами происходящего, ни ролью во всем этом самого руководителя никто, по существу, не поинтересовался. В результате родилось дежурное решение: обязать Корытова добиться коренного улучшения бухгалтерского учета и сохранности социалистической собственности на подведомственных управлению предприятиях. Кого обязали? Главного расхитителя государственного имущества и взяточника, организовавшего ряд преступлений. Обязали, но не проверили. А преступления все продолжались.
В выступлении на суде общественный обвинитель сказал, что Корытов, ослепленный ложным авторитетом, уверовал в свою непогрешимость и безнаказанность. Он оказался вне критики, этот депутат областного Совета. Ни общественные организации, ни исполком не разобрались в его моральных и деловых качествах. И случайность ли сам факт, что Корытов оказался кандидатом в депутаты, которого выдвинул коллектив той самой Черногорской фабрики индивидуального ремонта и пошива одежды, где была изготовлена бесплатно норковая шапка — взятка за «Чайку». Здесь такие махинации считались безобидными.
История с Корытовым свидетельствует о том, что в Хакасии допускались нарушения ленинских принципов подбора и расстановки кадров. На руководящую работу не всегда выдвигались люди достойные, а должного контроля за деятельностью предприятий бытового обслуживания не было.
ПОЕДИНОК
…Он еще не родился, когда девятнадцатилетняя Аня Кострикина впервые в своей жизни вышла на работу… Стоял непереносимо тяжкий сорок первый год. Сжав кулаки, с винтовкой наперевес Москва поднималась навстречу врагу.
Аня попала не в медсанбат, не в зенитчицы, не в партизаны, как многие ее сверстницы, а на швейную фабрику «Большевичка». Здесь тоже работали на войну, и она, с детства приученная к исполнительности и дисциплине, восприняла свои новые обязанности как долг перед страной. Такой же, как воинский. Только не сопряженный с опасностью. И значит, не было у нее права работать вполсилы. Девушка вложила в работу все, что могла — энергию, изобретательность, горячее сердце. Никогда не смотрела на часы в ожидании конца смены, никогда не довольствовалась вчерашним успехом.
Жилось трудно, бывало голодно и холодно, но, вслушиваясь в горестно-тревожные сводки Совинформбюро, Аня уже не думала о своих бедах. Сцепив зубы, она еще яростней приникала к швейной машинке, и
