Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6567 ( № 37 2016)
Впрочем, есть и хорошее: Анн Кольдефи-Фокар запускает издание стотомной «Русской библиотеки» на французском языке. Это будет межиздательский проект – таким образом можно не связывать себя желанием издателей отдать предпочтение своим прежним переводам, а действительно выбирать лучший. Осуществляться он будет при поддержке российского Института перевода – французские же государственные организации сейчас предпочитают тратить деньги на культурные связи с Украиной. Это политика, верно.
Если в больших странах рулит политика, в маленьких – просто нет денег. В Греции перевод русской литературы держится на чистом энтузиазме отдельных подвижников – таких как Димитриос Триантафиллидис. На свои деньги он издаёт ежегодный журнал «Степь», читает бесплатные лекции серии «Русская панорама» в разных муниципалитетах Афин. Каждый номер журнала посвящён одному герою. В нынешнем году это Гумилёв.
В Греции любят Россию болезненной любовью бедного родственника. Во Франции, где традиционно сильна левацкая интеллигенция, заигрывают с украинцами. В США думают прежде всего о коммерческой выгоде. А есть ли общая тенденция?
Общая тенденция такова, что сами зарубежные издатели русского языка не знают и разобраться в русской литературе не могут. Какие-никакие специалисты есть только в самых крупных издательствах Франции и Германии (Германия – крупнейший «экспериментальный» рынок; переводы современной литературы прежде всего проходят обкатку здесь). А вот в Италии, когда переводчица Орнелла Дискаччати предложила издателю «Чевенгур» Андрея Платонова, тот ответил: «Зачем переводить Платона с русского, а не с греческого?»
И правда: зачем? Что, кроме русских денег, может усилить интерес к русской литературе, желание знать о России больше? Литературный агент Наталия Перова призналась, что не знает. Последний всплеск интереса был в перестройку. Но возможен и другой подход, который тоже прозвучал на конгрессе: опасность притягивает. Россия интересна, когда она опасна. Собственно, ведь и перестройка была интересна не личностью Горбачёва, а тем, что переформатировалось нечто опасное. Которое потом превратилось в безопасное и перестало быть интересным.
Есть и другое поветрие, общее, пожалуй, для всех стран. Писатели утратили свой статус учителей человечества. Они сами по себе уже не так интересны. Роман – это большая форма, он долго пишется, он сложен для продажи и прочтения… в конце концов, он требует серьёзного жизненного опыта. А где его взять? Об этом на встрече с переводчиками говорили писатели Алексей Варламов, Майя Кучерская и Канта Ибрагимов.
Майя Кучерская высказала мнение, что писатель вообще не должен откликаться на политические проблемы, а Канта Ибрагимов рассказал иностранцам, как повесил у себя в кабинете на видном месте портрет Путина, вручающего ему Государственную премию, и теперь у него всё хорошо.
Один из слушателей, Фалех Гаданфар из Ирака, попытался приободрить писателей: «Вам не кажется, что это общий цивилизационный сдвиг? Сейчас нигде нет великих писателей, как раньше. И у нас в арабском мире нет».
Возможно, это так, но политика из литературы не ушла. На месте распавшейся Югославии появилось множество государств, каждое из которых настаивает, что имеет собственный язык и старые переводы ему не годятся, потому что это переводы на сербский. В Румынии молдавский язык считают диалектом румынского. В Советском Союзе фактически выпестовали современный украинский литературный язык – и делалось это как раз обильными переводами на украинский.
Не свободна от политики и премия «Читай Россию», которую традиционно вручают под занавес конгресса. В этом году её получили отличные переводчики – с одной из них, создательницей Яснополянского семинара Сельмой Ансирой, в «Литературной газете» ещё три года назад было интервью. Но правда в том, что на выбор победителя влияет не только качество перевода, но и широта языковой аудитории. Это можно понять. Но хотелось бы, чтобы поощряя современную художественную литературу, Институт перевода поддерживал и нынешние документальные труды.
Необходимо помнить, что, как сказала на конгрессе одна умная женщина, «все издатели хотят грант на перевод, но не всем издателям они действительно нужны». И как бы то ни было, тот, кто платит, имеет право хотя бы заказывать музыку.
P.S. Конгресс организован Институтом перевода при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Владимир ГРИГОРЬЕВ, заместитель руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям:
– Когда семь лет назад мы вместе с замечательнейшим литературоведом, крупным международным деятелем культуры, культурологом с большой буквы Екатериной Гениевой задумали возродить взаимоотношения между Россией и переводчиками, живущими в разных точках мира, поддержать их в интенциях донести великое русское слово на разных континентах, то первая мысль была собрать всех ныне живущих переводчиков, посмотреть, как живет школа перевода. Мы и предположить не могли, что это вызовет такой живой отклик… На прошлый конгресс Катя придумала девиз: «Литературный перевод как средство культурной дипломатии». Каждый год девизы менялись, но в этом году мы решили его сохранить в знак памяти об этом выдающемся человеке.
Димитриос Триантафиллидис, издатель:
– Я решил упразднить конфликт между издателем и переводчиком, учредил собственное издательство и назвал его «Самиздатом». В Греции есть тонкий слой людей, который интересуется русской литературой Серебряного века. Я решил сделать им подарок…
Громко времени повелю
Громко времени повелюВыпуск 1 (20), 2016
Спецпроекты ЛГ / Словесник / Связующая нить
Щербаков Константин
Теги: Михаил Светлов
В нынешнем году исполняется 90 лет стихотворению Михаила Светлова (на фото) «Гренада». А в прошлом 80-летний юбилей был у другого его произведения – «Каховки». Стихотворения, положенного на музыку Дунаевским для кинофильма «Три товарища».
Бывают поэты великие, а бывают – любимые. Мой любимый поэт – Михаил Аркадьевич Светлов, нами – уверен – не до конца прочитанный, при всей своей кажущейся открытости.
Под солнцем горячим, под ночью слепою
Немало пришлось нам пройти.
Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути!
Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались,
Как нас обнимала гроза?
Тогда нам обоим сквозь дым улыбались
Её голубые глаза.
Да, давно на слуху, и уж куда яснее, и однако… Гляньте свежим глазом: бронепоезд и её голубые глаза, улыбающиеся сразу двоим. Кому приветливее, ласковее? А несколькими строками выше – пулемёт, атака, горящий город.
Не сходится. И сходится. Соединяется, казалось, несоединимое. Запасный путь не рядом, на то он и запасный, но не забыт и надёжен, а улыбку в голубых глазах застилал дым родной горящей Каховки, «где девушка наша жила». Так где она, что с ней? Ведь не многих пощадило пожарище. Быть может, для одного из двоих она – главная, самая лучшая девушка в жизни. А может, и для обоих…
Всё неразрывно, едино в почувствованной, угаданной, и еще в не меньшей, пожалуй, степени, самим поэтом созданной интонации эпохи. Его личной интонации времени.
Отряд не заметил
Потери бойца.
И «Яблочко» песню
Допел до конца.
Не заметил! Человека не стало, а они «Яблочко» пели! Упрёки поэту в недостатке человеколюбия, гуманизма слышал: над жестоким временем не поднялся, дескать, да и куда ему было, мальчишке… Один мой добрый знакомый даже бросил как-то в сердцах: «Никогда ему этих строк не прощу!» Крутой и безоглядной бывает иногда наша демократическая гуманность. А прощать и не надо. Надо читать дальше.
Лишь по небу тихо
Сползла погодя
На бархат заката
Слезинка дождя.
Отряд не заметил, а небо оплакало в тишине. Так в 1926 году в стихотворении «Гренада» ощутил трагедию Гражданской войны комсомольский поэт, 23-летний Михаил Светлов. Это потом «новые песни придумала жизнь». В витрине магазина читаю: «Отоваренная мечта». Молодцы рекламщики!.. Продолжить так и тянет. Что бы ещё отоварить? К примеру, отоваренная любовь. А вы – «Гренада»… Хлопец-мечтатель с его испанской грустью.
