Журнал Русская жизнь - Возрастной шовинизм (декабрь 2007)
Вместе с тем в Харькове много маленького. Маленькие улочки и домики старой части города. Маленькая река Харьков, маленькие мосты через нее. Множество маленьких магазинчиков и ларечков. Город чрезвычайно уютный и, кажется, дружественный к человеку, несмотря на свою огромность.
Долго гулял по центру, любуясь огромным и маленьким. Увидел на карте станцию метро «Тракторный завод». Надо бы там побывать. Поехал. Вышел на поверхность, огляделся. Невдалеке от метро - роскошное сталинское здание, на котором написано «Харьковский тракторный завод». Наверное, заводоуправление. Самого завода не видно - кругом много деревьев. В другую сторону от метро - железнодорожная платформа. У платформы стоит электричка, на платформе никого. Между заводоуправлением и платформой - обширное относительно пустое пространство, трава, деревья. У самого выхода из метро - торговый павильон, в торце которого оборудовано окошечко, в котором наливают. Люди алкогольно-пролетарского вида подходят к окошечку и отходят с пластиковыми стаканчиками. И выпивают. Потом еще подходят и отходят, и еще. Все это стоит какие-то совсем смешные, даже по украинским меркам, деньги. Чуть поодаль - другой павильон, такой же страшный, как и первый. Там клиенты первого павильончика покупают закуску - инфернальные беляши, чебуреки и сосиски в тесте, которые тут же, рядом с прилавком, жарит не очень опрятная женщина.
Побродил туда, сюда. Ознакомился с огромным стендом, на котором фотографически запечатлена история Харьковского тракторного завода. Купил бутылку воды (жарко). Чего я сюда приехал? Зачем? Ну, ладно. Пошел к платформе посмотреть расписание - может, вернусь в центр на электричке. Иду по тропинке к платформе. Рядом с тропинкой на складном стульчике сидит немолодая женщина. Она настолько неброско одета, и вообще вид ее настолько небросок, что я заметил ее, только приблизившись практически вплотную. Женщина играет на струнном инструменте, похожем на гусли - кажется, это называется бандура - и тихим голосом поет печальную песню на украинском языке.
Да, именно так.
Немолодая женщина играла на бандуре.
И пела украинскую песню.
Она играла на бандуре и пела украинскую песню не в переходе метро, не на людном проспекте, не у входа в торгово-развлекательный центр.
Она играла и пела в диковатом, полузаброшенном месте.
Недалеко от станции метро «Тракторный завод». Недалеко от окошечка, где наливают.
Недалеко от чебуреков и хот-догов.
Рядом с тропинкой к железнодорожной платформе, среди травы и деревьев. По этой тропинке практически никто не ходит. Эту женщину никто не видел и не слышал.
Вероятность встретить в таком месте немолодую женщину, играющую на бандуре и поющую грустную украинскую песню, не просто мала. Она равна нулю.
Я, стараясь не привлекать к себе внимания, отошел подальше, в сторону платформы, остановился и немного послушал. Нельзя сказать, что это было виртуозное исполнение - нет, пела и играла эта женщина так себе. Но это, конечно же, в данном случае было совершенно не важно.
Вот для чего, оказывается, я приехал на станцию метро «Тракторный завод».
Основа всего
Машинально, словно в каком-то тумане, прошел мимо платформы, вернулся обратно к метро «Тракторный завод», поехал в центр. Надо было как-то развеяться. Ни с того, ни с сего понесло меня на вокзал Левада. Это такой харьковский вокзал, от которого отправляются пригородные поезда по всему огромному Харьковскому железнодорожному узлу. Захотелось проехать немного на электричке. Это, как мне кажется, один из способов поближе познакомиться с городом в условиях дефицита времени.
Купил билет до станции Основа. Всего третья остановка от вокзала. Основа - это район Харькова, совсем близко. Именно здесь в 1778 году родился украинский драматург, один из основоположников украинской литературы, вышеупомянутый Г. Ф. Квитка-Основьяненко. Тогда это было село Основа. Квитка - это фамилия, а Основьяненко - псевдоним. В честь населенного пункта Основа.
Никогда в жизни я не видел настолько переполненной электрички. Она была заполнена под завязку. Каждый тамбур был забит пассажирами, в основном - молодыми людьми, пьющими пиво, плюющими на платформу и ругающимися матом. Они постоянно высовывались из дверей и окон и противными голосами орали: Серега, иди к нам, мы здесь, или Андрюха, или другие имена. Поколебавшись, я все-таки решил ехать, втиснулся в тамбур. Там, прижавшись друг к другу, стояло человек пятнадцать. У одних дверей - группа учащихся десятого или одиннадцатого класса, несколько парней и одна девушка, они все пили пиво, курили, матерились и гоготали. У других дверей - группа рабочих, судя по всему, с одного предприятия. Они тоже пили пиво, курили, матерились и гоготали, правда, не так громко, как школьники. Двери закрылись, подростки придержали створку двери и вставили между створками пустую бутылку, образовалась широкая щель, подростки радостно заржали, и электричка поехала.
Электричка ехала очень медленно, со скоростью не больше пятнадцати километров в час. Первая остановка - Верещаковка. Двери открылись, и в электричку вошло очень много народу. Вроде бы, куда еще больше. Оказалось, есть куда. В вагоне люди уже чуть ли не сидели друг у друга на головах, в тамбуре, плотно прижавшись друг к другу, стояло человек тридцать. Поехали дальше. Школьники обсуждают половой вопрос, рабочие - производственные и микроэкономические реалии. Ржание, пиво, рыгания, сигаретный дым, мат. На второй станции, Харьков-Червонозаводский, картина повторилась - электричку опять взяла штурмом здоровенная толпа. Поехали дальше. Моим соседям по тамбуру уже трудно поднимать и опускать руки с бутылками пива, они держат их на уровне ртов, отхлебывая. Я стою в середине тамбура. Следующая - Основа, надо пробираться к выходу. Мужики, спрашиваю, на Основе на какую сторону выход? Не знаем, говорят, по-разному бывает. Ой-ой-ой. Как же быть. Электричка медленно ползет, ползет и приползает на станцию Основа. Школьники говорят: на этой стороне платформа, проходите сюда, Серега, дай человеку пройти, каким-то чудом протискиваюсь к открывающим дверям, там, на платформе, невообразимая толпа, с криками «Дайте выйти!» прорываюсь на платформу. Опять повторяется штурм, электричка уже физически не может вместить новых пассажиров, но они лезут, напирают, с криками, с матом. Какая-то женщина страшно закричала: «пустите!». Как они все поместятся в эту электричку? Что будет на следующей станции?
Станция
Основа погружена во тьму. Ни в станционном здании, ни в пристанционных домиках - ни огонька. Я, наивный, изучил карту, думал, выйду по Вокзальной улице на проспект Гагарина, а там на чем-нибудь доеду до центра, такси поймаю, если что. Да, щас. В этой полной тьме гораздо больше шансов сгинуть навсегда, чем найти Вокзальную улицу и выйти по ней на проспект Гагарина.
На соседнем пути стоит электричка, в вагонах горит свет, сидят люди. На табличке написано: Харьков-Балашовский, это в центре города, ура, я, кажется, спасен. В вагоне - блаженный простор и малолюдность. Электричка тронулась, я встал у открытого окна. Мимо проплывал гигантский, почти до горизонта, частный сектор - узкие улочки, маленькие украинские домики. Надо же - такой крупный индустриальный город с развитой инфраструктурой, с метро, и такой обширный частный сектор, фактически огромная деревня посреди города.
Балашовский вокзал, как и следовало ожидать после ознакомления со станцией Основа, не сиял огнями. Единственный освещенный объект - туалет. И это очень хорошо. Где-то тут рядом должно быть метро «Завод имени Малышева» и, судя по карте, оживленная Плехановская улица. Иду за людьми, которые вместе со мной ехали в электричке. Темнота не отступает, только где-то далеко впереди неясно мерцают огоньки.
Наконец показалась какая-то цивилизация. Ряд магазинчиков, торговых павильончиков, ларьков. Небольшое кафе, оглушительная музыка. Там, видимо, какое-то торжество. На улице рядом с кафе тяжеловесно пританцовывают три бабы. Они курят, они основательно пьяны, они нестройно подпевают отвратительной песне, доносящейся из кафе. Рядом курят несколько мужиков в костюмах и белых рубашках.
Вот и метро. Ну, вы, наверное, уже догадались. Да, рядом с метро было очень, очень темно. Было еще не поздно, работал в практически полной темноте рынок, работали ларьки и магазинчики, каковых в Харькове великое множество. Территория вокруг метро освещалась только светом этих магазинчиков, и еще немного - фонарями Плехановской улицы.
Хотя, может, это только по сравнению с Москвой кажется, что в украинских городах темно, может быть, харьковчан степень освещенности пятачка около станции метро «Завод имени Малышева» вполне устраивает. Все-таки Москва - самый освещенный город Европы.
