Игорь Бунич - Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске
Вскоре стало ясно, что силами одной милиции Москву и другие города России не отстоять. В столицу было решено ввести две бригады воздушно-десантных войск. Руководители других городов также потребовали от командующих округами ввести в города войска для охраны русского населения. На Красной площади Москвы и в самом Кремле, грозно ворочая орудийно-пулеметными башнями, встали боевые машины десанта и БТРы. Десантники оседлали кольцевую дорогу, взяли под усиленную охрану аэропорты и подъезды к ним.
Во все отделения УВД полетела директива: «начать профилактику лиц кавказской национальности». Мероприятие было уже отработано.
Если в Москве, не особенно разбираясь, хватали на улицах всех брюнетов («Тяжело брюнетом быть в России!» заметил еще Чехов), то в Ставропольском и Краснодарском краях все было уже гораздо «круче».
Когда глубокой ночью Ерин, Степашин и Егоров прибыли в Буденновск, город напоминал осажденную крепость, подвергшуюся одновременно землетрясению и наводнению. Набитый войсками и всевозможными спецподразделениями, с заревом какихто непонятных пожаров, оглашаемый выстрелами на неосвещенных улицах, какими-то толпами людей, стоявших с дикими глазами у неубранных трупов сонный степной городок, казалось, по-своему переживал последний день Помпеи.
Прибывшие министры немедленно развернули свой штаб в помещении местного УВД, примерно в двух километрах от захваченной больницы. Здание УВД с выбитыми стеклами, простреленными стенами и частично сгоревшими помещениями мало подходило для нормальной работы сановных особ, прибывших из Москвы.
Ерин и Степашин выслушали доклады своих подчиненных. Судя по всему, боевиков от 40 до 60 человек. Вооружены легким стрелковым оружием и гранатометами. Удерживают в больнице около 200 человек. «Альфа» и «Вымпел» уже прибыли. Завтра разберемся получше в обстановке и будем брать объект штурмом.
Министры с жаром приступили к обсуждению деталей предстоящей операции. Особенно оживлен был генерал армии Ерин. Еще до приезда сюда он сподобился поговорить по телефону с самим президентом. «Всех этих падл уничтожить, — со свойственной ему гениальной простотой приказал президент. -Сутки-полтора подготовьтесь, как следует, чтобы чтонибудь там не натворить, понимаешь, во вред себе».
В отличие от Ерина и никогда не унывающего Степашина, «миннац» Егоров был печален и неразговорчив. Если в январские дни он напоминал впечатлительному Шурику Невзорову «вельможу екатерининских времен», то сейчас это был печальный, уставший, задерганный и не совсем здоровый чиновник эпохи Николая I. Ему страшно не хотелось сюда ехать. Он надеялся, что о нем забудут, как забыли о Сосковце. Ан нет!
До Сосковца, занимавшего пост министра еще во времена СССР, бывшему краснодарскому участковому было так же далеко, как и генералу Дудаеву. Тем более, что чеченская война, планировавшаяся на девять дней, а продолжающаяся уже седьмой месяц, привела дела «Кубанского банка» в полное расстройство. На хвосте у банка сидел «Интерпол», его трясла налоговая полиция, и хотя Николай Егоров считался гражданином республики Кипр, пользуясь в качестве такового налоговыми льготами, это ему мало помогало как на Кипре, так и в России. В Краснодаре сожгли его дом, а на территории подмосковной дачи было найдено мощное взрывное устройство. Долг составлял около 20 миллионов долларов, и кто охотится за ним чеченские или московские компаньоны он не знал. А потому был очень печален. Никогда бы не ввязался в эту авантюру, знай, как пойдут дела.
Как министр национальностей Николай Егоров также выслушал доклад представителей местных властей, которые еще до его появления инициативно поработали на ниве национального согласия и дружбы народов.
Сразу же после того, как чеченские боевики вместе с заложниками забаррикадировались в городской больнице, в Буденновске и ближних селах, где проживали чеченцы (больше всего их было в поселке Терском), начались повальные обыски и аресты. Многие чеченцы бежали из города. В чеченских семьях, в основном, остались женщины, дети и старики. К вечеру большую группу чеченских женщин и детей привезли в РОВД Буденновска и заперли в подвале, после чего Басаеву было предложено обменять их на заложников, грозя в противном случае всех расстрелять. Басаев холодно ответил: «Это не чеченцы, это граждане России. Хотите расстреляйте».
Подобными ультиматумами с Басаевым начала обмениваться официальная администрация города и края. Античеченская истерия захлестнула город, перекидываясь на соседние районы. «Смерть чеченцам! Истребить всех поголовно!» скандировали на митингах. Многих можно было понять: они только что потеряли родных и близких, часть трупов которых была еще не убрана с улиц города. «Выселить всех чеченцев из района!» — требовали более умеренные.
Казачий атаман Буденновска Маевский, который сам сорвал флаг Ичкерии с крыши здания городской администрации, лично доложил министру по делам национальностей и региональной политике, что после завершения операции по освобождению заложников он намерен «поднять народ на выселение этой беспокойной нации из всех населенных пунктов края».
Все это было в русле именно той национальной политики, которую разработал Николай Егоров, еще будучи губернатором Краснодарского края. То, что для такой страны, как Россия, подобная политика самоубийственна, Егорову не могла бы доказать и целая команда профессоров, этнологов и политологов. Учиться надо в молодости. Тем более, что местные чиновники показали министру листовки, которые уже, примерно, в течение месяца распространялись по территории Ставропольского и Краснодарского краев.
Листовки были подписаны аббревиатурой НОРДОС («Независимый особый разведывательно-диверсионный отряд смертников»). В листовке говорилось: «Мы воины Аллаха. И прежде, чем начать боевые действия, мы решили обратиться к народу России и довести до него наши цели и задачи»…Из текста листовки вытекало, что в задачу отрядов НОРДОС входит «проведение терактов на территории России, подрывная деятельность, уничтожение стратегических объектов, живой силы и военной техники; а также есть план по ведению бактериологической войны: отравление водоемов, пастбищ."ЕСЛИ ПОГИБНЕТ ЧЕЧНЯ, ТО МЫ ГОТОВЫ ПОГУБИТЬ И РОССИЮ. Сегодня в Чечне убивают наших матерей, отцов, братьев и сестер ваши отцы и сыновья. И если они не остановятся, то и они узнают чувство, когда гибнут их близкие, ни в чем не повинные люди. Одумайтесь! Остановите эту войну и надвигающийся массовый террор…"
Хотя эти листовки уже около месяца кочевали по югу России, Егоров, Степашин и Ерин впервые ознакомились с их содержанием только в простреленном здании РОВД Буденновска, что еще раз подтверждало «блестящую» работу российских спецслужб. Особенно «приятно» это было читать именно Егорову, поскольку, снова появившись на политической сцене, он не переставал повторять, что «никакой партизанской войны в Чечне быть не может уже хотя бы потому, что у Дудаева для ее ведения нет никакой социальной базы».
Исходя из этого убеждения, а также из аксиомы, что чеченский народ это сплошная банда преступников, и опираясь на собственный богатый опыт обхождения с чеченскими террористами в районе аэропорта Минеральные Воды, Ерин, Степашин и Егоров, посовещавшись, пришли к «гениальному» умозаключению: нужно предложить Басаеву в обмен на заложников (а министры уже знали, что их минимум тысяча) два миллиона долларов и самолет, готовый доставить их любую страну по собственному выбору. Это предложение и было сделано Басаеву еще до рассвета.
К великому удивлению «силовиков», искренне считавших себя тонкими психологами, столь заманчивое предложение Басаевым было отвергнуто.
Он снова повторил свои прежние требования:
1. Прекращение Россией боевых действий в Чечне.2. Вывод российских войск из Чечни.
3. Проведение переговоров непосредственно между Дудаевым и Ельциным или Черномырдиным.
Подобного в истории международного терроризма еще не было! Как не было и такого числа захваченных заложников. Басаев уверял, что их пять тысяч. В Буденновске полагали, что их тысячи две.
С рассвета 15 июня над Буденновском появились боевые вертолеты. Все улицы были вспаханы и забиты бронетехникой.
Басаев предупредил, что за каждый облет вертолетом здания больницы он будет расстреливать по заложнику. Кроме того, выяснилось, что командир чеченского отряда уже знает о прибытии в Буденновск группы «Альфа» и предостерег власти от возможного штурма больницы, заявив, что намерен расстреливать по пять заложников за каждого своего раненого и десять за каждого убитого. Это, как и следовало ожидать, пропустили мимо ушей, ибо уже существовал приказ о штурме здания. Единственное, что необходимо было обеспечить это внезапность атаки; а потому всех, кто бы ни подвернулся под руку министрам, уверяли, что никаких планов штурма не существует. Только переговоры, главной темой которых является исключительно освобождение заложников.
