Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6387 ( № 40 2012)
Не помню, сколько всё это продолжалось, только снова распахнулась дверь, я уже весь сжался, а из приёмной вышел помощник Брежнева и идёт ко мне. С трудом поднялся ему навстречу и всё силюсь разобрать, что он мне такое говорит. Напрягаю слух, а ничего не слышно, шум какой-то в ушах. Я ближе пытаюсь подойти, а между нами Берия встал и не пускает меня. Я головой кручу то на помощника, то на Берию и ничего понять не могу. Наконец, слух у меня включился, Лаврентий пропал, и до меня дошёл смысл слов Агентова, кажется, он тогда дежурил в приёмной. Оказывается, встречу мою перенесли в Кремль и машина меня уже давно ждёт. Не помню, как я туда доехал, поднялся в первый корпус, захожу к Ильичу, он здоровается, и как-то загадочно хлопая по плечу, усаживает за стол чай пить.
- Што, Миша, ты какой-то сегодня грустный? Может, в крае или дома што случилось? Ты давай, это там, без стеснений выкладывай усё.
- Да так, - говорю, - Леонид Ильич, всё нормально, спасибо, - а сам ещё весь дрожу от страха. Не знаю, может, лицо у меня испуганное было, может, сам генсек как-то догадался, только отодвинул он мой стакан с чаем, достал фужер и налил почти полный коньяку.
- Пей, Миша, и прости меня, старого мудака, што я тебя на эту чёртову площадь в пятницу загнал, да ещё вечером. Я и сам туда после пяти часов ездить не особенно люблю. Чертовщина всякая в голову там лезет, Усатый мерещится.
- И мне тоже, - отвечаю, - а сам всё успокоиться не могу.
Хотите верьте, хотите нет, но вот такая со мной тогда история приключилась! - завершил свой рассказ Михаил Сергеевич.
Как человек от природы настырный, Борис Николаевич пытался по-своему разгадать загадку площади. Однажды даже пригласил к себе на дачу знатока московской старины профессора Кондратия Карловича Веселовского. Учёный с удовольствием не только откликнулся на нехарактерное для кремлёвских обитателей любопытство к истории, но и согласился сам провести нового хозяина России по самым потаённым уголкам его вотчины. От экскурсии Ельцин отказался, зато с нескрываемым удовольствием слушал застольный рассказ профессора.
- Сегодня даже старожилы уже не упомнят, откуда взялось название "Старая площадь". Да-с-с. Пожалуй, это одно из самых таинственных названий в московской топонимике.
- В чём? - настороженно переспросил гарант.
- В топонимике, любезнейший Борис Николаевич. Так учёные называют науку о происхождении географических названий, рек, гор, озёр, населённых пунктов. Есть особый отдел в этой науке, который объясняет, откуда пошли название улиц, переулков и площадей городов и городишек. Да-с-с. Для наших, равно и иноземных поселений, источниками названия улиц, как правило, служат профессиональные занятия живших здесь людей, их религиозные пристрастия, имена собственные их предводителей или географические названия. Да-с-с. Вот, к примеру, скажем, название "Солянка" произошло от соляных складов, некогда находившихся на этом месте. Улица Мясницкая получила наименование от названия слободы, где с четырнадцатого века жили и работали мясники. Да-с-с. Ну а улица Ильинка с шестнадцатого века называется так потому, что на ней располагался Ильинский мужской монастырь, а потом каменная церковь Пророка Ильи. Я доступно излагаю?
- Доступно-то доступно, но откуда тогда, понимаешь ли, взялась эта самая площадь? Что там старухи жили, что ли?
- Вот тут-то и вся закавыка, уважаемый Борис Николаевич! Наука, к сожалению, не располагает какими бы то ни было достоверными данными на сей счёт. Удивительно, но факт. Да-с-с. Нет о ней упоминания ни в древних летописях, ни на старинных картах, ни в путевых заметках именитых иноземцев. Как ни верти, выходит, что это новый топоним и возник где-то в 1820 году. И сразу же началась какая-то чехарда: то Новая площадь называлась Старой, то Старая - Новой, а потом наоборот.
- Вроде как бес путал! - не то спросила, не то вздохнула Наина Иосифовна.
- Д-а-с-с, что-то вроде того, - продолжил, заглянув в пустую чайную чашку учёный. Окончательно ныне действующие названия укоренились только в начале ХХ века. Да-с-с. Так что корни его искать надо на самой площади. Хотя какая это площадь? Так, широкая автостоянка для машин больших начальников.
- Ну и кто её так назвал: царь, Ленин, Сталин? Неужели, понимаешь, и следов никаких нет. Что здесь пустыня, что ли, до этого была?
- А знаете, на счёт старух это весьма интересное наблюдение. Да-с-с. В старину место от Варварских до Ильинских ворот считалось в Китай-городе самым гиблым и нечистым. Людишки здесь какие-то тёмные в лачужках убогих ютились. Разбоем и воровством промышляли, краденым приторговывали. И ещё изготовляли здесь самые лучшие в Первопрестольной приворотные снадобья и самые страшные яды. По тем временам такой промысел считался тяжелейшим преступлением, и уличённого в сим наинепременнейше ждала наилютейшая смертная казнь. Да-с-с. Так вот, ремеслом этим особенно славились московские ведьмы. Извините, я не утомил вас?
- Да куда там утомил! Видите, профессор, семейство всё собралось. Ты это там, Татьяна, распорядись по части чая, а мы тут с учёным пока по маленькой вмажем! Правильно я говорю?
- Нет, нет! Большое спасибо, я после операции вовсе не пью! Возраст уже, знаете ли! - памятуя наставления охраны, замахал руками профессор.
- Ну э-т-о, - растягивая слова, явно обиделся Ельцин, - неволить мы, конечно, никого не будем[?]
Наина Иосифовна, не дожидаясь обострения ситуации и обрадовавшись отказу Веселовского, быстренько подала на небольшом серебряном подносе рюмку заранее разбавленной водки и маленький солёный огурец.
- Или ты сговорилась с Коржаковым и вы на пару разбавляете водку водой, или завод "Кристалл" к едрёной матери разгонять надо, а весь Минпищепром сажать в тюрьму, - хрустя огурцом, произнёс Борис Николаевич. - Ну и что там, понимаешь, с этим ведьмами или как их там?
- А с ведьмами, да-с-с, - явно смутившись, продолжил учёный - ситуация следующая. Наша среднерусская ведьма в отличие от молодых и соблазнительных малороссийских и литовских, то бишь белорусских ведьмочек, как раз выделялась прежде всего своим преклонным возрастом и неприятной внешностью. Отсюда, вполне допустимо, что лачуги эти населяли, как вы справедливо заметили, именно старухи. Да-с-с, может, вы и правы, может, и правы. Мне вот, признаться, подобная мысль за столько лет работы в теме в голову ни разу не пришла. Да-с-с.
- Папочка у нас умница, - обнимая отца, проворковала Татьяна. - А скажите, Кондратий Карлович, а кроме жилья нечисти, что-нибудь ещё на этом месте было?
- Конечно, было, как же не быть, Татьяна Борисовна. Лет двести, а может, и более гудел здесь, под Китайгородской стеной, самый настоящий толкучий рынок, барахолка по-современному. Что только не предпринимали цари и власти, всё было без толку. Это, знаете как с тропинками на вновь сооружённых газонах, сколько ни стараются архитекторы планировать удобные дорожки, всё равно люди будут ходить по-своему, и так не только у нас России, так во всём мире. Вон в Германии в новых скверах и парках вообще не планируют пешеходные дорожки, а ждут, пока народ сам их протопчет.
- И правильно, кстати, делают! - оживился президент - я тоже у себя в Свердловске, понимаешь ли, при благоустройстве новых микрорайонов так же поступал. Народ уважать и знать надо. Ну а что с базаром-то этим стало? Давайте, понимаешь ли, закругляться будем да и спать. Поздно уже.
- А сгорел рынок со всеми нечистями и постройками в восемьсот двенадцатом году, когда наполеоновские солдаты Москву жгли. Да-с-с. И ещё в дополнение к так называемому мистическому аспекту следует добавить, что раньше до рынка, до Китай-города, да и до самой Москвы было на этом месте какое-то потайное кладбище. Уж покойников ли там хоронили или останки жертв, принесённых идолу, который вроде как стоял на нынешнем Боровицком холме, не знаю. Да о том доподлинно никому не известно, времени уйма минуло, может, тысяча, а может, и более лет. И ещё одна особенность: на этой площади все расположенные на ней дома имеют только чётную нумерацию, а вы знаете, куда и по какому случаю несут два цветочка. Так что невесёлое место выбрали себе московские купцы в начале революционного века для строительства своего делового, как бы сейчас сказали, центра. А уж в двадцатые годы сюда вселились большевики[?] - произнёс последние слова историк и испугался. Однако на непочтительность к большевикам никто из высокого семейства не обратил внимания. Уже при расставании, тайком от родителей, Татьяна Борисовна взяла с профессора честное слово, что он обязательно проведёт с ней персональную экскурсию по обещанному отцу маршруту. Учёный с радостью согласился.
