Александр Филиппов - Порывая с прошлым
Пакистан вступил в новый этап развития. Оппозиционные режиму силы, в первую очередь такие организации, как «Авами лиг», Партия пакистанского народа и Национальная народная партия, не строили больших иллюзий в отношении намерений военных кругов осуществить в стране какие-то перемены. Они понимали, что обещания Яхья-хана продиктованы исключительно обстановкой, сложившейся в стране, народ которой устал от произвола и бесправия.
Вынужденная считаться на данном этапе с настроениями народа, военная администрация отменила с 1 января 1970 г. ограничения на деятельность политических и общественных организаций. Коммунистическая партия по-прежнему оставалась под запретом, и Яхья-хан об этом заявил открыто. Сделаны были некоторые послабления профсоюзным объединениям — рабочие получили право на проведение забастовок.
Западный Пакистан был разделен на четыре провинции по лингвистическому признаку, как на этом настаивали основные политические организации: Синд, Панджаб, Белуджистан и Северо-Западная пограничная провинция. Провинция Восточный Пакистан, где проживает однородное в этническом отношении население, никаких изменений не претерпела. Губернаторами провинций Яхья-хан назначил генералов, облеченных неограниченными правами.
С весны началась избирательная кампания по выборам в Национальную ассамблею и провинциальные законодательные собрания. Принцип: один человек — один голос; женщины также получили право голосовать. Двадцать семь политических партий и группировок начали борьбу за голоса избирателей.
Конечно, избирательная кампания 1970 г. — это уже история. Однако для уяснения событий, последовавших после выборов, я все же хочу вкратце обрисовать положение, расстановку политических сил, их тактику.
Энергично готовилась к выборам «Авами лиг». По масштабам предвыборной кампании она, безусловно, не имела себе равных в Восточной провинции. Лидер этой организации Муджибур Рахман, которого военный режим стремился упрятать в тюрьму на долгие годы «по делу в Агартала», стал национальным героем в глазах 70 млн. бенгальцев. В своих выступлениях Муджибур Рахман и его единомышленники выражали жизненные требования населения Восточной Бенгалии. С осуществлением «Программы шести пунктов» бенгальцы связывали все свои надежды и чаяния.
Незадолго до выборов, когда в «Авами лиг» развернулось соперничество между отдельными функционерами за право выдвижения своих кандидатур в законодательные органы, Муджибур Рахман пресек эти разногласия. Руководство партии разработало эффективные меры с целью укрепить единство и дисциплину. Генеральным секретарем партии был избран Таджуддин Ахмад, человек энергичный и волевой.
«Авами лиг» чувствовала себя настолько уверенной и сильной, что не стремилась стать участником какой-либо коалиции.
Не менее активную деятельность развернула и Партия пакистанского народа. К этому времени ей удалось создать отделения почти во всех городах Западного Пакистана, привлечь на свою сторону студенческую молодежь ведущих учебных заведений. В предвыборной кампании она обращала основное внимание на нужды беднейших слоев населения, на проблемы демократизации общественной жизни. Партия повела агитацию за передачу земли неимущим крестьянам и арендаторам, за снижение платы в высших учебных заведениях. Выступая за развитие широких международных связей, партия вместе с тем стояла за конфронтацию с Индией.
В соответствии со своими программными требованиями готовилась к выборам Национальная народная партия. Одобрив решение президента о легализации деятельности политических партий, она потребовала от правительства снять запрет на деятельность Коммунистической партии, рассматривая это как необходимое условие нормализации политической жизни Пакистана. Это требование было включено в предвыборные выступления таких деятелей партии, как Махмудул Хак Усмани, Гаус Бахш Бизенджо, Анис Хашми, Ахмад Дуррани и Наваз Бат.
В предвыборный манифест, оглашенный в сентябре 1970 г., Национальная народная партия включила, в частности, такие положения: введение в Пакистане федеральной парламентской формы правления, признание автономии провинций, при которой в ведении центрального правительства остаются лишь вопросы обороны, внешней политики и финансов.
Однако Национальная народная партия, занимавшая, безусловно, наиболее прогрессивные позиции в демократическом движении страны, не смогла противостоять центробежным силам. В канун выборов в партии обострились противоречия между отдельными группировками. Часть активистов перешла в «Авами лиг», а другая — примкнула к группировке Бхашани. В Белуджистане партия раскололась на две враждующие между собой независимые фракции: белуджскую и пуштунскую. Усилились трения и в организации Северо-Западной пограничной провинции. Разногласия между отдельными лидерами были и в филиале этой партии в Восточном Пакистане. И руководство партии, вместо того чтобы сконцентрировать все внимание на предвыборной борьбе, вынуждено было тратить время на предотвращение дальнейшего раскола рядов партии и усиления фракционной деятельности.
Большие надежды на выборы возлагала «Джамаат-и ислами». Спекулируя на религиозных чувствах населения, она обещала избавить его от нищеты, а также наказать «плохих предпринимателей, которые, забыв догматы ислама, эксплуатируют братьев-мусульман». Выступая против развития отношений с социалистическими странами, эта партия утверждала, что сотрудничество с ними несет Пакистану экономические невзгоды и тяготы.
Она развернула подстрекательскую кампанию против «Авами лиг», Партии пакистанского народа и Национальной народной партии, обвиняя их в том, что они являются орудием иностранных государств. Молодчики из «Джамаат-и ислами» провоцировали столкновения на митингах, устраиваемых этими прогрессивными организациями.
Военные круги внимательно следили за ходом событий и, как показывают факты, поддерживали крайние правые силы. Несмотря на существовавший так называемый Кодекс поведения партий в избирательной кампании, военные власти ни разу не осадили зарвавшихся экстремистов.
Насквозь спекулятивной была тактика А. X. Бхашани. После встречи с Яхья-ханом в сентябре 1970 г. его группировка умерила критику военного режима. Она отказалась участвовать в выборах, заявив, что все усилия надо направить на борьбу по преодолению последствий стихийного бедствия, обрушившегося на Восточный Пакистан.
…Такое не забывается. Утром 4 ноября 1969 г. за мной в отель «Интерконтинентал» заехал Али Аксад. Он повез меня в редакцию «Сангбада», где нас ожидал Шахидулла Кайсар, недавно избранный председателем Союза журналистов Восточного Пакистана. Все вместе мы должны были поехать в Даккский университет, где намечалась встреча с преподавателями и студентами. Я готовил репортаж о жизни этого крупнейшего учебного заведения страны. Дорога оказалась перекрытой. Человек двадцать парней, вооруженных металлическими крюками и бамбуковыми палками, останавливали велосипедистов, автомашины и прохожих. На наших глазах из велоколяски вытащили пассажира, повалили на землю и тут же начали его избивать. Полицейских нигде не было видно.
Угрожающе размахивая палками, к нам подбежали двое парней. Али Аксад притормозил машину:
— Что случилось?
— Бенгалец? Хорошо. Объявлена забастовка. Кричи «Долой Яхья-хана!»
— Я-то прокричу, — спокойно ответил Али Аксад. — А вот моего друга нельзя заставлять. Он иностранец, советский журналист.
— Проезжайте, — согласились они. — Только вывесите черный флажок.
Али Аксад прикрепил к ветровому стеклу черный флажок, без которого в последние дни не выезжал ни один водитель, и мы поехали дальше. Вступая то и дело в объяснения с пикетами забастовщиков, мы наконец добрались до редакции.
В небольшой комнате, которая служит и приемной, и местом, где обычно собираются журналисты, чтобы посудачить о своих делах, нас терпеливо ожидал Шахи-дулла Кайсар. Поездку в университет пришлось отменить.
— Чудовищная провокация. В городе произошли столкновения, — сказал Шахидулла. — Бенгальские экстремисты жгут лавки, убивают людей, говорящих на урду. А те, поддержанные джамаатовцами, отвечают тем же. Полицейские попрятались.
Примерно часа через два стали приходить репортеры. Своими рассказами они дополнили картину страшной трагедии, разыгравшейся на улицах Дакки. Между двумя группами населения — «урдуменами» и бенгальцами — произошла резня. Судя по всему, организаторы провокаций готовились давно и лишь ждали повода. Такой повод, конечно, нашелся.
В соответствии с решением правительства регистрационные карточки избирателей должны были заполняться на урду в Западном Пакистане и на бенгали в Восточной провинции. В примечании к этому решению указывалось, что небенгальцы, проживающие в Восточном Пакистане, могут заполнять эти карточки на урду. А бенгальцы, находящиеся в западной части страны, могут заполнять карточки на своем родном языке.
