Сильвио Гезель - Естественный экономический порядок

Но наши знания природы денег вовсе не такие древние, как та же античность. Ликург распознал, что деньги, сделанные из драгоценных металлов, разрушают государство, разделяя людей на бедных и богатых. Мы не будем здесь обсуждать, прав он был или нет, запретив обращение денег из своего государства, не будем играть в кости: хороший то был поступок или плохой. Но даже сегодня мы настолько далеки от распознавания зла денег, как был далёк от этого Ликург. Мы можем поаплодировать Пифагору за его фразу: "Слава Ликургу, изгнавшему золото и серебро, корень всех зол!" или повздыхать вместе с Гёте, сказавшему: "Всё с золота идёт, на золоте висит, и даже наши руки!" - но это, собственно, и всё. Вопрос, а что же такого плохого с деньгами? Почему деньги - это проклятие человечества? - ответа нет. Даже наши экономисты так запутались с этой проблемой, что, вместо того, чтобы исследовать глубину, они предпочитают простые сравнения слов Ликурга и слов Пифагора, а также отсылать все денежные проблемы к одной-единственной очевидности, что, мол, их всегда не хватает. Спартанский Моисей тем самым классифицируется как один из многих вредителей золотого стандарта, а великий математик сразу находит себя среди морализаторствующих фанатиков.

Неудача науки в рассмотрении этого вопроса состоит не в неспособности человеческого разума распознать, в чём тут дело, а скорее в неблагоприятных сопутствующих обстоятельствах для научного рассмотрения монетарной теории вообще.

Субъект отпугивает исследователей сам по себе. Витающие в облаках идеалисты легко находят более привлекательные предметы для исследований, гораздо более интересные, чем деньги. Религия, биология, астрономия, к примеру, безусловно более назидательны и точны, чем попытка разобраться, что же такое деньги. Только скучного любителя цифр может захватить эта идея: заняться приёмным дитём от науки. Всё это понятно, но к чести человечества, всё-таки есть учёные, которые проникли в глубокие, тёмные тайны континента под названием "монетарность". Увы, всех их можно пересчитать по пальцам.

Но даже при всём при этом учёные применили неправильные методы, а связь между исследованиями и с улыбкой на устах умирающей доктрины ценности увеличила естественное отвращение к сему разделу науки. Педантичность и одновременное неприятие, а именно так обращаются с монетарной теорией учёные, вызвала у широкой общественности презрение к предмету. А ведь предмет сей очень важен для развития человечества. (Ныне забытая литература по поводу биметаллизма - приятное исключение). Даже сейчас монетарные стандарты кажутся подавляющему большинству людей простой весовой категорией в отношении чистого или нечистого с примесью золота, а ведь золото для большинства людей не представляет никакой важности. Поскольку объект монетарной теории так низко оценивается людьми в целом, никто не покупает литературу, обсуждающую проблемы монетаризма; риск для издателей, выходит, велик - круг замыкается. Многие превосходные работы по теме денег даже остались неопубликованными - а это ещё одно обстоятельство, вынуждающее исследователей оставаться в стороне от рассмотрения монетарных проблем. Только те авторы, которые могут позволить себе за свой счёт выпустить книгу, могут позволить себе рассмотреть этот вопрос: деньги и проблемы денег.

По поводу последнего допущения есть исключения. Работы наших университетских профессоров по крайней мере покупаются студентами и государственными библиотеками, в общем, так или иначе, находят издателей. А невозможность критики существующей ныне денежной системы в процессе обучения уводит профессоров от природы денег настолько далеко, что и проблемы-то, собственно, не возникает. Любая проба "пера" официальной науки не достигает требуемой глубины, она будто отскакивает от мощного внутреннего ядра противоречий, скрытых в самом сердце денег. То, что является правдой в теории о деньгах, является правдой в теориях о ренте, о проценте на капитал, о заработной плате. Тот университетский профессор, который попытается предпринять попытку исследовать противоречивость этих теорий, рискует превратить свой лекционный зал в поле битвы. Ведь проблема денег густо замешана ещё и на политике, это не считая самих теорий, а политика должна лежать вне университетских аудиторий. Именно по этой причине экономическая наука и чахнет в руках наших профессоров и учёных. Профессор, зависящий от денег и политики, едва ли сможет преодолеть себя в исследованиях, копая глубже, чем на длину лопаты, у него всегда стоит в ушах предупреждение: "А ВОТ ДАЛЬШЕ КОПАТЬ ОПАСНО!"

Добавьте к внешним трудностям тот факт, что теория, исследующая столь опасный предмет, требует, помимо всего прочего, ещё тех знаний и того опыта, которые могут быть получены лишь в практике коммерческой деятельности. А коммерцией занимаются обычно те, кому нет дела до каких бы то ни было теорий. Коммерция - есть поле деятельности людей действия, а не созерцателей или идеологов. Да и коммерсант трактуется в обществе (ну до недавнего времени по крайней мере!), как человек не очень чистоплотный; Меркурий, Бог коммерции - является одновременно богом воров. Коммерция - была уделом тех, кто плохо учился в школе. Интеллигентные и соображающие дети идут после школы в университеты, тогда как остальные - попадают в тиски действий коммерции.

Вот вам и объяснение того пугающего факта, что, несмотря на то, что в каждой отрасли науки у нас происходит прорыв за прорывом, до сих пор внятной теории металлических денег так и не создано. Металлы, в качестве монет, известны 4000 лет, их трогали поколения и поколения людей, монеты перешли из рук миллионов в руки миллионов людей, однако, управление деньгами в каждой стране осуществляется не по науке, а просто исходя из сложившегося состояния вещей.

Отсутствие чёткой теории денег - это и есть причина того, почему феномен процента на капитал ещё ни разу не был внятно объяснён. 4000 лет мы принимаем в оплату этот процент и платим его, но до сих пор наука так и не может ответить на простой вопрос: "Откуда есть пошёл этот самый процент и с какой стати капиталист имеет право его получать?" (*Бём-Баверк, "История и критика теории процента на капитал".)

Интересно заметить, что даже попытки разрешить проблему процента на капитал, вовсе и не приветствовались. Как очевидный раздражитель мира, процент на капитал получает гораздо больше внимания от общественности, чем просто деньги. Все ведущие экономисты мира касались этой проблемы, особенно социалисты, чьи усилия прямо и фундаментально направлены на его полное уничтожение.

Но, несмотря на все усилия, проблема процента так и не решена.

Неудача связана вовсе не с трудностью исследуемого субъекта, а с тем фактом, что процент на капитал (также, как и процент на ссуду, либо процент на реальный капитал) есть ответвление, приёмный сын наших традиционных форм денег, поэтому может быть объяснён только теорией денег. Деньги и процент на использование денег, для всех обозревателей являющиеся двумя неразлучными друзьями, имеют между собой тесную связь, но связь в теории. А теория процента может быть объяснена, после извлечения, только после создания общей теории денег.

Исследователи процента на капитал, по причине указанной выше, ВСЕГДА отрицали связь между общей теорией денег и теорией процента. Маркс, к примеру, никогда не посвящал теории денег даже пяти минут своих исследований - проглядите все три тома его КАПИТАЛА и убедитесь. Прудон не так относился к деньгам, и вплотную подошёл к окончательному разрешению проблемы процента.

В нижеследующем исследовании, начатом случайно и с помощью благоприятных обстоятельств, я предлагаю свести науку, коммерцию и политику воедино и обосновать так долго и безуспешно искомую теорию - теорию денег и процента на капитал.

То, что я обнаружил - есть весьма щекотливая и противоречивая вещь. Могу ли я после этого обвинять себя в том, что данное исследование может вызвать далеко идущие социальные изменения в текущем политическом и социальном строе?

Если надписи на монетах наносились для того, чтобы можно было прочитать о природе денег, то следует признать, что информация сия скудна. Вот что обычно написано: "10 марок", "10 франков" или "10 рублей", и если нам так и не удастся вычислить природу денег из этих слов, то вряд ли что существенного добавят к ним и комментарии... в виде "Mit Gott" или "Libertе, Egalitе, Fraternitе".

Если мы сравним современные немецкие монеты со старыми прусскими талерами, то можно заметить, что надпись, говорившая о ВЕСЕ монеты - исчезла. Поскольку указание о весе было очень важным и нужным (*Монета становилась собственно монетой, если сертифицировали её вес. Этот вес каждый человек мог проверить на весах и лично убедиться в том, что вес, указанный на монете, и вес, взвешенный на весах, совпадают. Количество монет можно было определить, взвесив их целую горсть, и наоборот - зная вес, можно было сказать, сколько монет), убрали данную надпись неспроста, а с какой-то целью. Почему? Наверно потому, что указание веса выявляло наличие проблем, которые не могли быть разрешены монетарными теориями, пришедшими на смену монетарным теориям вчерашнего дня. Убрав надпись о весе монеты на новых деньгах, официальная власть, эмитирующая эти деньги, по крайней мере избежала опасности быть вовлечённой в явные противоречия.