Сергей Кремлёв - Против Кремля. Берии на вас нет!

И так далее.

Особенно же страшны цифры по Грузии и Украине. Предлагаю подсчётами по ним заняться самим читателям, добавлю при этом, что в 1979 году на Украине жило 49 755 тысяч человек, а в Грузии — 5015 тысяч человек.

Такова человеческая цена «независимости», и эти миллионы преждевременно умерших в союзных республиках, как и миллионы неродившихся — тоже на людоедском счету не только «национальных» «элит» союзных республик, но и Московского Кремля.

Впрочем, и в самой России этот Кремль «поработал» на славу. За восемь лет, с 1979 года по 1987 год, население РСФСР выросло на 7 миллионов 760 тысяч человек — в среднем на 970 тысяч человек в год. Следовательно, за двадцать лет минимальный прирост должен был составить 19 миллионов 400 тысяч человек, и численность населения РФ должна была достигнуть как минимум 164 711 тысяч человек. Кремль же обеспечил за двадцать лет спад на 3 миллиона 258 тысяч человек.

Итого на счету нынешнего Кремля как минимум: 19 400 000 + 3 258 000 = 22 658 преждевременных смертей и нерождений по состоянию на 2011 год только в РФ!

Так правомерно или неправомерно сравнение обитателей Кремля с Гитлером?

Грязь нынешней общественной ситуации сегодня не отрицают даже в нынешнем Кремле, а уж тем более — вне его. Даже либерально в прошлом настроенный журналист Юрий Гейко в открытом письме бывшему коллеге, зятю Ельцина Валентину Юмашеву, пишет в 2011 году:

«Промышленность развалена. — вся. Сельское хозяйство тоже. Армия на ладан дышит. Добивается до дебильного школьное образование, недавно — лучшее в мире.

В вузах курсовые и дипломные скачиваются из Интернета, а перед сессией студенты собирают деньги на взятки преподавателям.

Силовики срослись с бандитами: ФСБ, милиция, суды, прокуратура, налоговая, наркоконтроль, мэрии, да и просто чиновники всех уровней — всё продажно, куда ни ткни, везде гниль, взятки, откаты, распилы и беззаконие.»

При всей сочности и точности такого описания оно характерно в полной мере пока лишь для самой Москвы — как средоточия всей «россиянской» мерзости. Ведь именно через Москву текут и в Москве же оседают основные «россиянские» финансовые потоки.

Вопрос — надолго ли ещё?

Мерзость материального запустения опасна и губительна для настоящего и будущего России. Но ещё большей опасностью становится угроза интеллектуального и культурного запустения. Китч в культуре, в жизни и даже в науке становится нормой, а минимальная культурная и интеллектуальная норма становятся всё чаще не воспринимаемыми и не понимаемыми всё большей частью населения, особенно — молодёжью.

Ум и душа становятся в современном обществе изгоями.

Ну, в самом-то деле, возможен ли разговор человека, знакомого, скажем, с творчеством Гоголя, Марка Твена, Бальзака, Твардовского, имеющего представление о живописи Рубенса, Ренуара, Сурикова, Боттичелли, знающего, кем были Менделеев, Эдисон, Гомер, Королёв, Ильюшин, Кутузов, Линкольн, Рахманинов, с молодым невеждой, не имеющим обо всех этих людях (чьи имена были взяты мной фактически наугад) ни малейшего представления? Что самое грустное и гнусное — подобные невежды плодятся в обществе не по причине окончания лишь церковно-приходской школы, а по причине того, что невежество разума и чувств молодёжи сознательно прививается ей в рамках государственной политики Кремля!

Подобная политика плодит в обществе китч и сама является политическим китчем. В некотором роде современный Кремль — это филиал пресловутого телевизионного реалити-шоу «Дом-2».

Слово «китч» [от англ. kitsch — дешёвка, чтиво (о литературе), мазня (о картине), пренебреж. — сентиментальщина (как синоним неразвитости ума и души и невзыскательности)] толковые словари определяют как массмедийные, примитивные и отмеченные намеренно дурным вкусом направления в литературе, искусстве и т. д., а также соответствующим образом исполненные предметы массового обихода, одежды, прикладного «искусства» и т. д.

Но сегодня мировое общество в целом и российское общество в частности превращаются в царство китча во всём — в ценностных установках, в политике, в культуре, в повседневном поведении, пристрастиях, досуге.

Видовым признаком современного «россиянского» китча может быть вульгарное по духу, фонетике и смыслу, непонятно откуда появившееся и кем запущенное в оборот слово «прикольно». Оно воистину достойно пополнить словарь знаменитой Эллочки-людоедки из ильфо-петровских «12 стульев» и одно могло бы заменить не менее трети, а то и половины этого словаря из тридцати слов.

И угроза превращения российского общества — от академического до детсадовского уровня — в коллективную Эллочку-людоедку вполне реальна.

Понятие «революционная ситуация» вращается вокруг нынешней России, как спутник вокруг Земли по вытянутой эллиптической орбите, то удаляясь от нас, то приближаясь.

Но что надо под этим понятием понимать?

Классик революции Ленин дал не только классическую, но и полную формулировку революционной ситуации, поэтому нам остаётся её лишь вспомнить. По Ленину, имеются три главных признака революционной ситуации:

«1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизменённом виде своё господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса. Для наступления революции бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется ещё, чтобы «верхи не могли» жить по-старому.

2) Обострение выше обычного нужды и бедствий угнетённых классов.

3) Значительное повышение в силу указанных причин активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами» (выделение жирным курсивом моё. — С.К.) к самостоятельному историческому выступлению».

Мировая история знает, пожалуй, четыре таких революционных ситуации, которые привели к успешным революциям, имевшим эпохальное значение для мировой истории.

Четыре эпохальные революции, инициированные важнейшими революционными ситуациями, это:

1) Великая английская буржуазная революция 1640–1649 гг., в ходе которой был казнён король Карл I и вождём которой был Кромвель.

2) Великая французская буржуазная революция 1789–1793 гг., в ходе которой был казнён король Людовик XVI и которая имела ряд сменяющихся вождей от Мирабо до Робеспьера.

3) Русская буржуазная революция февраля 1917 года Милюкова и Керенского, перешедшая позднее в Великую Октябрьскую социалистическую революцию Ленина.

4) Реставраторская капиталистическая «революция» в СССР 1985–1991 годов с Горбачёвым и Ельциным в качестве главных марионеточных её «лидеров».

Первые три революции были исторически оправданны, потому что заменяли менее прогрессивный политический строй на более прогрессивный политический строй. «Революция» 1991 года была полностью антиисторичной, потому что заменила более прогрессивный политический строй на строй менее прогрессивный.

В первых трёх революциях (и других буржуазных революциях этого типа) та часть класса имущих, которая обладала собственностью и имела экономическое влияние, стремилась в дополнение к экономической власти получить также политическую власть, для чего было необходимо изменить политический строй.

В 1991 году в СССР ситуация была обратной — обладающая политической властью «элита» не имела частной собственности и хотела обменять не приносящую крупных легальных доходов политическую власть на частную собственность, для чего тоже надо было изменить политический строй.

Как во всех четырёх революциях, имевших всемирное историческое значение, так и в абсолютном большинстве других, менее значительных случаев, революционная ситуация, предшествовавшая революции, имела все три ленинских признака. При этом Ленин, хотя сам же и отмечал, что в создании революционной ситуации участвуют «верхи», к сожалению, не сформулировал категорически тезис о том, что все три ему известные серьёзные революционные ситуации (и остальные, менее значительные), приводившие к успешным эпохальным или локальным революциям, практически полностью создала деятельность не масс, а деятельность той части «верхов», которая обладала большой экономической и финансовой властью, но стремилась получить ещё и политическую власть, у неё до революции отсутствующую.

Старые «верхи», которые революциями сметались, тоже, естественно, принимали участие в постепенном формировании революционной ситуации, но это участие было невольным, несознательным и объяснялось исторической слепотой старых «верхов» и их жадностью. Один из французских просветителей метко заметил: «Чувствительные люди, проливающие потоки слёз над ужасами революции, пролейте хотя бы несколько слезинок над ужасами, её породившими».