Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами - Ли Макинтайр
Но с тех пор прошло 20 лет, и прыгать надо было не в бассейн, а в открытый океан. И ведь никакой суши поблизости. Пару секунд я медлил на краю палубы. Но внезапно, при виде того, как Алекса и мою жену подхватывает течение, я вскинулся и рванул следом. Задержись я еще, мне пришлось бы их догонять, рискуя так и не догнать, а в таком случае вся моя программа срывается. В этом ли было дело – или в том, что моя жена, с которой мы вместе 32 года, уже оказалась в воде рядом с писаным красавцем, морским Джеймсом Бондом, – я прыгнул.
На свою беду. Спасательный жилет сбился и как бы пригибал меня вперед. «Давай, Ли, не отставай!» – окликнула меня Жозефина и махнула рукой. Я поплыл. Дышать через трубку было странновато, но я хотя бы двигался. То и дело я поднимал голову посмотреть, сокращается ли дистанция. Наконец я догнал их и протянул руку. В этот миг позади взревел мотор и катер помчался прочь!
Я барахтался посреди океана – в компании жены и сертифицированного дайв-инструктора – без всякой опоры. И даже на лодку не смогу вернуться, если станет страшно.
– Алекс, что происходит?
– Что? Ты о чем?
– Куда ушел катер?
– А, он вернется.
– Когда?
– Ты как, все хорошо?
– Да, но хотелось бы знать, куда ушел катер. Есть точное время, когда они вернутся? Что-то случилось? Или всё по плану?
Помедлив пару мгновений, Алекс улыбнулся в ответ.
– Нет, это обычный порядок. Не переживай. Катер уходит, чтобы не сесть днищем на коралловые отмели. Я в любой момент могу их вызвать. Все нормально.
Я мало-помалу успокоился. Жена поплыла дальше, и Алекс сказал:
– Вперед, риф уже рядом. Я вам столько всего покажу.
Я кивнул и вновь погрузил лицо в воду. И остолбенел. Вблизи рифа море кишело рыбой! Рыбы-клоуны. Рыбы-попугаи. Величайшее разнообразие рыб, какое я только видел не в диснеевском мультике.
И тут я заметил, что Жозефина подает мне какие-то знаки. Акула. Алекс говорил нам о вероятности встречи с черноперой рифовой акулой. Он сказал, что они не опасны, несмотря на грозный вид. Куда опаснее черные мурены, но они редкость.
Мы приблизились к рифу, и я своими глазами увидел то, о чем рассказывал Алекс в дайв-центре. Коралл был белым как кость. Это означает смерть. Вода прозрачная, и ошибиться невозможно. В теплой воде кораллы варятся, и та же участь постигнет все коралловые рифы Мальдивского архипелага, если в грядущие десятилетия нагрев моря не прекратится.
На миг я так увлекся происходящим, что забыл страх. Такое приключение бывает раз в жизни, и как же мне повезло все это увидеть. Вот, прямо подо мной наглядное свидетельство того, чем оборачивается глобальное потепление. Мне хотелось увидеть больше. Мы поплавали вокруг рифа еще несколько минут, и тут Жозефина вновь вытянула руку в сторону. Краем глаза я заметил какое-то движение в воде. И увидел существо, похожее на большую черную змею. Конечно же, это была мурена.
Жозефина послала мне улыбку, и, еще немного покрутившись на рифе, я сказал Алексу:
– Ладно, Алекс, пора возвращаться на катер.
– Точно?
– Да, это просто чудо. Но искушать судьбу неохота. Можешь вызвать катер?
Катера не было видно, но я поборол предательскую тревогу, еще на несколько минут продлив осмотр рифа. Мурена исчезла, облако разноцветных рыб вернулось. Сколько лет еще люди смогут любоваться этим зрелищем? Если Мальдивы исчезнут, придется проститься с любыми надеждами вновь увидеть этот праздник природы. Сказать по совести, я так и не могу уяснить, откуда посреди океана такие мелкие места. С другой стороны, мы же только что узнали, что так и появляются острова, разве нет? Поднимаются из океана в результате оседания песка на кораллах, природной технологии намыва, которая за тысячи лет создает остров. Но теперь все кораллы гибнут.
Подняв голову, я увидел, что катер вернулся.
На обратном пути мы остановились еще на крошечном необитаемом островке Одагалла, где планировался обед на свежем воздухе. Алекс с командой высадили нас одних, и на этот раз я совсем не возражал. Обойти весь остров заняло ровно пять минут, и тут у берега появилась еще одна лодка, но люди на ней увидели, что на их необитаемом острове уже обитаем мы.
После пикника вернулся катер, и мы взяли курс на остров Даандоо, чтобы еще понырять. Но я уже был сыт нырянием по горло, а кораллов там не увидишь. Новой целью стали морские черепахи, живущие в гораздо более глубоких водах у гавани. Черепахи, конечно, интересны, но я вынашивал собственный план. Жозефина с Алексом перелезли за борт, я же остался на катере и стал улыбаться матросам.
Неожиданно в отсутствие начальства один из них заговорил по-английски. В этот момент динамики где-то на Даандоо взревели призывом к полуденной молитве. Поскольку матросы должны следить за морем, они не могут преклонить колена, пояснил мне мой англоговорящий спутник. Но я молчал, пока один из парней читал молитвы под музыку с острова. А потом мы поговорили.
Я спросил своего нового друга, мальдивец ли он. Он ответил, что и он, и все остальные матросы тоже мальдивцы. По его словам, они все были с соседнего острова и никогда не покидали своего атолла. Я рассказал, что приехал изучать климатические изменения, и он кивнул. Тогда я спросил: «А в школах вам много рассказывают о глобальном потеплении?»
Он покачал головой. «На Мальдивах уже все знают о глобальном потеплении. На моей памяти погода сильно поменялась. Раньше было два сезона в году, теперь только один. И все время шторма».
Жозефина с Алексом тем временем увлеченно ныряли в волнах, и, судя по ее восклицаниям, моя жена только что увидела черепаху. Ей и Алексу на этот раз ни к чему было удаляться от лодки, так что я остался на палубе и продолжил беседу с матросами.
– Это же кошмар, – сказал я, – вы своими глазами видите, что творится, а люди в Штатах ничегошеньки не знают.
Он сухо кивнул, как будто желая не отступить от этикета, но притом вполне донести до меня свою мысль.
– За пределами Мальдив всем плевать.
У меня сжалось сердце.
Мы поговорили еще несколько минут, и я пытался объяснить, скольким людям по всему миру не все равно, что творится
