Священные камни Европы - Сергей Юрьевич Катканов
Мы привели, казалось бы, достаточное количество фактов, подтверждающих "контрреволюционность" Наполеона. Но вот сам он, после покушения на него, сказал: "Эти люди хотели убить революцию в моем лице. Я – это французская революция". Он ни когда и ни чего не говорил "ради красного словца", и это его суждение, не извольте сомневаться – продуманное, концептуальное. Великий победитель революции вдруг объявляет себя персонификацией той самой революции. Мы не можем это проигнорировать. С этим надо разобраться.
И вот тут вспоминаются потрясающие строки великого русского поэта-мыслителя Федора Тютчева:
Сын Революции, ты с матерью ужасной
Отважно в бой вступил и изнемог в борьбе…
Не одолел ее твой гений самовластный!..
Бой невозможный, труд напрасный!..
Ты всю ее носил в самом себе.
Глубина этой мысли воистину потрясает. Тут – все. И то, что Наполеон был сыном революции по факту. И признание его подвига – он отважно вступил в бой с революцией. И трагическая безнадежность этой борьбы – он так и не перестал быть сыном революции, она была у него в крови.
А что мы хотели? Кажется, уже после казни Робеспьера было сказано: "Революция пожирает своих детей". Но и сама революция бывает пожираема исключительно только своими детьми, потому что больше не кому. А в наше время кто еще мог свергнуть коммунистическую диктатуру, кроме высших коммунистических сановников, которые и сами были насквозь пропитаны коммунистическим ядом? Это и определяет трагичность нашей эпохи. Так же было с Наполеоном. Он обезглавил дракона революции и… приставил ему свою голову. Он делал то, что мог в своей праведной борьбе с распространением революционного яда, но он и сам был отравлен этим ядом.
В своем прозаическом трактате Федор Иванович писал о Наполеоне: "Это кентавр, полуреволюция – полу<монархия>, но нутром своим он тяготел к революции. История его помазания на царство – это символ всей его истории. Он хотел в своем лице миропомазать революцию. Это-то и превратило его в исполненную серьезности пародию…"
Мысль Тютчева – бесспорно глубокая, от такой просто так не отмахнешься. Но кажется тут что-то у Федора Ивановича не так. Деяния Наполеона не воспринимаются, как пародия, тем более "исполненная серьезности" то есть уж совсем смешная. И когда переносишься душой на коронацию императора в Собор Парижской Богоматери не возникает ощущения попытки "миропомазать революцию", а потому от умных слов Тютчева странным образом веет фальшью.
Чтобы понять, в чем тут дело, надо разобраться, что же такое революция, а то мы слишком легко произносим это слово, но знаем ли мы в чем суть понятия, которое за ним скрывается? Что в революции является самым главным, сущностным, смыслообразующим? На этот вопрос нам ответит опять же Тютчев:
"Революция, если рассматривать ее с точки зрения самого существенного, самого элементарного ее принципа – чистейший продукт, последнее слово, высшее выражение того, что вот уже три века принято называть цивилизацией Запада. Это мысль современная со времени разрыва ее с Церковью. Мысль эта такова: человек в конечном счете зависит только от себя самого… Всякая власть исходит от человека, все, провозглашающее себя выше человека – либо иллюзия, либо обман. Словом, апофеоз человеческого "я" в самом буквальном смысле слова… Революция является логическим следствием и окончательным итогом современной цивилизации, которую антихристианский рационализм отвоевал у Римской Церкви… Первая французская революция именно тем и памятна во всемирной истории, что ей так сказать принадлежит почин в деле достижения противохристианской идеей правительственной власти…"
Тютчев прав на сто процентов. Не свобода, не равенство и не братство были целью революции. Главная идея революции – антихристианство. Цель революции – уничтожение Церкви (это, кстати, в полной мере касается и нашей Октябрьской революции). Тютчев вычленяет из хаоса фактов и самых разнообразных идей, сопровождавших революцию, ее главный смыслообразующий принцип. Но каждый метод имеет свои недостатки. Рассматривая, революцию исключительно, как чистый принцип, мы неизбежно проигнорируем революцию, как реальность. Принцип – это голая схема, а реальность бесконечно разнообразна. Исходя из чистого принципа феномен Наполеона не объяснить. Когда он сказал: "Я и есть революция", он ни как не мог иметь ввиду, что он – главный враг Церкви. И уж если Тютчев утверждает, что Наполеон всю революцию "носил в самом себе", так не вражду же на Христа он в себе носил. Это неправда, и эту неправду мы уже достаточно опровергли фактами.
А дело тут вот в чем. Когда идеологи и вожди революции поставили перед собой задачу поднять народ на восстание, они конечно понимали, что за одну только ненависть к Церкви, за возможность убивать попов, народ не пойдет на баррикады. Во Франции было еще достаточно людей религиозных и еще больше людей равнодушных к религии, но вот именно равнодушные и не захотели бы умирать за то, что им по большому счету безразлично. Народ надо было привлечь на сторону революции некоторыми имеющими для него значение обещаниями. Революционеры вынуждены были дать народу то, за что он готов был сражаться и умирать, а в итоге народ получил от революции кое что хорошее. Это хорошее не было в революции сущностным, оно было второстепенным, это был лишь фантик, в который завернули ядовитую конфету, но этот фантик был реально красив.
Помните замечательный фильм «Приключения королевского стрелка Шарпа»? Умный и храбрый британский солдат стал офицером, но в Британской армии офицеры были почти исключительно из дворян, и эти дворяне смотрят на лейтенанта (капитана, майора) Шарпа, как на нечистое животное, как на огородное пугало, которое чудак Веллингтон вздумал обрядить в офицерский мундир. Офицеры не видят в Шарпе настоящего офицера, в офицерской столовой ему не рады.
А теперь вспомните Иоахима Мюрата и Михаила Нея. Мюрат был сыном трактирщика, Ней – сыном мясника. И они прославили не только себя, но и Францию на весь мир. Блеск золота на их маршальских мундирах вполне соответствовал их личной доблести. И для Франции, и для всего мира они были не просто настоящими маршалами, они были великими маршалами. Кто посмел бы попрекнуть Мюрата и Нея их низким происхождением? Древнее дворянство считало за честь служить под их началом. И это дала Франции революция. И Наполеон, говоря: «Я и есть революция», имел
