Елена Гурнакова - 1000 чудес со всего света
Как известно, практически все китообразные издают довольно громкие звуки, т. к. одним из важных способов ориентации этих морских млекопитающих является эхолокация. Киты также активно используют звуки для общения между собой, причем некоторые из них весьма говорливы. Широко известны трели белух, прозванных морскими канарейками, и высокоинтеллектуальные разговоры дельфинов. Исследования показали, что активно общаются с помощью звуков и представители семейства гладких китов — например, гренландский кит (Ваlaena mysticetus).
Но горбачи, несомненно, являются самыми изумительными певцами. Их пение может быть удивительно мелодичным и напоминает звучание самых разных музыкальных инструментов: гобоя, кларнета, волынки. А если запись голоса горбатого кита прокрутить со значительно большей скоростью, мы услышим типичное пение птицы. Могут эти животные издавать и другие звуки — скорбные всхлипы, рев или даже мышиный писк. Во время спаривания под водой горбатые киты издают вой, вроде сирены, — от низкого тона до высокого и снова до низкого, а раненные гиганты кричат очень громко и отрывисто. Кроме того, довольно часто можно услышать характерный для горбачей короткий звук, вроде «бр-р-брр», неоднократно записанный с помощью технических средств. Кстати, голоса китов могут разноситься под водой очень далеко. Акустики показали, что в толще морской воды на глубине около 1 км пролегают так называемые звуковые каналы, по которым звук способен распространяться на тысячи километров. По-видимому, киты знают о существовании этих каналов и используют их для общения и передачи информации.
Когда люди впервые обратили внимание на громкие песни горбачей, доподлинно не известно. Но ученые приступили к их изучению только после того, как был изобретен подводный микрофон — так называемый гидрофон. Самые ранние записи песен этих китов относятся к началу 50-х годов XX в., а их подробные описания, сделанные исследователями Р. Пейном и С. Маквеем, появились лет через двадцать. Тогда биологи установили, что в сложных песнях горбачей можно различить отдельные темы и фразы, повторяющиеся с определенными интервалами. Длина каждой песни составляет от 7 до 15 минут и зависит от того, сколько таких фраз и тем включено в нее у каждого кита. Когда песня заканчивается, кит обычно заводит ее снова, повторяя все фразы в одной и той же последовательности.
Особенно красивы и громки песни, которые горбатые киты распевают в брачное время. Интересно, что в начале сезона размножения все самцы напевают сходную мелодию, которая со временем постепенно изменяется и к концу зимы становится совершенно иной. Когда через год горбачи возвращаются в места размножения, они начинают свои вокальные упражнения с той темы, на которой «остановились» в конце прошлого сезона, и вновь через несколько месяцев песня меняется. Иногда в течение 2–3 лет песня меняется не очень сильно, а иногда — до неузнаваемости.
Американский исследователь Сел Серхио предположил, что в условиях, когда все самцы популяции напевают одно и то же, самкам это может, попросту говоря, слегка надоесть. И тогда те из ухажеров, которым удается внести в свое пение нечто новенькое и таким образом выделиться, возможно, будут пользоваться большим успехом. В то же время новая мелодия не должна отличаться от старой слишком сильно, иначе она может потерять свое значение, превратившись из любовной серенады в нечто совсем не привлекательное для самок.
В 1996 г. к изучению песен горбачей приступил австралийский исследователь Майкл Ноад. Он прослушивал китов из популяции, размножающейся у восточных берегов Австралии. Вначале все 82 самца стада напевали примерно одно и то же, с небольшими вариациями. Но затем, уже к концу сезона, Ноад зарегистрировал песни двух особей, кардинальным образом отличавшиеся от пения остальных. Сначала он даже решил, что эти двое просто чем-то приболели, но когда через полгода продолжил свои наблюдения, то обнаружил, что уже треть вернувшихся с летней кормежки самцов пели новую песню. Правда, оставшиеся две трети особей продолжали петь старую — но недолго. К концу сезона новый мотив освоили уже практически все киты, и вернувшись на третий год, напевали уже только его. До этого биологи даже не предполагали, что горбачи одной популяции могут петь две разные песни одновременно и что песня китов может меняться не постепенно, а кардинально.
Кроме того, при анализе записей песен горбачей, размножающихся у противоположного, западного, берега Австралии, сделанных другими учеными в 1996 г., выяснилось, что в тот год все они пели песню, весьма похожую на ту, которую в конце этого сезона на востоке запели два «приболевших» кита. Но как попала к ним новая мелодия? В период размножения восточное и западное стада полностью изолированы, но какая-то часть особей, возможно, может менять «прописку» во время летней кормежки у берегов Антарктики. Биохимические исследования показали, что между популяциями действительно происходит перемешивание генов, хотя и очень незначительное. Можно предположить, что киты подхватили новую песню потому, что она им просто понравилась — или самим исполнителям, или, что еще важнее, слушательницам-самкам, которые, как и в человеческом обществе, являются законодателями моды.
«Водяная лошадь» с кровавым потом
Латинское название бегемотов — Hippopotamus amphibius — можно перевести как «водяная лошадь», но ученые считают их родственниками свиней. Семейство бегемотов представлено лишь двумя родами, каждый из которых состоит всего из одного вида: собственно бегемот, или гиппопотам, и карликовый бегемот. Распространение их ограничивается Африкой, а происхождение восходит к середине плиоцена, когда предки этих животных населяли, помимо Африки, также Европу и Азию.
Еще в начале прошлого века гиппопотам жил на огромной территории от низовьев Нила почти до Кейптауна. Сейчас в большинстве районов он истреблен и в значительном количестве сохранился лишь в Центральной и Восточной Африке, да и то преимущественно в национальных парках. Наибольшее количество бегемотов сейчас наблюдается на побережье Семлики — Нила и озера Эдуард, на территориях национальных парков Киву (Конго Киншаса) и Куин-Элизабет (Уганда), где на 1 км побережья приходится от 50 до 200 животных, а общая численность определяется в 25–30 тысяч. Очень высока плотность населения бегемотов и в национальном парке Мерчисон-Фолс (Уганда).
Гиппопотам
У бегемота вальковатое, массивное туловище на коротких толстых ногах, оканчивающихся четырьмя пальцами, одетыми своеобразными копытцами и соединенными небольшой перепонкой. Большая и тяжелая голова почти без шеи. Рот широкий, а челюсти (особенно нижняя) вооружены огромными, редко расставленными зубами, из которых наибольшей величины достигают клыки. Они не имеют корней и растут в течение всей жизни. Самый крупный из известных клыков бегемота имел длину 64,5 см. Зубы покрыты твердым желтоватым налетом и представляют собой нешуточное оружие. Мощные челюсти «водяной лошади» могут одним ударом расплющить крокодила или разнести в щепки рыбачью лодку. Ноздри, крохотные свиные глазки и подвижные уши несколько приподняты и расположены в одной плоскости, так что гиппопотам может дышать, смотреть и слышать, оставаясь под водой. Масса крупных самцов достигает около 3,5 тонн, длина тела — 4–4,5 м, высота в плечах — до 1,65 м. Кожа этих животных в толщину превышает 5 см, а по окрасу бывает черной, серой или коричневой. Она практически лишена волосяного покрова (лишь на морде и на хвосте имеются жесткие волосы) и богата железами, предохраняющими ее от высыхания. Секрет этих желез красноватого цвета и обильно выделяется при перегреве или обсыхании животного. Это довольно странное зрелище — кажется, что по телу животного струится кровавый пот.
Бегемоты предпочитают неглубокие (около 1,2 м) водоемы с отлогими берегами и пышной околоводной растительностью. В таких водоемах они находят отмели и косы, где проводят день, передвигаются по дну на всех четырех конечностях. Этого же способа «водяные лошади» часто придерживаются и на глубине, когда вода полностью покрывает их с головой. Однако плавают и ныряют бегемоты превосходно и могут оставаться под водой до 5 минут. О способностях этих пловцов-тяжеловесов говорит то, что они не раз заплывали на остров Занзибар, пересекая 30-километровый пролив. Когда стадо решает принять «водные процедуры», то кажется, что озеро закипает. Входя в воду, старые самцы ревут и буйствуют, дородные самки громко и недовольно фыркают, а молодняк резво погружается с головой, пуская пузыри. Наконец, животные успокаиваются, и их скопление в водоеме кажется однообразной серой массой — отдельные туши, полупогруженные в воду, уже едва можно различить.
