Владимир Губарев - Зарево над Припятью
Настал их черед.
Когда два года назад загорелась вышка, один из буровиков бросился к ней, чтобы спасти документы. Он знал, без них трудно будет укротить фонтан.
Я слышал, с каким восхищением ребята-проектировщики говорили о его поступке. Некоторые даже в душе, наверное, завидовали его выдержке и мужеству.
А на сегодняшнюю свою работу они смотрели как на обычное дело. Через несколько дней Володя будет рассказывать о спуске контейнера, а о себе скажет всего два слова: "Ну и мы там торчали". Скажет мимоходом, словно не было оглушающего рева цементировщиков, уходящих под землю колонн и усталости, которая свалила в «газике» так, что добрых полчаса мы не могли добудиться его, когда вернулись в поселок.
Их подвиг начался в светлом зале конструкторского бюро, где легли на лист ватмана первые линии проекта укрощения фонтана. Он завершался здесь, в степи, под палящими лучами солнца, когда дрогнула от ядерного взрыва земля и зеленая ракета прочертила по небу линию, сообщая о благополучном завершении эксперимента…
На аэродроме толчок был почти неощутим. Авпамеханики, готовившие самолет к вылету, даже не заметили его.
– Взлет! – приказал Саша, руководитель группы геофизиков.
Ил-14 вырулил на полосу.
В салоне нас четверо. Геофизики прильнули к аппаратуре, которой здесь довольно много.
Устраиваюсь рядом с Сашей.
– Пройдем над площадкой, – говорит он…
Самолет летит низко, над самой землей.
Вижу наблюдательный пункт, группу людей. Они приветливо машут руками.
Самолет еще ближе прижимается к земле. Слева мелькает буровая.
– Чисто! – говорит один из геофизиков.
– Ничего нет, – подтверждает другой.
Саша откидывается в кресле.
– Выхода продуктов нет, хорошо сработали! Теперь второй заход…
…Вечером с Володей и Юрой мы приехали на площадку. Долго стояли у озера. Сразу же заметили, чю оно стало спокойнее.
– Скважину перекрыли, но газ еще продержится несколько дней. – сказал Володя. – слишком много накопилось его в верхних слоях.
…В сентябре 1969 года СССР представил в Международное агентство по атомной энергии ряд материалов, посвященных мирному использованию ядерных взрывов.
Среди них доклад "Обзор возможных направлений применения ядерных взрывов для мирных целей в народном хозяйстве Советского Союза". В нем, в частности, говорится: "Параллельно с изучением специфичности ядерных взрывов проведена большая работа по выявлению направлений и изысканию конкретных обьектов промышленного использования взрывов". В перечне указана и ликвидация газовых и нефтяных фонтанов. Эксперименты показали, что наша промышленность располагает новым методом гашения фонтанов в тех случаях, когда «классические» способы оказываются неприемлемыми. За одной строкой доклада стоит много людей – физиков, конструкторов, проектировщиков, геологов, буровиков, нефтяников и газовиков.
Их подвиг по достоинству отмечен правительством, партией, всем народом – присуждением Государственной премии СССР.
– Лекцию о нефти? – Ученый улыбнулся. – Вы знаете, как ни странно, но это трудно сделать, потому что нефть везде – в этом самолете, на котором мы летим, в рубашках, которые мы носим…
Самолет слегка качнуло.
– Кажется, идем на посадку, – сказал ученый, – так что лекции сегодня не получится. Как-нибудь в другой раз. Ясно, что нефти с каждым годом нужно все больше и больше, а это значит – необходимо бурить тысячи скважин, строить заводы, дороги, трубопроводы, города… Предстоит широко внедрять прогрессивные методы в технологию. Использование ядерных взрывов – это поиск путей повышения продуктивности нефтяных месторождений.
Близость эксперимента чувствовалась на буровых, где не прекращалась работа, в заседаниях государственной комиссии, которые проводились уже настолько регулярно, что по ним можно было сверять часы.
На одном из них разговор зашел о последствиях сейсмического эффекта взрыва.
– Что у вас там получилось по расчету? – спросил председатель комиссии у проектировщиков.
Главный инженер проекта встал и, перелистав записную книжку, нашел нужную запись: столько-то тонн извести, кирпич, цемент, стекло, другие стройматериалы.
– А если прогноз не оправдается? – допытывался председатель.
– Такого еще не было.
– Надо бы побольше… – оживился начальник ОКСа нефтяного управления.
– Запасливый товарищ! – прокомментировал кто-то.
– Ничего, все пригодится, – парировал строитель.
А назначенный день все ближе. Уже пришла на буровую машина с ядерным контейнером.
Давно не встречал городок столько именитых людей.
Бывало, заглянет сюда какой-нибудь профессор или доктор паук, съездит на промыслы, да и след его простыл.
Долго не задерживается. А теперь ученых собралось столько, что хоть собственную академию открывай.
Пожалуй, академии-то только и не хватало. За долгую свою историю чего только не видел городок, возникший на излучине реки почти 900 лет назад. Не было еще ни Москвы, ни Ленинграда, а он уже гордо окружил себя с одной стороны водой, с другой – лесами, непроходимыми и безбрежными.
Здесь пролегали торговые пути на юг и на восток.
И жили в городке богато и привольно. А чтобы быть не хуже других, возвели на высоком берегу кирпичный собор. Стоит он величественно, и видно его далеко, за добрый десяток километров. Если вечером пойти к соборуй, отрешившись от всего, долго смотреть на реку, то в памяти всплывает нечто знакомое, уже виденное. И тогда вспоминаешь Третьяковку и знаменитое левитановскоо "Над вечным покоем". А может быть, художник бывал здесь?
Но ни собор, ни славная история не могли спасти положения. Городок постепенно пустел, и все больше появлялось у ворот рынка белых листочков: "Продается дом деревянный с конюшней и тесом". Молодежь уезжала туда, где были техникумы и институты, где выросли заводы и фабрики. А «старец» оставался со своим прошлым, со своими домами-крепостями, огороженными высокими заборами, с широкими подоконниками, где любят греться коты и хорошо дозревают помидоры. Да и собор запустел, стены покрылись трещинами, на крыше поднялись неизвестно откуда взявшиеся рябины.
Опустел и краеведческий музей. Лишь немногочисленные туристы посещали его, и местные власти вскоре констатировали, что даже на зарплату сторожа не хватает проданных билетов. Музей решили закрыть. Лишь спя весть дошла до «предприимчивых» жителей, как музей был взят штурмом, и чучела волков, уток, глухарей, зайцев и прочих зверей и птиц, коими богат здешний край, перекочевали на частные квартиры. Исчез и примечательный велосипед, сделанный каким-то умельцем еще в прошлом веке без единой металлической детали… Теперь, когда вновь заходит речь о воссоздании музея, больше всего огорчений из-за того велосипеда. Чучела можно набить – зверье еще не перевелось в окрестных лесах, а вот умельцев, способных на такую ювелирную работу, нет…
Так и суждено было бы городку остаться заурядным, если бы геологи не нашли нефть. Она таилась тут словно специально для того, чтобы спасти его, начать новую его биографию.
Нефть подарила городу асфальт, который вытеснил деревянные тротуары, новые дома, чьи контуры покончили с единовластием собора. Но главное нефть дала людям работу, а молодежи – образование. И на воротах колхозного рынка появились другие листочки. Они начинаются уже более привычными для нас словами:
"Требуются", "Объявляется прием…"
А теперь город оказался на передовом рубеже научнотехнического прогресса. Вот и съехались физики, сейсмологи, радиохимики.
Нефтяные месторождения всегда умирают молодыми.
Еще есть в пластах нефть, ее гораздо больше, чем удалось извлечь людям, но пустеют промыслы, обрушиваются скважины. Люди уходят. Им обидно, они знают, что оставляют богатство, но они бессильны.
Нефтяники разработали несколько способов интенсификации добычи. Они закачивают в пласт воду, которая поддерживает в нем давление. Иногда – пар или кипяток. Известно, что при нагреве нефть становится менее вязкой, и подземные ручейки текут к скважине быстрее.
Попытались даже позаимствовать опыт у саперов. Если опустить в скважину и взорвать взрывчатку, в массиве пласта должны образоваться трещины, которые откроют дорогу нефти. Получается своеобразная «осушительная» система – по искусственно созданным каналам нефгь будет циркулировать эффективней.
В принципе идея разумная. Чем больше трещин в пласте, тем легче заставить нефть пробираться к эксплуатационной скважине.
На нефтепромыслах было проведено несколько подземных взрывов. К сожалению, мощность их была мала: трещины образовывались лишь у самой скважины.
Да, можно расколоть кусок дороды, даже глыбу, но как раздобыть массивы нефтесодержащих пород, залегающих на большой глубине? Ведь размеры их гигантские: километры и десятки километров в длину, а толщина – на десятки и сотни метров…
