Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6327 ( № 23 2011)
Первый бой Серёга запомнил плохо. В голове билась одна мысль – успеть убить хоть одного врага. Он всё рвался из окопа, благо старшие товарищи удерживали: «Не торопись свою пулю схватить». А Санька ему потом рассказывал: «Страшно или нет, я не понял, не убило, и ладно».
Старшие бойцы жалели мальчишек – определили их связистами. Жалели, впрочем, по законам военного времени – прежних специалистов перед наступлением выбило всех. Провода тянули напрямик через грязь, реки и болота. Линия рвалась от множества причин: осколки снарядов, прошедшие танки и тягачи, лошадиные подковы. Особый бич – подбитые танки, вытаскиваемые ночью после боя в тылы: они способны перебить, намотать на себя провод и утащить его конец в сторону. Множество проводов, пересекая друг друга в разных направлениях, лежит на земле. Чтобы убедиться, что провод свой, к нему надо подключиться, вызвать станцию. Не тот, не тот, не тот! Нашёл второй конец – потерял первый.
– Однажды в Прибалтике перед наступлением комбат говорит – бери нитку в зубы – и ко мне, – рассказывает Александр Евлампиевич Чуркин. – Я всё бросил – и на передовую. Утром наступление – гул сплошной, артиллерия бьёт, снаряды рвутся. Только нитку исправишь – снова начинай. Напарник мой с 25-го года, женатый, детей двое, мне говорит: я не могу больше, нас убьют. Я ему отвечаю: сиди тут и дёргай за нитку. Если держится – всё нормально, если не держится, то меня уже нет. Так один и бегал.
– Им, старшим, сложнее было, – уверен Сергей Васильевич Налобин. – Страшнее. А нам, молодым, о смерти не думалось, хотя кругом убивали. Я, когда «скрипка» заиграет – шестиствольный миномёт, огонь из него идёт залпами по шесть выстрелов в течение десяти секунд, – вспоминал мирное время. Чаще всего почему-то, как я, трёхлетний, играю на опушке, а родители с братьями корчуют лес – расширяют поле. Потом Алексей – братишка постарше – сажает меня на возок, и мы несёмся! Навстречу ветер, радость такая в душе, и смех душит, когда на повороте вываливаемся из тележки.
Щуплые мальчишки, шатающиеся от голода и малярии бойцы Великой войны, не понимали тогда, что всё это – родные глаза, берёзовая опушка, старая лошадка – и есть Родина. Некогда им было думать – надо было отмерять Прибалтику ногами. Никаких прибалтийских видов в памяти не осталось. Разве что сгоревший дотла город, над которым высятся печные трубы. Да девушки на велосипедах запали в душу – безусые мальчишки впервые вблизи видели и юных западных дам, и сложную технику. Лучше всех запомнился Серёге Шауляй – там его контузило. Ослеп, оглох, но в госпиталь не поехал – ведь назад к своим уже бы не вернулся. А тут же друг Санька. Вместе и дошли до Победы.
Берлин встречал белыми флагами на домах. Мирное население сдавалось, а гарнизон ещё отстреливался. Но приказ не воевать с гражданскими наши соблюдали чётко. Хотя во время боёв бывало всякое. Если у командира дивизии всю семью фашисты сгубили, станет он врагов щадить? Каждый бился за своё – за своих родных, за свои берёзки.
После Победы их не пустили домой – часть отправили в Гольберштадт. Через год пришла разнарядка – послать одного человека на курсы линотипистов. И хоть для Сергея типография была совсем незнакомым делом, ухватился за возможность получить профессию. При расставании друзья обменялись фотографиями. «На долгую память другу Отечественной войны Налобину С. от Чуркина А. 2.2.46 г. Гольберштадт», – подписал Александр. Сам после отъезда друга тоже недолго прослужил в части – поехал учиться на командира танка в Нижний Тагил.
Сергей Васильевич всю жизнь отдал типографскому делу. На пенсию ушёл в 75 старшим механиком Омского областного Главного управления по делам печати. Александр Евлампиевич был лучшим слесарем-инструментальщиком крупнейшего новосибирского завода «Электросигнал». Оба честно трудились, поднимая страну из руин, так же как воевали, – не заботясь о собственном благополучии и не думая о высоком.
И встретиться-то некогда было, хотя жили в соседних городах, созваниваясь иногда. Если позволит здоровье – встретятся нынче на День Победы – наговорятся, напоются вдосталь. Вспомнят страшное и счастливое время – свою молодость, опалённую войной. Эх, позвала бы Родина – и сейчас бы пошли в бой. И встали бы плечом к плечу, как когда-то, закрыв собой страну: два бойца, два рядовых солдата, на которых держится Россия.
Наталья ЯКОВЛЕВА, ОМСК–НОВОСИБИРСК
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Столичный фронт
Живые и мёртвые
Столичный фронт
НА СТРАЖЕ ЗАКОНА
В одной статье не расскажешь обо всех аспектах милицейской службы в Москве в годы Великой Отечественной войны. Мы постараемся обратить внимание на наиболее интересные страницы истории.
С началом войны работа стражей порядка чрезвычайно осложнилась. Дело в том, что до четверти личного состава московской милиции ушло в действующую армию, в партизанские отряды. Многие – добровольцами. Надевшие военные шинели милиционеры сражались и в рядах 16-й армии генерала Константина Рокоссовского, защищавшей столицу. Спустя много лет маршал вспоминал: «Среди добровольцев, прибывших на пополнение 16-й армии, был отряд лыжников, сформированный из работников московской милиции. Этот отряд был предназначен для действий в тылу врага. По поступившим в то время сведениям, отряд действовал на нашем направлении очень удачно. Многие бойцы отряда не вернулись, пали жертвой немецких оккупантов, но их подвиг будет вечно служить примером выполнения патриотического долга в грозный час истории нашей Родины».
А в городе появились новые виды преступлений, которых по понятным причинам в мирное время и быть не могло. К довоенным ворам и грабителям прибавились диверсанты и мародёры, паникёры и спекулянты, наживавшиеся на трудностях военного времени.
Самый трудный период связан с первыми налётами фашистской авиации на Москву, начавшимися 22 июля 1941 г. Милиционерам вменили в обязанность следить за соблюдением светомаскировки, своевременным объявлением воздушной тревоги, организовывать укрытие граждан в бомбоубежищах. Москвичи, впервые испытавшие на себе ужас бомбёжек, во время налётов устремлялись в метро. Нередко, особенно в первые дни, это заканчивалось давкой со смертельным исходом. Например, 23 июля 1941 г. на станции метро «Арбатская» в давке погибли сорок восемь человек. И если бы не своевременные действия милиции в последующие дни, жертв могло бы быть ещё больше.
В то время как люди прятались в метро, участковые охраняли имущество граждан от мародёров, надеявшихся, что им будет не до этого. Но стражи порядка пресекали и эти преступления, зачастую с риском для жизни.
А после налётов требовалось организовать оцепление вокруг разбомблённых зданий, что также было небезопасно. Так, 7 августа 1941 г. на Моховой улице отломившийся кусок стены насмерть убил милиционера П. Козлова.
Поиск и ликвидация сбрасываемых немцами листовок, обнаружение вражеских лазутчиков, сигнализировавших ракетами немецким самолётам, – тоже обязанность милиции. Немцы вокруг столицы организовали крупную сеть разведшкол, в которых готовили шпионов и диверсантов. Попадая в Москву, они умело маскировались и под простых советских граждан, и под фронтовиков-орденоносцев, находящихся на излечении, и под руководящих работников. Благодаря бдительности милиционеров с августа 1941 г. по февраль 1942 г. было задержано более 130 диверсантов.
16–17 октября 1941 г. город охватила массовая паника. В соответствии с решением ГКО от 15 октября 1941 г., подписанным Сталиным, Президиуму Верховного Совета, Совнаркому, Генштабу, другими советским учреждениям, а также иностранным дипломатическим миссиям в тот же день предписывалось покинуть столицу. В постановлении была и такая фраза: «Товарищ Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке». Срочность была вызвана крайне опасной ситуацией, сложившейся под Москвой вследствие стремительного наступления немецко-фашистских войск. Часть москвичей устремилась из города.
Вот что докладывал 18 октября 1941 г. начальник Управления рабоче-крестьянской милиции г. Москвы Виктор Романченко (он руководил московской милицией в 1939–1946 гг.) заместителю наркома внутренних дел СССР И. Серову: «…жизнь в Москве в настоящее время дезорганизована. Начиная с 17 октября с.г. столовые, буфеты и рестораны не работают, магазины и другие торговые предприятия обслуживают население исключительно плохо. Транспорта для перевозки продуктов не хватает. Выдача месячного запаса продовольствия организационно не подготовлена, чем созданы большие очереди у всех магазинов. Районные комитеты партии и райсоветы растерялись и фактически самоустранились от управления районами. Ремесленные училища распущены и остались без руководства, никто их организованной эвакуацией не занимался и не занимается. Город в течение двух дней не убирается. Всё это привело к тому, что рабочие открыто высказывают своё недовольство нераспорядительностью и бездеятельностью администрации и местных районных советов. По линии обеспечения общественного порядка органами милиции мною меры приняты». В такой обстановке вся надежда на наведение порядка связана была исключительно с милицией.
