Борис Сопельняк - Секретные архивы ВЧК-ОГПУ
Удивительно, но ни одна из этих версий так и не нашла документального подтверждения. Сам Владимир Ильич, как только у него пытались выведать тайну происхождения псевдонима, который фактически стал его фамилией и под которым его знал весь мир, тут же переводил разговор на другую тему. Это очень и очень странно, но эту тайну Владимир Ильич унес в могилу, и она до сих пор не раскрыта.
Естественно, что тогда, на заре XX века, Владимир Ильич знать не знал, что, напечатав небольшую книжицу, «увел» в революционный большевистский стан многодетную купеческую жену, которая впоследствии станет его самым близким и самым любимым человеком.
А пока что Инессе было не до большевистской революции. В ее личной жизни произошла такая революция, что ее имя на долгие годы станет предметом насмешек, сплетен и издевательств. Надо же было так случиться, что Инесса по уши влюбилась не в оперного тенора, известного адвоката или юного отпрыска княжеского рода, а в младшего брата своего мужа. «Владимир — редкой души человек! — такая восторженная запись появилась в ее дневнике.—У него значительное образование, глубокий взгляд на жизнь и вместе с тем необыкновенная, апостольская простота».
А как же муж? Как дети? Несчастный, но благородный и великодушный Александр отпустил Инессу вместе с детьми, само собой разумеется назначив солидное содержание. Больше того, он согласился не оформлять развода, так что формально Инесса оставалась его женой и, следовательно, наследницей капиталов и совладелицей текстильных фабрик.
Поселились «молодые» на Остоженке, сняв роскошную квартиру в доме купца Егорова. Так как Владимир считал себя социал-демократом, они вместе со свежеиспеченной большевичкой, если так можно выразиться, ударились в революцию. Игра зашла так далеко, что после двух арестов Инессу на два года сослали в Архангельскую губернию. Вместе с женой в ссылку поехал ее невенчанный (теперь бы сказали, гражданский) муж Владимир.
Жили они то в городе Мезень, то в деревне Койда. Климат там был отвратительный, и Владимир серьезно заболел: врачи обнаружили туберкулез. Инесса заметалась! Надо любой ценой добраться до Швейцарии, туберкулез умеют лечить только там! Деньги, слава богу, были, а за деньги можно все. Раздобыв поддельный паспорт, Инесса добралась до Москвы. Там она усадила Владимира в поезд, а сама, опасаясь быть задержанной на границе, осталась в Москве. Сначала Владимир пошел на поправку, но буквально через три месяца Инесса получила извещение, что ему стало хуже. Несмотря на угрозу из-за побега оказаться не просто в ссылке, а в каторжной тюрьме, Инесса бросилась в дорогу. Через Финляндию, а потом Швецию и Германию она домчалась до альпийского санатория и застала Владимира живым.
Как же он был рад, увидев любимые зеленоватые глаза! А как была счастлива Инесса! Она не отходила от Владимира две недели, все две недели, пока он был жив. Похоронив любимого, Инесса не придумала ничего лучшего, как заглушить неизбывную тоску...учебой. Она переехала в Брюссель и поступила в университет, за год прошла полный курс экономического факультета и была удостоена ученой степени лиценциата экономических наук.
А в 1909-м Инесса перебралась в Париж. Там-то и произошла встреча, решившая ее дальнейшую судьбу: она познакомилась с Лениным. Что было дальше, мы уже знаем. Завороженный женскими чарами Инессы, Владимир Ильич даже не пытался скрывать своих чувств, тем более что жена, видя, как благотворно влияет на него Инесса, не особенно противилась их близости.
Еще больше их сблизило горе, настоящее, большое горе. Так сложилось, что все находящиеся за границей русские социалисты дружили с дочерью Карла Маркса Лаурой и ее мужем, одним из основателей Французской рабочей партии Полем Лафаргом. И вдруг 3 декабря 1911 года пришло потрясшее всех сообщение: Поль и Лаура покончили жизнь самоубийством. Хоронили их, как тогда говорили, весь Париж, вся Франция и, конечно же, все находившиеся в эмиграции русские социалисты.
Инесса пришла на похороны вместе с Лениным и Крупской. Неожиданно для всех слово на траурной панихиде получил Ленин. По-французски Ильич говорил, но не совсем уверенно, поэтому он набросал текст свого выступления по-русски, попросил Инессу перевести его на французский и затем прочитал эту речь без единой запинки.
Поскорбев и погоревав, Ленин, Крупская и товарищ Инесса — так ее прилюдно называл Ильич — затеяли совершенно новое дело. Однажды, когда дамы чинно прогуливались по аллеям пригорода Парижа, который по-русски назывался Длинная Ослица, а по-французски куца более благородно — Лонжюмо, Ленин сел на велосипед и уехал далеко вперед. И вдруг он заметил большой застекленный сарай. Как оказалось, раньше здесь была столярная мастерская, но сейчас сарай пустует.
Это то, что нам нужно, решил Ленин, и позвал дам. И Крупская, и Инесса пришли в неописуемый восторг, не забыв отметить поразительную наблюдательность Ленина. Не откладывая дела в долгий ящик, тут же договорились об аренде, а потом нашли и жилье. Ленин с Крупской поселились в доме рабочего-кожевника, а в двух шагах от этого жилища Инесса сняла вполне приличный двухэтажный дом.
Так была создана впоследствии ставшая знаменитой партийная школа в Лонжюмо. Сюда, под видом сельских учителей, из России приехали 18 рабочих-болыневиков, которых учили не только азам марксизма, но и методам конспирации, способам тайнописи и другим премудростям нелегальной борьбы с царизмом.
Как только выпускники школы вернулись в Россию, выяснилось, что квалифицированные руководители нужны не в Париже, а в Петербурге.
Раз надо—значит, надо. И в Петербург отправилась привлекательная, элегантно одетая дама с паспортом на имя Франциски Казимировны Янкевич. Надо ли говорить, что это была Инесса Федоровна Арманд!
Два месяца пани Янкевич будоражила Петербург. А потом произошла осечка: сперва жандармы арестовали одного большевика, потом — второго и, поработав как следует с ними, вышли на след руководителя группы. Как же они были удивлены, когда этим неуловимым руководителем оказалась женщина! Как и положено, ее сфотографировали, не забыв, видимо, в качестве особых примет сделать нелицеприятную приписку: «Выражение лица арестованной серьезное, злое, ехидное».
Ну а когда выяснилось, что пани Янкевич не кто иная, как находящаяся в розыске Инесса Арманд, следственная машина завертелась с головокружительной быстротой. Вот-вот должен состояться суд, а потом — каторжная тюрьма, выжить в которой удается далеко не всем. И тут, совершенно неожиданно в это дело вмешалась, как иногда говорят, рука Бога: узнав об аресте неверной жены, в Петербург примчался Александр Арманд. Сколько он привез с собой денег, история умалчивает, но из Петербурга он уехал с пустыми карманами. Зато Инесса каким-то таинственным образом оказалась в варшавском поезде, причем на границе ее никто не досматривал и паспорт не проверял.
Из Варшавы Инесса быстренько перебралась в Краков, а оттуда в Поронино, где ее с нетерпением ждал... Попробуйте догадаться кто? Ну, конечно же, «Базиль», он же «Иван», а в последнее время «Ваш Ленин».
Как же они тогда были счастливы! Ленин непрерывно строчил статьи для «Правды», Инесса ему помогала, под псевдонимом Елена Блонина писала и сама, но в какой-то момент, взглянув друг на друга, они швыряли в угол карандаши и ручки, надевали подходящую обувь и уходили в горы. Они так много гуляли и лазали по горам, что в шутку их стали называть «партией прогулистов».
К сожалению, как эго часто бывает, счастье оказалось недолгим: началась Первая мировая война. После кратковременного ареста австрийскими властями Ленин был освобожден и тут же перебрался в нейтральную Швейцарию. Инесса последовала за ним. Некоторое время Ленин, Крупская и товарищ Инесса жили в горной деревушке Зоренберг... Где-то грохочут пушки, стучат пулеметы, звучат предсмертные вопли, а здесь тишина, покой и неправдоподобно безмятежная сельская идиллия. Инесса играла на рояле, Ленин что-то писал, Крупская, ревниво поглядывая на них, вычитывала корректуру.
Но и на этот раз счастье было недолгим, Ленин рвался в Россию, ведь в феврале 1917-го там произошла революция, царь отрекся от престола и к власти пришло Временное правительство.
— Что еще за Временное правительство?! — возмущался Ленин.—На каторгах сидели большевики, забастовки организовывали большевики, за поражение в войне ратовали большевики, а в правительстве нет ни одного нашего человека. «Никакого доверия Временному правительству!» — таким будет наш текущий лозунг. Мы должны во что бы то ни стало туда ехать, хотя бы через ад.
Мы уже знаем, что эта поездка состоялась, знаем, кто и как помогал ее организовать, знаем и о том, что в знаменитом списке Платтена сначала было 60 человек, но, хорошенько подумав, 28 эмигрантов ехать в Россию отказались. Поговаривали, что были общие знакомые, которые уговаривали Инессу остаться, но она и мысли не допускала отпустить Ленина одного, вернее, с Миногой, но это все равно что одного. Инесса топнула ногой и потребовала, чтобы ее включили в список отъезжающих. Платтен понимающе кивнул и поставил против ее фамилии № 7.
