Бесогон-2. Россия вчера и сегодня - Никита Сергеевич Михалков
После парада по площади прошел «Бессмертный полк». Величайшее событие, пример поразительной мощи, искренности. Я думаю, многие думали: «В такую погоду? Да еще с детьми? Дождь, снег, ветер. Холодно! Наверняка это будет не тот „Бессмертный полк“, который был в прошлом году, когда было тепло и солнечно». Но поразительно: в этом году был побит рекорд прошлых лет. 850 тысяч человек вышли только в Москве. «Бессмертные полки» прошли по всем городам страны. Акция охватила практически весь мир. «Бессмертные полки» шли во Франции, Италии, Америке, Испании, Швеции, Великобритании, Китае, Германии, Израиле, Аргентине, даже в Нигерии.
И что самое важное — было огромное количество детей. И это были не просто дети, которых родители взяли на прогулку посмотреть народ, увидеть флаги, праздничные лица, солнце… Нет, солнца не было. Но дети шли. Они осмысленно принимали участие в «Полку». Они рассказывали про своих прадедушек, прабабушек, они выясняли, за что они были награждены. Где были ранены. Где воевали. Дети с удовольствием рассказывали про своих предков, которые защищали нашу Родину.
Вот только несколько историй.
— Мой прадедушка Вожжинский Михаил Васильевич воевал в составе 3-го Белорусского фронта, в 783-м отдельном транспортном батальоне. Был шофером, а в годы войны на своей машине ЗИС-5 он отвозил на передовую боеприпасы, снаряды, а в тыл увозил раненых бойцов.
— Мой прадед Шурин Владимир Семенович родился 9 мая 1909 года. В год Великой Отечественной войны он был оператором, снимал документальные фильмы на передовой.
— Был капитаном танковых войск и оборонял правый фланг от танковый атаки противника, и даже, когда его контузило, он не уходил с поля боя и боролся за нашу Родину. Награжден орденом Боевого Красного Знамени. Погиб в 1943 году в Харьковской области, село Рогозянка. Я очень горжусь своим прадедушкой.
Люди ощущали свое единство. И самое главное — я говорил об этом раньше — «Бессмертный полк» схож с великим праздником Пасхи, Великим Воскресением — Воскресением Христовым, когда в литургии поется «смертию смерть поправ, и сущим во гробе живот даровав». Люди, которые шли по площадям и улицам городов, несли портреты своих ушедших из жизни предков. Происходило вот это: «смертию смерть поправ». Предки вышли вместе с потомками на этот Праздник Победы. Это невероятно объединяющая вещь. И что самое главное, это естественный позыв души, искреннее желание объединиться именно в этот день и именно с теми, кто воевал в Великую Отечественную войну.
Люди, которые шли по площадям и улицам городов, несли портреты своих ушедших из жизни предков. Происходило вот это: «смертию смерть поправ». Предки вышли вместе с потомками на Праздник Победы.
Но не так просто оказалось пережить все это определенной части нашей интеллигенции. Меня не оставляет ощущение, что они испытали панический страх от этого объединения.
Удивительно, либеральная интеллигенция не боится объединения мальчишек и девчонок, выходящих громить полицию, выступающих за так называемую свободу, мало понимающих, что происходит. Но — выражающих свое негодование. Это нормально. Потому что это — протестное движение. А когда люди собираются не протестовать, а объединиться, возрадоваться тому, что они живут в одной стране, что у них одна история, одна судьба… Почему это вызывает такой страх? Вот характерная реплика: «Это не наша Победа, а идущие с портретами люди вообще не имеют к ней отношения. Мы не имеем права пользоваться этим праздником. Это Победа других людей, которые жили давно. У нас должны быть свои Победы. И мы не должны хвастаться теми Победами. И мы, нося георгиевскую ленту, оскверняем ее значение, потому что она принадлежала тем, кто воевал».
Когда люди собираются не протестовать, а объединиться, возрадоваться тому, что они живут в одной стране, что у них одна история, одна судьба… Почему это вызывает такой страх?
Появились два слогана: «Никогда больше!» и «Можем повторить!». То есть «Никогда больше» — с точки зрения либеральной интеллигенции — это положительный лозунг, а «Можем повторить» — это милитаристский лозунг, это призывы к войне, это разрушение и т. д.
Как это оформляется в интернете?
Вот что, например, пишет кинокритик Екатерина Барабаш: «Правда можете повторить? Ну что ж — давайте, повторяйте. Отправляйте сыновей на фронт, готовьтесь к похоронкам, к вернувшимся без рук и без ног мужьям. Привыкайте есть по 125 грамм хлеба пополам с землей, нестись в бомбоубежище под вой сирен. Повторите концлагеря, где сгинут в газовых камерах ваши семьи. Не стесняйтесь — повторите кровь, ужас, ошметки тел, ледяные окопы, голод, смерть миллионов. Вперед — любой каприз. Вряд ли нормальным людям с вами по пути. Мы ничего не хотим повторить. Нiколи знову. Больше никогда».
Но кому она это говорит? Нам? Это мы сжигали в лагерях? Это мы бросали бомбы, расшвыривающие ошметки тел?
Костюмер Надя Нудьга заявляет: «А что мы „можем повторить“? 42 ляма погибших, оккупацию чужих земель, воровство космической и ядерной промышленности у немцев?! Что? ЧТО мы можем повторить? Организовать перевоз немецких концлагерей на свою территорию? Моего деда убить. Что патриотические бл* * *и имеют в виду, когда собираются повтор устроить?!»
Вы посмотрите, каким образом переворачивается сознание. Кому это говорится? Милая, напиши это по-немецки. И помести это на сайте, который смогут прочесть немцы.
Вот что пишет еще один кинокритик, Антон Долин: «Написал. Стер. И опять пишу. Сгиньте уже, чертовы милитаристы, с вашими парадами и ржавыми игрушками — да хоть бы не ржавыми, а начищенными до блеска, это ж еще противней. И не смейте приплетать сюда победу в Великой войне, одержанную другими людьми, до вас и без вас. Вы тут ни при чем. Ваши парады — тем более».
Что значит — «приплетать сюда победу в Великой войне» и «не смейте приплетать ее»? Как это «не сметь»? Это не одна страна? Это не родные люди? Это какое обрезание корневой системы! «Мы — молодая страна, нам 20 лет». А эти «игрушки», господин Долин, если не дай бог что, вашу жизнь будут защищать.
Это текст, написанный в 1945 году на колонне Рейхстага. И вот как он звучит: «За налеты
