Джон Перкинс - Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции
Доведенные до отчаяния жители Кочабамбы подняли бунт. Из-за массовых бойкотов четыре дня в январе 2000 года город был практически закрыт. Взбунтовавшаяся толпа угрожала разгромить конторы SEMAPA. Bechtel обратилась к властям за помощью. Президент Боливии Уго Бансер вынужден был уступить ее нажиму и направил в город войска для подавления мятежа. Начались массовые избиения, десятки аймара и кечуа получили ранения, а один семнадцатилетний юноша был застрелен солдатами.
Опасаясь, что бунт охватит всю страну, президент Бансер в конце концов ввел военное положение. Когда и это не помогло сбить волну протестов, президент заявил о намерении аннулировать контракт с Bechtel. Поговаривали, что перед этим он несколько раз встречался с представителями американского посольства. В апреле 2000 года компания Bechtel вынуждена была сдаться — она прекратила свою деятельность в SEMAPA, и система водоснабжения вновь стала собственностью города.
Жители Кочабамбы ликовали. Веселье охватило весь город. Радостные люди на улицах угощали друг друга стаканами воды, провозглашали здравицы в честь новых героев аймара и кечуа, слагали стихи и песни, прославляющие яркую победу, с которой они вошли в эру нового тысячелетия. Однако вскоре, когда первые восторги спали, жители Кочабамбы оказались перед довольно сложной проблемой: оказалось, что управлять общественной системой водоснабжения некому. Многие из бывших управленцев ушли на покой, кто-то сменил место жительства или работу.
Городская община избрала новый состав правления и утвердила руководящие принципы работы SEMAPA, в частности — действовать в духе социальной справедливости. Главные задачи компании теперь состояли в том, чтобы обеспечивать водой бедных, в том числе и тех, у кого раньше в жилищах не было водопровода, платить адекватное вознаграждение работникам, действовать рационально и не допускать взяточничества[27].
А правительству Боливии тем временем пришлось на себе испытать методы корпоратократии. Bechtel не собиралась без боя отказываться от такой дойной коровы да еще создавать прецедент — тогда и другим странам захочется последовать примеру Боливии и выступить против ее господства. В классических традициях корпоратократии, лишний раз доказывающих, что ради своих целей она готова манипулировать международным законодательством, Bechtel прибегла к помощи одного из своих голландских холдингов.
Подоплека была очень проста: между Нидерландами и Боливией с 1992 года действовало Двустороннее инвестиционное соглашение, тогда как между США и Боливией такого договора не существовало. Опираясь на это соглашение, голландская дочерняя компания подала иск против боливийского народа на 50 миллионов долларов. Половину этой суммы истец требовал за потери, понесенные в связи с «экспроприированными инвестициями», а остальное должно было служить возмещением ущерба.
Американские СМИ по большей части обходили молчанием эту небывалую историю корпоративного интриганства, жадности и бездушия. Зато в Латинской Америке она получала самую широкую огласку. Следя за разворачивающимися событиями на сайтах латиноамериканских СМИ, я часто думал о компании СОВЕЕ. Мне припомнилось, что ключевые посты в этой крупнейшей электроэнергетической компании Боливии, которая снабжала президентский дворец и командование вооруженных сил, занимали иностранные специалисты. Большинство топ-менеджеров и инженеров были гражданами Соединенных Штатов, Великобритании, Аргентины, Чили, Перу, Парагвая. Теперь я понимал, что привлечение иностранцев к руководству компании было тщательно просчитанной стратегией с дальним прицелом, своего рода гарантией, что этот ведущий поставщик коммунальных услуг никогда не будет национализирован.
Я обнаружил и тот факт, что СОВЕЕ больше не принадлежала моему несостоявшемуся работодателю, компании Leucadia. В начале 1990-х годов СОВЕЕ несколько раз переходила из рук в руки, причем это всегда были иностранные корпорации.
Все они, как и Leucadia, занимались прибыльным бизнесом — покупкой и продажей компаний. И если СОВЕЕ, несомненно, представлялась для них лакомым куском, то перспектива в одночасье заработать на ее продаже большой куш выглядела еще привлекательнее, особенно учитывая тот факт, что это дезориентировало местное население, лишая его возможности организованного противодействия корпоративному произволу.
Все эти бурные события вынесли на поверхность боливийской политики нового лидера. Будто повторяя венесуэльскую модель, которая в Латинской Америке, похоже, превращалась в закономерность, Боливия избрала своим новым президентом Эво Моралеса, выходца из бедной крестьянской семьи, представителя коренного индейского населения, аймара.
Он примкнул к «Движению к социализму», возвышая свой голос против приватизации и того, что сторонники корпоратократии гордо называли экономическим «либерализмом» или «свободнорыночными» реформами, которые на деле служат только интересам иностранных корпораций, никак не способствуя защите местных предпринимателей и крестьянства, зато одобряя протекционистские барьеры США в отношении боливийского экспорта. Моралес резко выступал против инициативы США создать Зону свободной торговли Америк (в английской аббревиатуре — FTAA), называя это «узаконенной колонизацией обеих Америк». Растущая популярность политика-аймара открыла для него двери боливийского парламента, однако корпоратократия немедленно окрестила его террористом, а госдепартамент отзывался о Моралесе не иначе как об «агитаторе за незаконную коку»[28].
В 2002 году по обвинению в терроризме Моралеса лишили парламентского мандата — речь шла о бунтах кокалерос против уничтожения посевов коки, в ходе которых были убиты четверо крестьян, а также трое солдат и полицейский. Разгневанные кечуа и аймара объявили, что изгнание Моралеса из парламента инспирировано ЦРУ, и уже через несколько месяцев отзыв его мандата был объявлен неконституционным.
Перед очередными президентскими выборами посол США в Боливии Мануэль Роча предупреждал: «Хочу напомнить боливийским избирателям, что, отдав свои голоса тем, кто хочет, чтобы Боливия вновь вошла в число основных экспортеров кокаина, они рискуют в будущем лишиться помощи США». Однако предупреждение Роча не произвело желанного эффекта, а лишь разъярило боливийцев. Моралес же заявил, что слова американского посла Роча помогли «пробудить сознание народа». Активисты возглавляемой им партии MAS развесили по всей стране плакаты с увеличенными фотографиями Моралеса, на которых сверху огромными буквами был набран обращенный к избирателям вопрос: «Боливийцы, вам решать, что важнее: слова Роча или голос боливийского народа?»[29]
На выборах 2002 года Моралесу не хватило совсем немного голосов, и победу одержал другой кандидат, Гонсало Санчес де Лосада, миллионер, который воспитывался и получил образование в США. Моралес отказался поддерживать курс Санчеса, а партия MAS предпочла уйти в оппозицию. То, что на первый взгляд было поражением, сыграло в судьбе Моралеса ту же роль, что и провал антиправительственного мятежа для возглавлявшего его Чавеса: Моралес добавил очки к репутации защитника интересов коренного населения.
А президент Санчес между тем пошел навстречу требованиям МВФ и Всемирного банка. В 2002 году, вскоре после своего избрания, он санкционировал резкое повышение налоговых ставок. И, как это часто бывает в подобных случаях, сильнее всего от этого шага пострадали бедные слои населения. Начались массовые народные бунты, президент бросил на их подавление армейские подразделения.
В ходе кровопролитных столкновений было убито 30 человек. Заблокированные дороги и многотысячные демонстрации на улицах городов парализовали жизнь страны. Когда же стало известно, что Санчес готовится продавать боливийский природный газ за рубеж, в том числе и в США, по льготным ценам, вместо того чтобы предоставлять его нуждающимся в своей собственной стране, народный гнев достиг предела, волнения усилились, а попытки усмирить бунтующих унесли еще 20 человеческих жизней. Это в конце концов вынудило Санчеса подать в отставку и бежать в Соединенные Штаты. Сейчас он живет в пригороде Вашингтона. Боливия требовала выдать бывшего президента, чтобы предать его суду, но американские власти отказались это сделать.
Боливийцы бросили решительный вызов Всемирному банку и сумели изгнать Bechtel, одну из самых могущественных организаций в мире. Их новый лидер, представитель коренного населения, потомок тех, кого веками подвергали жестокому порабощению, подобно фениксу восстал из пепла поруганной культуры своих предков. И мне кажется, что это только начало новой Боливии. Эво Моралес, несомненно, пополнит ряды самых влиятельных латиноамериканских лидеров начала XXI века.
