Натан Эйдельман - Тайные корреспонденты "Полярной звезды"
1. Пущина беспокоит, что «Записки» могут быть напечатаны в России не полностью. «Печататься я не хочу в искаженном виде, — пишет декабрист Е. И. Якушкину 15 августа 1858 г., - и потому не даю Вам на это согласия. Кроме Ваших самых близких я желал бы, чтобы рукопись мою прочел П. В. Анненков. Я ему говорил кой о чем тут сказанном. Или сами (или кто-нибудь четко пишущий) — перепишите мне с пробелами один экземпляр для могущих быть дополнений»11.
2. Однако Е. И. Якушкин, видимо, убедил Пущина, что следует напечатать в России даже неполный вариант «Записок», и достал для декабриста оттиск из «Атенея» со вставными чистыми листами, куда Пущин внес дополнения. Так появился на свет второй автограф «Записки» (кроме уже готовой рукописи)12 — рукопись-оттиск, который предназначался для распространения полного текста «Записок» среди друзей и перешел в собственность Евгения Ивановича Якушкина. Кто знает, может быть, одним из доводов, убедивших Пущина опубликовать часть своих воспоминаний в России, было обещание Е. И. Якушкина напечатать полный текст «Записок» за границей?
3. Е. И. Якушкин обещал подарить рукопись-оттиск П. А. Ефремову и, можно не сомневаться, подарил. Это произошло, видимо, после напоминания Ефремова, т. е. не раньше декабря 1859 г. Е. И. Якушкин, как увидим, охотно передавал свои богатейшие материалы другим исследователям и всегда ставил пользу дела, возможность публикации ценного материала выше авторского самолюбия. Кстати, П. А. Ефремов в течение десятилетий не раз пользовался якушкинским архивом для своих изданий Рылеева и Пушкина.
4. О том, что рукопись-оттиск попала к Ефремову, свидетельствует и тот факт, что она оказалась позже в собрании И. А. Шляпкина: после смерти П. А. Ефремова (1907) известный ученый и собиратель рукописей И. А. Шляпкин приобрел часть его собрания (собрание Ефремова — Шляпкина ныне находится в ЦГАЛИ и рукописном отделе Пушкинского Дома).
Итак, И. И. Пущин, Е. И. Якушкин, П. А. Ефремов — вот кто подготовил лондонскую публикацию неизданных мест из «Записок» И. И. Пущина13. А. Н. Афанасьев же, очевидно, покинул квартиру Ефремова и сел на пароход Петербург — Штеттин, увозя с собой копию оттиска-рукописи покойного декабриста и друга Пушкина.
У Евгения Ивановича Якушкина были в то время и другие рукописи Пущина. Из вступительного письма к «Запискам о Пушкине» мы видим, с каким уважением и любовью обращается Пущин к сыну своего товарища по ссылке. Кому же, как не Е. И. Якушкину, Пущин мог отдать и свою «Тетрадь заветных сокровищ», о которой он пишет в воспоминаниях, и те подлинные пушкинские рукописи (преимущественно лицейские стихотворения), которые декабрист незадолго до ареста передал П. А. Вяземскому и получил обратно 31 год спустя. Все, что можно, и многое из того, что нельзя, в обход цензу ры Ё. И. Якушкин, как известно, публиковал в «Библиографических записках». Остальное через Ефремова, Афанасьева, Касаткина, Гербедя, Гаевского шло за границу.
В сборнике «Русская потаенная литература XIX века», изданном Вольной типографией осенью 1861 г., стихотворение Пушкина «Друзьям. На выступление гвардии» сопровождается следующим примечанием: «Стихотворение это получено от И. И. Пущина, который приписывает его Пушкину»14. А в одной из своих тетрадей Е. И. Якушкин сопроводил то же стихотворение следующим примечанием: «Стихотворение это получено мною от И. И. Пущина, который приписывает его Пушкину»15. Понятно, что слово «мною» было выпущено в Вольном издании. Понятно также, что это стихотворение (и, вероятно, другие) послал в Лондон Е. И. Якушкин (возможно, через посредство А. Н. Афанасьева или Н. В. Гербеля. См. ниже).
Любовь к Пушкину была такой же частью натуры Е. И. Якушкина, как и участие, огромный интерес к делу декабристов.
Много лет спустя Е. И. Якушкин писал П. А. Ефремову:
«Я помню, что когда я не умел еще читать, то знал уже на память некоторые стихи из 1 главы Евгения Онегина, так часто эту главу при мне читали. Лет тринадцати я мог уже без ошибки прочесть на память большинство мелких стихотворений, а знал, конечно, все напечатанное и многое обращавшееся в рукописях. Мою страсть к Пушкину наследовали мои сыновья. У меня здесь есть внучка лет 9, которая много знает из Пушкина не хуже меня и даже иногда меня поправляет, если я ошибусь. Надеюсь, что и правнуки будут иметь такую же страсть к Пушкину»16.
* * *Второй раздел «Материалов для биографии Пушкина» под конспиративным названием «Из мемуаров одного декабриста» имел самое непосредственное отношение к Е. И. Якушкину. Ведь это были первые печатные страницы из замечательных «Записок» И. Д. Якушкина, которые уже несколько лет хранились в семейном архиве. Е. И. Якушкин, видимо, мечтал в ту пору хотя бы частично напечатать их в России, но цензурные запреты, в частности неудача, постигшая Е. И. Якушкина при попытке издать даже урезанное собрание К. Ф. Рылеева17, вызвали решение печатать мемуары отца за границей. 0трывок, описывающий знаменитую, сегодня уже хрестоматийную, сцену в Каменке (Пушкин, декабристы, разговор о тайном обществе), VI-ая «Полярная звезда» воспроизводила в точном соответствии с подлинным текстом И. Д. Якушкина18.
Очевидно, и этот текст попал в «Полярную звезду» от самого Е. И. Якушкина, благодаря посредничеству ближайших друзей — Ефремова и Афанасьева.
«Полярная звезда» впервые печатала следующий текст:
«Отрывок из письма А. Пушкина, перехваченного на почте.
Читая Библию19, святой дух иногда мне по сердцу, но предпочитаю Гете и Шекспира. Ты хочешь узнать, что я делаю? — пишу пестрые строфы романтической пормы и беру уроки чистого афеизма. Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный афей, которого я еще встретил. Он исписал листов тысячу, чтобы доказать qu'il ne peut exister d'etre intelli gent createur et regulateur (Что не может быть разумного существа, творца и правителя — франц.), мимоходом уничтожая слабые доказательства бессмертия души. Система не столь утешительная, как обыкновенно думают, но, к несчастию, более всего правдоподобная».
Из дела видно, что Пушкин по назначенному маршруту через Николаев, Елисаветград, Кременчуг, Чернигов и Витебск отправился из Одессы 30 июля того же 1824 г., дав подписку нигде не останавливаться на пути по своему произволу и по прибытии в Псков явиться к гражданскому губернатору. Если бы на эту подписку он не согласился, его отправили бы с надежным чиновником. Ему выдали прогоны на три лошади (на 1621 версту) 389 р. 4 к. Сверх того, из собственной канцелярии генерал-губернатора отпущено Пушкину 150 руб. в счет бывшего его жалованья за майскую треть, которое из Петербурга высылалось в эту канцелярию, но за последнюю треть еще не было прислано. Видно также, что с 1 мая по 8 июля, т. е. по день увольнения его вовсе от службы, ему следовало всего 128 р. 97 1/2 к. Пушкин прибыл в имение отца своего статского советника Сергея Львовича Пушкина, состоящее в Опочковском уезде, августа 9. В донесении тогдашнего одесского градоначальника гр. Гурьева графу Воронцову об отсылке Пушкина рукой самого гр. Гурьева прописано, что «маршрут до Киева не касается».
Переписка графа Воронцова с графом Нессельроде.
В архиве канцелярии новороссийского и бессарабского генерал-губернатора есть дело за № 1714 и 57 о высылке из Одессы в Псковскую губернию коллежского секретаря Пушкина на 33 листах, 1824 года. «Вот Акты…» (ПЗ, VI, 123–124).
Вслед за этим в «Полярной звезде» сообщаются тексты писем, которые решили участь Пушкина: М. С. Воронцова — к графу Нессельроде и ответ Нессельроде Воронцову (в переводе с французского).
Перед нами плод чьих-то архивных изысканий, произведенных в Одессе (автор сам видел «дело Пушкина», цитирует из него большие выдержки и даже указывает его номер и число листов). В рукописном отделе Пушкинского дома хранится несколько копий этих материалов20. Копии, несмотря на некоторые различия, несомненно, являются списками одной и той же работы: во всех сначала идет текст перехваченного почтой письма Пушкина, затем описание его высылки («Из дела видно…» и т. д. как в ПЗ, VI, 123) и, наконец, переписка М. С. Воронцова и К. В. Нессельроде (правда, почти во всех списках она приводится во французских подлинниках). Различаются копии только полнотой комментариев: так, например, в списке, приложенном к воспоминаниям И. И. Пущина, отсутствуют «хозяйственные подробности» (суммы, выданные Пушкину на дорогу, и т. п.), все остальное дословно совпадает с текстом, помещенным в «Полярной звезде». Дополнения к тексту «Полярной звезды» имеются только в списке одесского профессора К. П. Зеленецкого.
