Елена Чудинова - МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО
Но Академия наук это, безусловно, частность. Насквозь фальшивая советская пропаганда вещала о «рабочих династиях», тогда как повсеместно процветали династии отнюдь не рабочие. Кроме научных, формировались династии кинематографические, живописные, журналистские, композиторские… Связи были в Советском Союзе куда важнее, нежели деньги.
Хотелось бы, кстати, знать, когда слово «связи» заменяется кратким и выразительным словцом «блат», заимствованным из языка уголовников? Переосмысленным, конечно. Словарь Ушакова указывает первое значение — преступление, воровство. Связи — это, быть может, слишком мягко, это слово из предыдущей эпохи.
Но и сегодня от блата мы никуда не ушли. Наоборот, династии прежних лет рядом с новыми выглядят довольно скромно. Сегодня сформировались династии шоу-бизнеса, династии политические. Ставки тут уже на порядок, да что там, на десять порядков серьезней, но корни явления еще те — советские.
Конечно, в рассуждении о политических династиях можно вспомнить и Буша-младшего, но, все-таки, не стоит вспоминать. Конечно, без Буша-старшего Буш-младший не выбился бы не то, что в президенты, а в подавальщики бумаг при президенте, знаменитые же братья Кеннеди вообще были политиками в третьем поколении, но все же, все же… Согласимся, когда политик выдвигает кандидатом в Московскую городскую думу свою дочь — хлопающую хорошенькими глазками двадцатилетнюю профурсетку, — такое, пожалуй, может приключиться только у нас. От любящего папаши другого нечего и ждать, но ведь немалое количество народу всерьез занималось продвижением такого вот кандидата. Неприятно подобное признавать, да только в США сообразительный советник безапелляционно сказал бы их американскому Б. Немцову (речь, собственно, о нем): «С ума сошел, Борис, это тебя похоронит!» Нужды нет, что Б. Немцова уже не надо было в тот момент и хоронить — к сорока годам он вышел в тираж столь абсолютно, что мог бы смело двигать не двадцатилетнюю дочь, а двухлетнюю, и не в Московскую думу, а сразу в Государственную. Но это только для нас, профанов, Немцов — политический труп, а для коллег — вполне себе живой. Ведь не меняет же он свой род деятельности на какой-нибудь более полезный. Стало быть, все у него в порядке.
Одна из проблем нашего тяжело больного общества — в абсолютной непотопляемости его «элит». И очень большая ошибка считать эти «элиты» ельцинскими. Они — советские, преемственно советские. Кто был ничем, тот стал всем. Что там Немцов, взять хотя бы семью Гайдаров, которая даже имя свое исчисляет от советской власти. Во имя этой самой власти злодействовал дед, нимало за него не покаявшись, перенял эстафету внук, теперь стартовала в политику правнучка… Вот это я понимаю — трудовая династия.
Поскреби современного демократа — непременно выскребешь какого-нибудь дедушку «честного коммуниста». Речь, конечно, не о «внешней» партии, в которой состояло в застой полстраны, а о «внутренней», и не о том либерале, что создает массовку на митингах, а о том, что обращает с трибуны к этой массовке свое поучительное слово.
Строго говоря, у нас противостоят сегодня друг другу две разновидности коммунистов — сменившие бренд и сохранившие его. И после всего этого мы еще удивляемся, что у нас никак не наладится жизнь. Да надо восхищаться тем, что страна еще жива! Мы очень крепкий народ, любой другой бы уже давно вымер.
Но не в «элитах» дело. Непотизм разъедает наше общество на всех уровнях, мешает естественной циркуляции мозгов, сил и дарований. Он не делается менее вредным оттого, что в наше время считается явлением не постыдным, а совершенно нормальным, естественным.
Да уж, на странные мысли может иной раз навести пустяк. А всего-то я посмотрела на дочь Михаила Боярского в роли Анны Тимиревой, женщины-загадки, «звезды заветной» адмирала Колчака. Посмотрела и огорчилась. Ведь есть же где-то девушка, которая на самом деле могла бы создать образ Тимиревой. Не окажись в свое время наш талантливый актер таким заботливым отцом.
Кузница предателей
Году, кажется, в прошлом телевиденье широко освещало какой-то там юбилей МГИМО. Сколько лет стукнуло этому учебному заведению, я сейчас и не припомню. Зато хорошо мне запомнилось, как некая примелькавшаяся на экране высокопоставленная шестерка, из тех, кто ничего в большой политике не решает, прямо-таки раздувалась в лучах софитов от самодовольства, разглагольствуя о том, сколь легко выпускникам этого замечательного вуза узнавать друг друга среди чужих. Кто бы сомневался в том, что взаимосвязь студентов нашего привилегированного вуза не обрывается за его порогом. МГИМО действительно метастазирует всевозможными «ассоциациями выпускников» и «студенческими союзами», что наводит на незамысловатую параллель с какой-нибудь масонской ложей. Но кому от такой трогательной взаимовыручки однокашников есть польза, кроме них самих? Неужели стране?
Тоже мне, сыскались сочинители оды «старому школьному галстуку». МГИМО отличается от Окфорда не единственно тем, что последний находится в туманном Альбионе. Отличие в том, что Британская Империя всегда гордилась выпускниками Оксфорда, между тем, как наши выпускники МГИМО гордятся исключительно сами собой. Больше ими никто не горд.
В отличие от МГУ, МГИМО и задумывался как учебное заведение для «внутренней партии», и испускал из себя он только тех, кто был запрограммирован на весьма специфическую внутрипартийную карьеру. Не лобызнувших дьявола под хвост туда не брали. Это была кузница большого числа журналистов-международников, самым заметным образцом коих можно назвать Валентина Зорина. Месяцев эдак десять из двенадцати они наслаждались запахами «загнивающего капитализма», а потом возвращались на родину и подробно рассказывали, как там плохо. В велеречивом панегирике, что висит в сети, написано: «для большинства советских людей Зорин открывал Америку». Нам же почему-то кажется, что люди предпочли бы открывать ее без помощи Зорина, и смотрели его передачи не потому, что он казался интересен либо умен, как смотрят американцы своих журналистов, а потому, что он был выездной. Либо смотри Зорина и иже с ним, либо вообще ничего о США не смотри, полная у нас была в этом смысле свобода. Экая заслуга: брал он интервью у Кеннеди! Можно подумать, Кеннеди не предпочел бы вместо коммуниста-атеиста встретиться с беспартийным русским журналистом-католиком, да только кто б к нему такого послал? В меньшем количестве МГИМО выпекал не идеологическую обслугу, а собственно внешних политиков, укреплявших соцлагерь ржавой проволокой и подкармливавших с руки режимы дружественных антропофагов.
К тому времени, когда советская «элита» избавилась от привычки физически истреблять друг дружку, в МГИМО пошли партократы второго и третьего поколений. Как раз на них и лежит ответственность за то, что Союз распался с одного тычка. Они же вместе с Ельциным раздавали суверенитеты всем желающим, расточая нажитое не Советами, а Российской Империей. А когда страна летела в пропасть, мгимошник Козырев придавал своей альма-матери наиболее удобные для полета в пропасть очертания. Но «политическая элита», взращенная в козыревском духе, еще даже не встала у руля внешней политики. Сегодня эти золотые рыбки еще на посылках. Вообразим себе только, каков курьез: мы-то думаем, что эпоха Ельцина осталась в прошлом, а она караулит нас в нашем завтрашнем дне! Козырчата, которые придут во власть завтра, будут еще хуже, чем любые их предшественники. Это будет первое поколение элиты, которую последовательно и добросовестно учили сдавать собственную страну.
Но, если выпускники девяностых нас всенепременно опечалят, то, быть может, порадуют хотя бы выпускники двухтысячных? Если, конечно, страна доживет до послезавтрашнего дня, с такой-то «элитой»! Увы, на радостное послезавтра нам тоже надеяться не приходится.
Года полтора назад я уже опубликовала в газете «Радонеж» статью под названием «Демарш Верховенского». Суть сводилась к следующему: на православной конференции выступил некий профессор в галстухе-бабочке, историк, до боли напомнивший мне либерала Верховенского-старшего из романа «Бесы», с его воплем: «Русские должны быть истреблены для блага всего человечества как вредные паразиты»! Этот преподаватель МГИМО произнес скорее не доклад, а зажигательную речь, о том, что русской нации необходимо «каяться», «каяться» и «каяться», при чем непрерывно, покаяние должно стать стилем и смыслом жизни русской нации до скончания ее дней. В чем каяться? Да во всем, например, в том, что в России было крепостное право. Я спросила, каким это образом русские двадцать первого столетия должны каяться за крепостное право — притом, что процентов эдак девяносто девять из ныне живущих русских являются потомками крепостных, а не потомками крепостников? Профессор не утрудил себя разумным ответом, и понесся дальше талдычить о покаянии зловредной русской нации и необходимости исторического «развенчания» всех связанных с доблестью русского оружия «мифов». (Конференция, кстати, была по поводу годовщины Куликовской битвы. Но это нимало не смутило профессора-либерала). Читатель, друг любезный, вникни: средь бела дня преподаватель дочернего от министерства иностранных дел института вбивает в головы студентов идею о «русской исторической вине»! Это какие же из них будут защитники интересов России? Студенты, кстати, сидели там же в зале, благоговейно внимая своему наставнику. Их-то нам и посадят на шею послезавтра.
