Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6278 ( № 23 2010)
Сердце сжало как в тисках – человек жертвовал собой во имя общего дела, погибал за Родину. И с ним вместе гибли ещё два человека: телефонист и радист. Спасти этих людей я был бессилен.
– Родина вас не забудет, – только и смог сказать я в телефонную трубку.
Ответа Мишулина уже не услышал – все батальоны полка по телефону принимали его команду:
– Десять штук на ствол залпом – огонь!
Холодный пот выступил у меня на лбу, в груди не хватало воздуха: на крошечном клочке земли величиной с привокзальную площадь почти одновременно разорвались триста шестьдесят смертоносных мин. Ещё две артиллерийские батареи вели огонь на предельной дальности, когда рассеивание чрезвычайно велико и губительно для живой силы. Там, где сейчас находились Мишулин с телефонистом и радистом, бушевал смерч. Всё затянуло дымом и пылью. Возможно ли выжить людям там, где плавится металл и горит сама земля? Рация и телефон сразу же замолчали. Казалось, это длится целую вечность…
И вдруг через грохот боя прорывается голос телефониста:
– Докладываю: радист погиб, Мишулин крепко, очень крепко ранен или убит – не знаю. Связь была перебита – только что восстановил. Но фашисты больше не лезут: танки горят, пехота залегла.
– Уходи! Задачу свою вы выполнили. Выноси Мишулина – живого или мёртвого. Высылаю помощь.
Немцы почувствовали, что огонь прекратился, и опять поднялись в атаку. Но к тому времени Мишулина удалось оттащить метров на 200, и фашистов встретили залпом уже не по десяти снарядов на ствол, а до сотни. Вражеские танки, пехоту – всё смешало с грязью и болотной жижей. На том пятачке живых уже точно не осталось.
Мишулина прямо с поля боя отправили в медсанбат, но по неизвестным причинам его туда не доставили. На все наши запросы в различные госпитали нам отвечали лаконично: «Не поступал». Родным Александра Мишулина оправили его личные вещи и письмо: «Погиб смертью храбрых, защищая свою Родину. Посмертно награждён орденом Красного Знамени».
И вдруг 3 января 1993 года в селе Сима Владимирской области встретил я своего Александра Филипповича Мишулина. Правда, без ноги и без одного глаза, но живого! Он первым узнал меня:
– Командир! Александр Иванович! Живой?! И я тоже ведь жив остался после того боя. Только вот… Что, не узнаёте меня?
Смотрю на него – знакомый, очень знакомый человек, но верно, не узнаю…
– Да Мишулин я, Мишулин. Помните?
И тут – вспышка, словно молния… В один миг: война, бой под Минском, голос молодого лейтенанта: «Вызываю огонь на себя!»
НА ПОДСТУПАХ К ЭЛЬБЕ
Наш 544-й миномётный полк закончил свой боевой путь на Эльбе. В первых числах мая 1945 года нам была поставлена задача охранять бетонированную дорогу на Берлин от разрозненных фашистских группировок, которые не хотели сдаваться бойцам Красной армии, а рвались на запад, под крылышко к нашим союзникам.
К мосту через Эльбу мы вышли в ночь на 7 мая. Как положено, быстро заняли круговую оборону. В данном случае это было особенно важно, так как пехоты с нами опять не было. В качестве прикрытия нам дали истребительный противотанковый полк. Теперь у каждого нашего миномёта была ещё и пушка.
Мы не знали, взят ли Берлин, но в любом случае должны были выполнять поставленную перед нами задачу. Сразу же выслали разведчиков в тыл и за Эльбу. Вскоре они доложили: к реке движется мощная колонна, впереди мотоциклисты, за ними бронетранспортёры, машины, танки – техники очень много. К началу боя мы были готовы: все 36 стволов миномётов и ещё столько же 76-миллиметровых пушек были направлены в одну линию и застыли в ожидании фашистской колонны.
Мотоциклистов мы пропустили без выстрела. Дальше шли танки. Немцы, наверное, радовались – вот она, Эльба, осталось лишь преодолеть мост, и русские их уже не достанут. По всему было видно, что это не битые нашими войсками фашисты. Похоже, их для какой-то цели держали в резерве.
Вот голова танковой колонны уже дошла до середины моста – дальше рисковать не стоило. Между танками двигались штабные машины, пропускать которые было никак нельзя – они могли везти важные документы, карты, знамёна частей.
Мы открыли огонь сразу из всех орудий и миномётов. Можно представить, что творилось на мосту! Мина рвётся, едва касаясь поверхности дороги, и сметает начисто всё живое вокруг. Пушечный снаряд пробивает танковую броню. И всё-таки часа четыре противник прорывался через мост. Начало темнеть, и немцы поутихли. Ночью они несколько раз пытались возобновить свои попытки переправиться через Эльбу, но и мы не дремали.
К утру колонна отступила – на нашем участке фашисты не прошли.
Дед умер слишком рано. Мы, внуки, не успели узнать его. Сегодня, читая рукопись, я вижу как будто совсем другого человека. Вот, оказывается, какой он был, – вдруг понимаю я теперь. Вот, оказывается, какой была та война… Сейчас бы я сказала ему всё это, объяснила, как ценю то, что он и его поколение сделали для моей мамы, для меня и моей дочери. Но… Как часто самые нужные и правильные слова приходят слишком поздно, когда сказать их уже некому.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии: 16.06.2010 16:07:26 - Stanislav Alexandrovich Krechet пишет:
Молодец, Вероника
Если бы молодость знала, если бы старость могла... Так от века. Но вы с родными своими извлекли драгоценные сведения из небытия, это главное. Нет причины для огорчения. Молодец!
Без пятого акта
Человек
Без пятого акта
КНИЖНЫЙ РЯД
А. Ястребов. Мужчина от 17 до 71 : Режиссура возрастных кризисов. – М.: Издательство ЛКИ, 2010. – 272 с.
Есть несколько причин для того, чтобы, взяв в руки новую книгу Андрея Ястребова «Мужчина от 17 до 71: Режиссура возрастных кризисов», тут же положить её в свой отпускной чемодан, не размениваясь на поверхностное пролистывание и проглядывание.
Первая и главная причина – вряд ли в каком-либо современном издании собрано воедино столько цитат из писем русских классиков, обращённых не только к своим адресатам, но и к последующим поколениям. Тема физиологических и душевных возрастных изменений, под которую они подобраны, пожалуй, одна из тех, что интересует без исключения всех читателей, не только мужчин, но и женщин, не только от «17 до 71», но и несколько раньше и много позже.
Так в книге, предполагающей лишь толкования, наблюдения и умозаключения, появляются главные герои – писатели и их литературные персонажи. А вместе с ними и динамика, свойственная хорошей пьесе, переломными моментами которой становятся не сюжетные коллизии, а кое-что похлеще – цифры 25, 27, 30, 33, 35, 40, 60, 70… Ведь «в письмах, дневниках И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого и А.П. Чехова возраст обретает форму речи».
Вот, к примеру, что пишет 38-летний Ф.М. Достоевский 26-летнему А.Е. Врангелю: «Прочёл с крайним участием Ваше письмо. Что это Вы мне пишете, дорогой мой, о своём сердце, что оно уже не может жить по-прежнему? И когда же? В 26 лет. Но разве это возможно? Просто Вы сами не знаете Ваших сил. Выдержав два раза сердечную горячку, Вы думаете, что истощили всё. А впрочем, это естественно думать. Когда нет нового, так и кажется, что совсем уже умер. Так и все думают. Но сердце человеческое живёт и требует жизни…» Цитируя письма или отрывки из литературных произведений, Андрей Ястребов обязательно указывает возраст пишущего или говорящего. Эксперимент простой, но неожиданно много добавляющий к привычным с детства образам Рудина, Павла Кирсанова, Лаврецкого.
В книге прослеживается взаимосвязь возраста писателя и отношения его к более молодому или же старшему герою: «Тургеневу, когда он пишет «Дворянское гнездо», 41 год.
С ревностным пристрастием автор наблюдает за героями моложе тридцати, с удовлетворением обнаруживает в их здоровой психологии неприятные черты. Например, в «Дворянском гнезде» дан оскорбительный портрет 27-летнего героя». Своего же ровесника Павла Петровича Кирсанова Тургенев делает «отчаянно несчастным», и причину тому, по мнению А. Ястребова, можно найти, если «сопоставить произведения писателя с его письмами…»
Письма великих задают не только тональность всей книге, но и особый ритм. И это вторая причина, по которой её не стоит читать второпях. Какие факторы нашей жизни программируют возрастное поведение человека? Почему в современном обществе юность узурпирует право на первое место? Автор предлагает ответы на эти вопросы, но в такой форме, которая оставляет читателю пространство для рефлексии, для внутреннего несогласия или открытого спора. «Те, кто не испытал возрастных кризисов, проживают жизнь, как скрытые дети, они не склонны совершенствоваться и живут в иллюзорном мире».
